«Хочу быть там, где идёт бой...»

В 1923 — 1930 фотокорреспондент журнала «Огонёк». Позже работал как фоторепортёр для журнала «СССР на стройке».

Кармен Р. Л. Но пасаран! — М.: «Сов. Россия», 1972. — 384 с. с илл. на вкл. («Годы и люди»). Тираж 100 000 экз.

[...]Москва предстала передо мной в разгаре НЭПа. Семье нужно было помогать, и я, записавшись в Рахмановском переулке на биржу труда, вскоре получил направление на работу в Московский городской ломбард. Конторщиком. Работал спустя рукава, вскоре меня выгнали за нерадивость, но я не печалился, был уверен, что еще найду настоящий путь в жизни. Конечно, нужно было учиться. Поступил на рабфак. Меня снова потянуло к увлечению детства — фотографии. Первые мои снимки были опубликованы в рабфаковской стенгазете. Но вот как-то мать, перебивавшаяся случайной литературной работой в начавшем тогда выходить «Огоньке», сказала: «Пойдем в редакцию».
Меня тепло встретили тогдашние руководители «Огонька» Михаил Ефимович Кольцов и писатель Ефим Зозуля. Выложил на стол довольно беспомощные любительские снимки, по которым никак нельзя было сказать, что их автор владеет искусством и техникой фоторепортажа. Однако Кольцов и Зозуля сказали мне:

— Ну, что ж, прекрасно, ты уже умеешь снимать!

Я вышел из редакции взволнованный, в руках держал маленькую карточку — мой первый корреспондентский билет. Подписан он был Кольцовым, я храню его по сей день как дорогую реликвию. А в сентябре 1923 года на странице «Огонька» появился первый снимок с надписью «Фото Р. Кармена» — я снял по заданию редакции Василия Коларова, прибывшего в Москву после сентябрьского восстания в Болгарии.
От этого номера «Огонька» я отсчитываю годы моей работы в журналистике, а впоследствии и в документальном кино. Я самозабвенно увлекся фоторепортажем. Работа в «Огоньке» была для меня большой школой мастерства. [...]

В 1931 году Роман Кармен окончил Государственный институт кинематографии (с 1938 — ВГИК). В 1932 — 1978 оператор, режиссёр «Союзкинохроники» (с 1944 — ЦСДФ).

Кармен Р. Л. Но пасаран! — М.: «Сов. Россия», 1972. — 384 с. с илл. на вкл. («Годы и люди»). Тираж 100 000 экз.

[...]Молодость Центральной студии документальных фильмов это — невзрачный с виду домик в Брянском переулке близ нынешнего Киевского вокзала, где была киностудия «Культурфильм». Сектор кинохроники этой студии занимал на втором этаже всего лишь две комнаты. Со временем фабрикой кинохроники стал весь дом. Родная, милая наша «Брянка»! Там мужали, набирались опыта и мастерства юные романтики, пришедшие в кино с неистребимой жаждой быть в гуще жизни, те, кому суждено было стать создателями бесценных кинодокументов нашей эпохи.
Начинала группа энтузиастов — операторов, режиссеров, организаторов производства — Виктор Иосилевич, Ирина Сеткина, Сергей Гуров, Николай Кармазинский, Илья Копалин, Самуил Бубрик, Михаил Ошурков, Владимир Ешурин, Сергей Гусев, Алексей Лебедев, Александр Медведкин, Борис Макасеев, Михаил Бессмертный, Роман Григорьев, Александр Щекутьев. Студия шаг за шагом выходила из кустарных форм производства, обзаводилась кое-какой аппаратурой. На съемки зачастую ездили на трамвае, на извозчике, пленку проявляли вручную, наматывая ее в темном подвале на деревянные рамы.
Но первым законом была оперативность. Регулярно, трижды в неделю выходил «Совкиножурнал», выходили короткометражные фильмы.[...]

Тридцатые годы на Центральной студии кинохроники были ознаменованы становлением документального искусства как искусства самобытного, образной публицистики. Фильмы Ильи Копалина, Лидии Степановой, Михаила Слуцкого, Якова и Иосифа Посельских, Федора Киселева, Леонида Варламова, Арши Ованесовой сверкали творческими находками, прокладывали новые пути в документальном кино, продолжая традиции Дзиги Вертова, Эсфири Шуб, Владимира Ерофеева — основоположников мирового документального кино, которые, к слову сказать, до конца своей жизни не покидали стен Центральной студии документальных фильмов.

С волнением перешагнул я в августе 1932 года порог студии в Брянском переулке. Исполнилась заветная мечта — в руках кинокамера, я стал штатным оператором.[...]

Кармен Р. Л. Но пасаран! — М.: «Сов. Россия», 1972. — 384 с. с илл. на вкл. («Годы и люди»). Тираж 100 000 экз.

Осенью 1929 года я пришел в ГТК — тогдашний Государственный техникум кинематографии. Экзамены. Перед этим на полгода отложил в сторону фотокамеру, бросил работу и, запершись в четырех стенах, взялся за математику, физику, химию. Меня приняли на операторский факультет.
Прошел первый учебный год. Впереди каникулы. С моим другом, тоже студентом, Алексеем Самсоновым достали съемочную камеру «кинамо» и обратились на студию кинохроники с просьбой дать пленку и поручить нам съемки для «Совкиножурнала» в районах коллективизации. Пленку нам дали. Даже больше, чем мы рассчитывали. В путь!
Съемки, сделанные во время этой поездки, вошли несколькими сюжетами в журналы «Совкинохроники». Здесь были и кадры первых тракторных колонн на полях, репортажи коллективизации, помню портреты: сельский активист, избитый бандитами, с перевязанной головой, веселые ребята-трактористы, мрачное лицо кулака, а затем во весь экран — его налитые злобой глаза. Это были острые репортажи рождающегося в жестокой классовой борьбе колхозного строя.

Минул еще один учебный год. Техникум кинематографии был преобразован в институт. Во время вторых каникул мы — трое друзей — Михаил Слуцкий, Алексей Самсонов и я — уговорили Украинскую студию поручить нам короткометражный хроникальный фильм «Фабрика-кухня». Работали с невероятным увлечением. Привлекала механизация процессов производства, фактура механизмов, быстрота, с которой мелькали в кадре руки поваров, шли по конвейеру горы котлет, колбас, хлеба..[...]

Большой школой была для меня работа с Ерофеевым, этим подлинным фанатиком кинорепортажа. Фильм был интересным экспериментом вторжения в жизнь с микрофоном. Мы снимали шумы экзотических восточных базаров, народные праздники, говор народных балагуров, колхозный оркестр, хлопковые обозы. Шесть месяцев, гордый доверием, я трудился не покладая рук, с невероятным усердием. И хотя снимал ручной камерой, учился работать и со звуком. Каждая удачная документальная звукозапись казалась волшебством, техническим всемогуществом. Уроки этого первого кинопутешествия оказались полезными, запомнились на всю жизнь. Приверженность Ерофеева к звуку в документальном кино впоследствии сыграла огромную роль и в моей работе.

Так прошли четыре года учебы во ВГИКе. Я получил диплом кинооператора.[...]

Профессия фотокорреспондента выработала у Кармена ряд ценных качеств и навыков, необходимых оператору-хроникеру: остроту реакций, умение быстро ориентироваться в сложной жизненной обстановке, высокое мастерство съемки.

В 1930 году Р. Кармен совместно с документалистами М. Слуцким и А. Самсоновым снял на Украине киноочерк «Фабрика-кухня», а в следующем, 1931 году вместе с оператором Г. Блюмом участвовал в создании большого экспедиционного фильма «Далеко в Азии» (режиссер В. Ерофеев). В этой последней, уже звуковой картине можно было видеть интересные репортажные сцены, снятые по пути следования экспедиции и запечатлевшие колоритный быт восточных окраин СССР («звуковой фон» восточного базара, психологизированные портреты людей, эпизод преодоления бездорожья и др.).

Большой удачей молодого кинохроникера явились его первые авторские работы — сюжет для «Союзкиножурнала» о пуске Косогорской домны (1932), киноочерк «Отчет Анны Масоновой» (1934). С них, собственно, и начинается самостоятельный и оригинальный путь этого большого мастера в кинематографе.

Уже тогда, в начале тридцатых годов, Р. Кармен снимает и монтирует творчески ярко, изобретательно, ищет новые драматургические решения.

Тема сюжета, посвященного такому факту, как пуск новой доменной печи, сама по себе не была чем-то исключительным для документального кино тех лет. […]

ДРОБАШЕНКО С. Роман Кармен: путь в искусстве // Роман Кармен в воспоминаниях современников. М., 1983. Источник

В те же годы Кармен снимает киноочерк «Негр Робинсон — депутат Моссовета» (1933), очерк о стахановце Иване Гудове, участвует в съемках автопробега по труднейшему маршруту Москва — Каракумы — Москва, ведет репортажи встречи челюскинцев, приезда героя болгарского народа Георгия Димитрова в СССР после лейпцигского процесса, эпопеи ледокола «Седов». Его привлекают события международной жизни, люди, вызывающие большой общественный интерес. Сфера его профессиональной деятельности расширяется, обогащается удачными работами в области кинорежиссуры. Эти черты с особенной яркостью проявятся впоследствии как в собственных картинах Р. Кармена, так и в фильмах, снятых им совместно с другими документалистами.[…]

ДРОБАШЕНКО С. Роман Кармен: путь в искусстве // Роман Кармен в воспоминаниях современников. М., 1983. Источник

Кармен Р. Л. Но пасаран! — М.: «Сов. Россия», 1972. — 384 с. с илл. на вкл. («Годы и люди»). Тираж 100 000 экз.

[...]Была поздняя осень 1939 года. Мой отдых был прерван неожиданной телеграммой со студии: «НЕМЕДЛЕННО ВЫЛЕТАЙТЕ МОСКВУ СРОЧНОЕ ЗАДАНИЕ». В сущности необычного в этой телеграмме ничего не было. Кинооператор всегда готов к неожиданности. В эти дни разразилась война с Финляндией, я, вылетая в Москву, был убежден, что меня направляют на фронт. Оказалось другое. В эти дни в Полярном бассейне заканчивал свой дрейф ледокольный пароход «Г. Седов». Решением Советского правительства в Арктику направлялся ледокол «И. Сталин» под командованием Героя Советского Союза Папанина. Ледокол шел в высокие широты Ледовитого океана, чтобы освободить «Седова» из ледового плена, привести героический корабль к родным берегам.

Пароход «Г. Седов» начал свой дрейф осенью 1938 года. В восточном секторе Арктики сложилась тогда тяжелая ледовая обстановка, в лед вмерзли десятки кораблей, в том числе «Малыгин», «Седов», «Садко». На выручку кораблей двинулся ледокол «Ермак». Ему удалось вырвать из ледового плена множество транспортных кораблей, вывести затертого льдами «Малыгина», оказать помощь ледоколу «Садко». Наиболее сложная ледовая обстановка была вокруг «Г. Седова», который оказался зажатым среди полей тяжелого многолетнего льда. Все попытки «Ермака» пробиться к «Седову» не увенчались успехом. «Седову» предстоял долгий тяжелый дрейф через льды Полярного бассейна, через район Северного полюса.[...]

Два с половиной года страна следила за «Седовым». Часто вокруг корабля сжимались льды, уже, казалось, неминуемой была его гибель.[...]
Нас было трое кинематографистов в этой киноэкспедиции: оператор Виктор Штатланд, звукооператор Рува Халушаков и я. 15 декабря 1939 года из Мурманского порта вышел ледокол. Курс на Север, туда, где ждал нашей помощи затертый льдами корабль, откуда за каждым шагом нашей экспедиции следили тринадцать героев, два с половиной года проведших в ледовом плену.[...]

[…]Журналистское видение в сочетании с высокой культурой операторского мастерства позволили ему (Кармену) отличиться в съемках знаменитого автопробега "Москва — Кара-Кумы — Москва" (1933).[…]

Джулай Л.Н. "Документальный иллюзион: Отечественный кинодокументализм — опыты социального творчества". Источник

Кармен Р. Л. Но пасаран! — М.: «Сов. Россия», 1972. — 384 с. с илл. на вкл. («Годы и люди»). Тираж 100 000 экз.

[...]Довелось мне, еще молодому кинооператору, запечатлеть вошедший в историю подвиг советских людей, штурмовавших мертвую пустыню Кара-Кум.
1933 год был годом завершения первой нашей пятилетки. Гордость нашего народа — первые советские автомобили решено было опробовать, испытать в условиях бездорожья. Для испытания была избрана труднейшая трасса, пролегающая через степи, горы, через мертвые пески, вязкие солончаки. Путь лежал через девятнадцать республик, областей, краев нашей страны. Десять тысяч километров. Около ста человек — водителей, инженеров, конструкторов, ученых, механиков — были участниками этого небывалого похода.[...]

Много лет бережно хранил я потертую «общую» тетрадь со своими путевыми записками о путешествии через пустыню Кара-Кум — первой экспедиции, в которой участвовал молодой кинооператор. Вечерами в пустыне при свете костра бегло записывал я в эту тетрадь все наши приключения. Первая запись:

«6 июля 1933 г. Из ворот Центрального парка культуры и отдыха им. А. М. Горького выехали двадцать три машины, выкрашенные в белый цвет. Семнадцать грузовых и шесть легковых машин. Я в машине ГАЗ — полуторке. В колонне она идет под номером «6». На борту каждой машины надпись: «Москва — Кара-Кумы — Москва». Нас тепло провожают москвичи. Впереди 10 тысяч километров пути».

Известность к Роману Кармену пришла после того, как в 1939 году на основе кадров, снятых в Испании во время гражданской войны (1936 — 1939) совместно с Борисом Макасеевым, Эсфирь Шуб создала фильм "Испания" — кинопоэму о мужестве испанского народа.

На фото: Михаил Кольцов на переднем крае обороны Мадрида. 1936 год.

Кармен Р. Л. Но пасаран! — М.: «Сов. Россия», 1972. — 384 с. с илл. на вкл. («Годы и люди»). Тираж 100 000 экз.

[…]Колонна автомашин Горьковского завода, завершавшая на улицах Москвы тридцатитысячекилометровый скоростной пробег по маршруту Москва — Горький — Кара-Кумы — Памир — Москва, остановилась около Красной площади. Цепочка милиционеров преграждала путь. В те времена еще по Красной площади проходила трасса уличного движения вдоль ГУМа, на этот раз площадь была заполнена людьми. Москвичи собрались на массовый митинг солидарности с испанским народом, который поднялся на борьбу с мятежными фашистскими генералами.

Когда наша автоколонна приближалась к Москве, в каждом городе, в каждом населенном пункте мы хватали газеты, жадно прочитывая сообщения из Испании. Телеграф приносил горячие новости из Мадрида, Барселоны, Севильи. Там шли уличные бои. Во мне зрело непреодолимое желание быть свидетелем, участником испанских событий, которые, я чувствовал, войдут знаменательной вехой в историю нашего века. Стоя за цепочкой милиционеров, вслушиваясь в слова ораторов, решил, что сделаю все, от меня зависящее, чтобы немедленно улететь в Испанию.[…]

По пустынной Москве в пять часов утра я прошел до Кремля и, войдя в будку бюро пропусков у Боровицких ворот, передал дежурному конверт: «Иосифу Виссарионовичу Сталину. Лично». Письмо у меня приняли, не задав ни единого вопроса. Теперь оставалось ждать.[…]

15 августа на киностудии в Брянском переулке был утренний просмотр сюжетов, на котором обычно присутствуют все операторы, режиссеры студии. Просмотр хроникальных съемок, присланных из разных концов страны.

Приоткрылась дверь, полоска света проникла в темный просмотровый зал, и голос секретаря дирекции бросил в темноту:

— Кармен и Макасеев, срочно к директору студии!

Во мне все оборвалось, внутренний голос подсказал: «Испания!..»[…]

Кадры, снятые на испанских фронтах Р.Л. Карменом и Б.К. Макасеевым, монтировались в специальные выпуски кинохроники — «К событиям в Испании».

Кармен Р. Л. Но пасаран! — М.: «Сов. Россия», 1972. — 384 с. с илл. на вкл. («Годы и люди»). Тираж 100 000 экз.

Несколько строк из моей корреспонденции в «Известия», отправленной в дни, когда фашистские войска предприняли большое наступление на берегах реки Харамы, имевшее целью отрезать Мадрид от Валенсии: «В эти дни на передовых линиях борьбы за Валенсийскую дорогу я несколько раз встречал человека, неуклюже шагавшего по окопам. Он пробирался на самый передний край, присаживался к бойцам интербригады, беседовал с ними. Это — известный американский писатель Эрнест Хемингуэй, он вместе с голландским кинооператором Йорисом Ивенсом снимает фильм о борьбе испанского народа...».[…]

Был тяжелый день. Бои шли в районе Марата де Тахунья, где фашисты наступали большими силами, гоня в атаки массы марокканцев. На самом трудном участке оборону держала 12-я интернациональная бригада. В бой были введены советские танки.[…]

Мы встретились пополудни около НП 12-й интербригады. Утомленные многочасовой ходьбой по окопам, лазаньем по каменистым склонам холмов, присели, отдышались. Было ясно — трудовой день окончен, бой стихал. Штаб 12-й даже в боевой обстановке был гостеприимным домом. Матэ Залка, высунувшись из блиндажа, взглянул в нашу сторону и сказал:
— Потерпите немного, по договоренности с фашистами наступает обеденный перерыв, скоро нам принесут чего-нибудь поесть.
Хемингуэй, вздохнув, полез в задний карман своих широченных штанов, извлек объемистую флягу.[…]

Хемингуэй был одет в легкий светлый плащ, вымазанный в окопной глине. Под плащом — свитер и мешковатый пиджак. Грубые, на толстой подошве башмаки. На голове черный баскский берет. Под густыми дугами бровей — очки в круглой железной оправе. Черные, большие, чуть свисающие к углам рта, усы.
Пробежавшему мимо адъютанту Лукача Леше Эйснеру я сунул в руки «лейку»,
он щелкнул нас — Ивенса, Хемингуэя и меня, сидящих на земле. На снимке Хемингуэй смотрит в аппарат с внимательным прищуром едва заметной улыбки. Снимок сохранился, он очень мне дорог.[…]

На фото: Роман Кармен, Эрнест Хэмингуэй и Йорис Ивенс на командном пункте 12-й интербригады во время боев на Хараме. 1937 год.

До войны я знал Кармена по его картинам. Впрочем, этого не так уж мало. Почерк кинооператора есть выражение его характера. Хроникальные съемки Кармена заставляли предполагать, чтоу человека, державшего в руках киноаппарат, мужественная душа, неугомонный характер и железная выдержка в работе.

Первые же личные встречи на войне подтвердили все эти предположения. На каких только дорогах мне не доводилось встречать Кармена во время войны: и на Западном фронте, и под Яссами, и на Висле, и на Одере и на площади перед рейхстагом, и в Карлсхорсте, в зале, где подписывался акт безоговорочной капитуляции. Я видел его веселым и злым, и здоровым и больным, забинтованным, еле державшимся на ногах, но всегда и всюду снимавшим, снимавшим, невзирая на погоду, бомбежки и обстрелы.

Кармен снимал и в снежных полях под Москвой, и в обледенелом голодном Ленинграде, и в развалинах Берлина. Четыре года он летал, ездил, ходил, ползал дорогами войны.[…]

Но деятельность Кармена не исчерпывается тем, что он сделал в кино. Его книги свидетельствуют о том, что Роман Кармен соединяет в одном лице и «бывалого человека», необыкновенно много видевшего, и выдающегося кинематографиста, активно участвующего во многих исторических событиях, и опытного литератора.

СИМОНОВ К. И вечный бой… // Роман Кармен в воспоминаниях современников. М., 1983.Источник

Кармен Р. Л. Но пасаран! — М.: «Сов. Россия», 1972. — 384 с. с илл. на вкл. («Годы и люди»). Тираж 100 000 экз.

Думалось ли мне тогда, что мир пришел на землю Вьетнама не надолго, что вскоре Соединенные Штаты вторгнутся в эту страну своей военной мощью, обрушат смерть на города и села Вьетнама, снова окрасятся кровью его героических сынов воды Меконга и поля Дельты!..

РОШАЛЬ Л. Эффект Кармена // Роман Кармен в воспоминаниях современников. М., 1983.Источник

[…]Кармен всегда носил с гордостью звание кинорепортера, а своими делами всегда подтверждал и утверждал гордость этого звания.

Среди прочего звание требовало быть первым. Успевать раньше всех — изначально заложено в профессию репортера. Зуд хроникерской работы, который гонит репортера в разные точки земли, чтобы дать широким массам зрителей самый свежий, первостатейный материал.

Но профессия требует и иных важнейших качеств, которые были присущи Кармену в полной степени: храбрости, мужества, выдержки, выдающихся организаторских способностей, незаурядной человеческой даровитости.

Наконец, требует безукоризненного владения навыками кинематографического ремесла и, прежде всего, точности видения мира через лупу кинокамеры. Здесь интересно то, что это качество открывали в Кармене не только снятые им кадры, но и его книги,- в зримом описании жизненных деталей.

В этом — кредо Кармена-репортера, киножурналиста, киногазетчика. Ему не чужды формальные поиски. Но все-таки главное — поймать факт. Показать факт, воздействовать фактом.

«Но наряду с формальными поисками, — писал Кармен, — которые сопутствовали моей работе, основным направлением был событийный репортаж».

По сути дела, здесь нет противопоставления, одно не противоречит другому. Но Кармен противопоставляет. Потому что формотворчество, языковые поиски, конечно, важны, однако для него не основное. Основное — событийный репортаж, в нем его страсть. […]

Он был красив. Элегантен и строен, как испанский тореро. Походил на баловня судьбы. На самом деле никогда им не был. Кармен сам строил свою судьбу в большом и малом.

Кармен Р. Л. Но пасаран! — М.: «Сов. Россия», 1972. — 384 с. с илл. на вкл. («Годы и люди»). Тираж 100 000 экз.

Мы прильнули к иллюминаторам. Постепенно снижаясь, самолет шел вдоль белой линии берегового прибоя, разделяющей синеву моря и яркую зелень острова.

Где-то здесь, у этих отмелей, около пятисот лет назад загремели якоря кораблей Христофора Колумба. В тот день Колумб написал в своем дневнике:

«Это самая прекрасная земля, которую видели глаза человеческие».[...]

Машины въехали в Гавану. Я смотрел по сторонам, пристально вглядываясь в черты города. Так смотришь в лицо человека, о котором много слышал и вот впервые встретился с ним.

Флаги на каждом здании. Через улицу протянуты от дома к дому цветные полотнища с лозунгами. Бросаются в глаза слова: «Родина или смерть!»

Среди шумной уличной толпы много людей в форме народной милиции — голубая гимнастерка заправлена в брюки защитного цвета. «Верде оливо» («зеленая маслина») — так называют в народе военную форму. Бойцы народной милиции вооружены винтовками, автоматами или пистолетами, подвешенными к поясу, на котором укреплены патроны. Большинство из них молоды. Всюду веселый говор, крики газетчиков, возгласы прохожих, которые, стараясь перекричать уличный шум, говорят друг с другом, стоя на противоположных тротуарах, свистки полицейских, регулирующих движение, гудки автомобилей, задорный хохот темнокожих сеньорит, улыбки, цветы. Непередаваемый колорит, который отличает Гавану от любого города мира. Это — Куба![...]

Кармен Р. Л. Но пасаран! — М.: «Сов. Россия», 1972. — 384 с. с илл. на вкл. («Годы и люди»). Тираж 100 000 экз.

Давно и много раз проверено: первые впечатления — самые острые. А поэтому кадры, снятые в первые дни, — самые яркие, интересные. Пройдет время, мы привыкнем к Гаване. И то, что сейчас увлекает новизной, станет обычным. Можно будет пройти мимо и не снять.

Самое увлекательное для оператора кинохроники — окунуться с камерой в гущу жизни нового, еще малознакомого города. Я снимаю на шумном перекрестке газетчика, продавца апельсинов. Торговец золотыми рыбками не подозревает, что оператор запечатлел его разговор с покупателем. А теперь можно подойти поближе, снять крупным планом пронизанную солнечным лучом стеклянную банку, в которой плавают диковинные тропические рыбки.

Иду дальше. Снимаю на перекрестке полицейского-регулировщика. Он поднял руку — машины замерли, волна пешеходов спешит пересечь улицы. Снимаю пешеходов. Среди них «выхватываю» длиннофокусным объективом бородача с пистолетом на боку, веселую девчонку с книгой под мышкой. Главное в этой «охоте» — оператор должен быть невидимкой. Город бурлит вокруг него, люди не обращают внимания на оператора. Он наблюдает жизнь, время от времени, как снайпер, мгновенно вскидывает к глазу камеру, нажимает контакт мотора. Кадр запечатлен! А из этих кадров складывается облик города, его жителей.

Рядом Виктор Котов. Через плечо у него легкий репортажный магнитофон. Микрофон в руках. Он записывает на пленку симфонию городских шумов. Шумы автомобилей, горячий спор посетителей бара, свисток регулировщика, стук каблучков стройной сеньориты-мулатки, веселый визг девчонок, шумный говор толпы.

Вдруг останавливается движение — по улице проходит отряд вооруженной молодежи. Идут четким шагом, впереди знамя, оркестр. Автоматы через плечо. В отряде — юноши, девушки. Все это снимаем в районе, который называют старой Гаваной. Эта часть города расположена в стороне от малекона, в отдалении от просторных магистралей, небоскребов, бульваров.

В день нашего приезда радио сообщило, что в горах Эскамбрай бойцы народной милиции обнаружили и разгромили банду американских наемников. На кубинский берег бандиты высадились с американского корабля. Их выследили кубинские крестьяне-ополченцы. Несколько бандитов были убиты в бою, другие сдались в плен. Среди пойманных два американца. Портреты их напечатаны на первых страницах вечерних газет.

Народ Кубы вступает в решающий этап революционной борьбы. Только бы нам не отстать от событий. Снимать, снимать, снимать! Куба пылает революционным огнем.

«Пылающий остров» — так назовем мы наш фильм о героической Кубе.

Кармен Р. Л. Но пасаран! — М.: «Сов. Россия», 1972. — 384 с. с илл. на вкл. («Годы и люди»). Тираж 100 000 экз.

— Что такое кубинская революция? — спросил как-то Фиделя Кастро один иностранный журналист.

Фидель, не задумываясь, ответил:

— Кубинская революция — это революция обездоленных для обездоленных.

Подтверждение этих слов мы видим на каждом шагу. Видим и поражаемся, как много за короткий срок успела сделать для вчерашних обездоленных революция.

Едешь по стране, любуешься. Вдоль дороги новые поселки — чистые, светлые домики, окруженные цветниками. Новые здания школ, около которых резвятся на спортивных площадках счастливые дети. И каждый раз, поражаясь, мы спрашиваем у наших спутников-кубинцев: «Когда это построено?» Неизменно в ответ гордое: «Построено после революции!»[...]

Три с половиной месяца провели мы на Кубе. Снято двадцать пять тысяч метров пленки. Тяжело было расставаться с чудесным островом, с друзьями-кубинцами. И вот снова — океан, мерное гудение моторов. Покидаем Кубу. Выстоишь ли ты, смелая, удивительно прекрасная Куба, перед натиском врагов? Неужели осмелятся они напасть на тебя, залить кровью твою землю?

Бермуды, Лондон, Москва, Лихов переулок... С какой жадностью окунулись мы в просмотр материала, как дорог каждый кадр, как близки были образы людей, смотрящих с экрана, как упоительны дни и бессонные ночи, проведенные за монтажным столом, когда рождался наш «Пылающий остров»!

Премьера фильма в Москве состоялась в дни, когда Куба громила американских наемников-интервентов на Плайя Хирон.

Десять тысяч зрителей-москвичей во Дворце спорта аплодировали бойцам народного ополчения, крестьянам, детям Кубы.

Через несколько дней после премьеры мы с оператором В. Киселевым снова летели на Кубу с несколькими копиями готового озвученного на испанский язык фильма «Пылающий остров». [...]

Кармен Р. Л. Но пасаран! — М.: «Сов. Россия», 1972. — 384 с. с илл. на вкл. («Годы и люди»). Тираж 100 000 экз.

[...]я прочел в «Новом мире» очерк писателя И. Осипова «Остров семи кораблей». Он рассказывал о том, как бакинских геологов на протяжении многих лет привлекала каменистая гряда в открытом море. Вокруг выступающих из-под морской волны черных скал видны были радужные пятна нефти. Волны перекатывались через заржавелые остовы разрушенных, потерпевших кораблекрушение на этих скалах кораблей. Бывалые моряки называли гряду «кладбищем кораблей».

Геологи решили во что бы то ни стало разгадать тайну черной каменистой гряды. Все говорило о том, что у этих скал на морском дне таятся богатейшие месторождения нефти. На крохотном островке высадился десант энтузиастов. Они построили небольшой свайный домик, установили рацию, начали строить буровую вышку. Среди высадившихся на островке был знаменитый буровой мастер Михаил Каверочкин.

Девяносто дней и ночей провели первооткрыватели морской нефти на этом островке. Буровая вгрызалась в глубокие недра. И вот наступил день, волнующий, памятный, когда морские глубины должны были ответить на зов людей: есть ли нефть под этими скалами, пойдет ли нефть из буровой.

На фото: «Повесть о нефтяниках Каспия». Буровой мастер Михаил Каверочкин. Фото Б. Халдея. 1946 год.

Фильм "Товарищ Берлин" (1969); полнометражный

Кармен Р. Л. Но пасаран! — М.: «Сов. Россия», 1972. — 384 с. с илл. на вкл. («Годы и люди»). Тираж 100 000 экз.

[...]Много трудных путей пройдено на протяжении жизни каждого кинохроникера. Я оглядываю сегодня ряды моих товарищей, с которыми прошел плечо к плечу долгие годы этими путями. Многих уже нет среди нас. Иные сложили головы на войне, а у кого сердце не выдержало постоянных перегрузок. Живые — в строю. Рядом с ветеранами — молодые, уверенно и увлеченно принимающие эстафету от старшего поколения, влюбленные в свою профессию кинорепортеры. Многие из них, из молодых, стремятся идти новыми путями, храня при этом священные традиции воинствующего советского кинорепортажа.

Как радует каждая творческая удача молодого документалиста, каждая смелая попытка сказать свое, свежее слово в документальном кино!

На экранах грядущих лет пройдут живые события и образы людей — строителей коммунизма, борцов с фашизмом. Они станут во весь рост и, «живые с живыми говоря», поведают людям будущего о трудных и радостных годах, пройденных нашим поколением, расскажут о нашем времени.

Ежедневно тот или иной кинооператор после недолгих сборов без трогательных прощаний — ведь командировки так обычны для хроникера — покидает киностудию, чтобы проложить новые дальние маршруты с неизменным своим оружием — с кинокамерой в руках.

Кинохроника незабываемых наших лет станет достоянием поколений. А у кинорепортера долгая молодость, потому что он питается животворными соками жизни. Он неустанно ощущает могучее биение пульса современности.[...]

На съемках кинопрограммы «Великая Отечественная» («Неизвестная война»); 1977 — 1978 гг.

Роман Кармен — художественный руководитель, продюсер и автор сценария (совместно с И. Ицковым и К. Славиным) киноэпопеи (кинопрограммы) «Великая Отечественная», созданной при участии американских кинематографистов для показа в США и в ряде других стран. Режиссёр 1-й и 20-й сирий («22 июня 1941» и «Неизвестный солдат») . В 20-ти фильмах использованы съёмки фронтовых кинооператоров и документы из зарубежных архивов. В США, где многие не знают о решающей роли СССР в разгроме гитлеровской Германии, о сотрудничестве союзных держав в годы войны, эта кинопрограмма вышла под названием "Неизвестная война". Производство: Центральной ордена Ленина и ордена Красного Знамени студии документальных фильмов (ЦСДФ) при участии Всесоюзного объединения "Совинфильм" по заказу "Эйр Тайм Интернейшнл" (1979 год).

Диафильм был создан при жизни Кармена в 1977 году, когда кинопрограмма находилась в производстве.

СЛАВИН К. Последняя работа // Роман Кармен в воспоминаниях современников. М., 1983. Источник

Обдумывая «Неизвестную войну», Кармен все пристальней вглядывался в облик стремительно бегущего времени. Он взвешивал, сравнивал события века, свидетелем и участником которых стал, сверял их с немыслимо сложной и трудной и в человеческом и в производственном плане задачей, которую взялся решать, перешагнув рубеж собственного семидесятилетия. […]
Да, ему шел восьмой десяток, и всем, кто его хоть немного знал, видел в деле, кто ведал, как нелегко он живет и работает, стало, я думаю, тревожно. Очень тревожно! Судите сами. Двадцать труднейших полнометражных фильмов. […]

Р. Л. Кармен как художественный руководитель «Великой Отечественной» в равной степени отвечал за все двадцать фильмов. […]
[…] работа — какой бы тяжкой, опасной, рискованной она ни была, — никогда его не ослабляла, наоборот! — давала силы, окрыляла, молодила. Любой же самый легкий штиль, вынужденное бездействие, пауза моментально выводили его из строя, заставляли думать о разных невеселых вещах, болеть, раздражаться… К счастью, штилей в его будничном обиходе было немного, и всем, кто его знал, кто обращался к нему по разным важным и случайным поводам, он, как всегда, отвечал: «занят», «некогда», «я в мясорубке», «беседа затянулась…». И никогда, никогда никому! — даже самому близкому человеку — не сказал: «Приезжай… Мне плохо… Что-то дома не так…».
Мне он сказал нечто подобное за пять дней до смерти, когда у него случился сильный сердечный приступ. Я примчался к нему и увидел старого беспомощного человека, — одного, растерянного, поникшего — ни кровинки в лице. Не знаю, чего он больше в тот час боялся — третьего инфаркта или больницы, в которую его могли отвезти и тогда — прощай картина — вся эта огромнейшая эпопея, которую оставалось лишь озвучить на английский язык… Он глотал пилюли, одной рукой держал меня за руку, а другой прижимал телефонную трубку, чтоб я не звонил врачам: «Подождем немного, может, пройдет, обойдется…» — шептал он. И, представьте себе, прошло!
Но все чаще его посещали мрачные мысли, и он, выдавливая бодренькую улыбку, внезапно изрекал: «Ничего… Скоро вы отвезете меня на Новодевичье…» Однажды я застал его раскладывающим по конвертам старинные свои фотонегативы, — стал приводить в порядок архив?.. «Ресурс сдает. Выработался. Пора итожить», — проговорил он вновь и как-то отрешенно и виновато улыбнулся.

1906 — 1978

На съемках кинопрограммы «Великая Отечественная» («Неизвестная война»); 1977 — 1978 гг.