«Техника – это не только качество кадра. На фронте техника – это жизнь...»

Опубликовано: «ПЛАЧЬТЕ, НО СНИМАЙТЕ!..» СОВЕТСКАЯ ФРОНТОВАЯ КИНОХРОНИКА 1941–1945 гг.» (Автор Валерий Фомин; Изд: — М.; ООО "Киновек"; 2018; с. 10-17).

Михаил Посельский вспоминал: «Чем дольше длилась война, тем яснее мы понимали, что несовершенство техники не просто мешает хорошо делать свое дело, а во много раз увеличивает опасность...

Чтобы объектив мог "видеть" передний край, оператор дол­жен был находиться не просто рядом, а порой впереди солдат. Напомню обще­известную горькую историю гибели оператора Володи Сущинского. Его послед­ние кадры – стремительно приближающаяся земля и – чернота. Вражеская пуля остановила съемку и сердце оператора. Володе было 26 лет... Через 20 лет о нем сделают фильм "Фронтовой кинооператор", и этот кадр навеки войдет в историю мировой кинодокументалистики (Владимир Сущинский погиб 22 февраля 1945 года в ходе боев в предместьях Бреслау, ему было 33 года; Приказом Комитете по делам кинематографии при СНК СССР от 12 марта 1945 г. Центральной студии документальных фильмов было предложено "смонтировать из лучших работ Сущинского спецвыпуск для показа среди работников советской кинематографии в учебных целях"; фильм вышел в 1946 году; режиссёр монтажа М.Е. Славинская. - Прим. ред. #МузейЦСДФ).

Обезопасить работу фронтовых операторов могла только длиннофокусная оп­тика, способная, как бинокль, приблизить снимаемое изображение.

Но таких объективов у нас почти ни у кого не было. И тогда умельцы из ремонт­ной мастерской нашей студии под руководством главного инженера Гордийчука изготовили объектив с фокусным расстоянием в 550 мм. И прислали его на испы­тание к нам в киногруппу.

Когда наступил вечер, под прикрытием темноты мы с оператором Иваном Ма­ловым добрались до переднего края нашей обороны и в здании средней школы установили аппарат.

В соседнем классе находились два солдата, которые через окно вели наблюде­ние за противником и по своему полевому телефону корректировали огонь наших батарей.

Теперь нам нужно было дождаться рассвета. В одном из классов школы рас­стелили на полу шинели, под головы положили кулаки и так старались уснуть до утра. Но и рассвет не помог. Гитлеровцы и их техника были хорошо замаскирова­ны, разрывы падающих на них снарядов не попадали в кадр, и передовая линия фронта казалась мирной и спокойной. Между тем в этом районе явно готовилось наступление, находилось много вражеских солдат и боевой техники.

Пришлось упрашивать корректировщиков направить огонь своих батарей в ви­димый нашим объективом участок кадра. Таким местом съемки стал длинный са­рай, около которого стояло несколько грузовых автомашин.

Корректировщики точно выполнили нашу просьбу. В визир аппарата хорошо было видно, как в воздух взлетел старый сарай, над ним образовался черный ог­ненный столб дыма, и до нас донесся грохот разрыва. Неожиданно взрывы стали повторяться, один разрыв следовал за другим, все видимое в кадре заволокло дымом, из которого в панике выскакивали немецкие солдаты. И хотя мы так и не поняли, что происходит, мы продолжали снимать эффектные планы настоящего боя.

Когда пленка у нас стала подходить к концу, мы стали кричать корректировщикам:

– Стоп, стоп, в аппарате кончилась пленка!

Но бойцы только улыбались нам. И тогда мы поняли: снаряды точно угодили в замаскированную цель. В сарае, который мы попросили обстрелять "понарош­ку", оказался большой склад немецких боеприпасов, и от детонации там взорвался весь боезапас.

В тот день Совинформбюро в сводке о ходе боев сообщило, что разгромлен большой немецкий склад боеприпасов. Это была настоящая удача. И все – благо­даря присланному из студии телевику.

Когда об этом стало известно на Хронике, дирекция объявила благодарность всем мастерам во главе с Гордийчуком и выдала денежную премию за созданный ими "чудо-объектив".

Дмитрию Рымареву, одному из самых смелых и умелых асов фронтовой ки­нохроники, другу и напарнику легендарного Владислава Микоши, однажды тоже довелось испытать преимущества чудо-оптики: «Нам повезло. Мы сразу увидели то, за чем приехали: отличившаяся в боях 10-я батарея вела огонь по врагу, а ее командир руководил этим огнем.

Мы немедленно начали съемку, и я следил только за тем, чтобы аппарат не дрожал в руках при оглушительных выстрелах пушек. Слишком стремительно развивались события, и некогда было заниматься установкой громоздкого штатива.

Вдоволь наснимавшись "огня", я подошел к командиру батареи и снял его за работой у стереотрубы.

– Хотите посмотреть, товарищ оператор? – спросил он.

– Да, конечно, – ответил я и прильнул к окулярам.

То, что я увидел, меня потрясло. Совсем близко, в тридцати метрах от нас, из-за поворота дороги показались гусеничные тягачи с пушками на прицепе, а в тягачах по обе стороны, как на параде, сидели гитлеровцы в стальных касках с автоматами в руках. Как только головная машина приблизилась к кресту на окуляре стерео­трубы, раздался залп нашей батареи, а через пару секунд на том месте, где шла ко­лонна, взметнулись вверх четыре мощных взрыва. Когда дым рассеялся, я увидел груду закопченных металлических обломков и обгорелые трупы солдат.

– Браво, капитан Матюшенко! Это здорово!

Как жаль, что у нас в кино нет такой техники. Если бы я смог снять такой кадр, меня бы в киностудии носили на руках!..

Да, к сожалению, в Севастополе у нас не было длиннофокусных объективов. Они появились позже, только в середине войны, когда нам удавалось снимать на расстоянии нескольких километров разрывы снарядов нашей артиллерии».

Не было еще многого позарез необходимого.

«Второй вопрос – о технике, – вспоминал Роман Кармен на первом совещании начальников фронтовых киногрупп в мае 1942 г. – Еще до войны, когда заседала наша оборонная [кино]комиссия, мы прежде всего говорили о том, чтобы приспо­собить танки для съемок. Вот уже одиннадцать месяцев идет война, а до сих пор этого не сделали. Товарищ Рогачевский дал проект создания специального кино­оборудования на танке. Это надо реализовать. Не обязательно оператору сидеть в танке. Если кинокамера будет хорошо приспособлена на танке, то достаточно во­дителю нажать рычаг и камера сама будет снимать. Я видел в немецких трофейных журналах фото такого танка, немцы применяют такой метод съемки.

У нас был опыт установки аппарата на самолет. Товарищ Учитель этим вдум­чиво, серьезно занимался. Оператор Доброницкий поставил на штурмовик кино­аппарат. Это было очень удобно: штурмовик летает низко, хорошо видны люди, виден противник. Здорово могло получиться! Но Доброницкому не повезло, на его несчастье летчик оказался фотолюбителем. Аппарат стоял заряженный, и летчик, прилетев на штурмовку вражеского аэродрома, не включил камеру, считая, что по­года пасмурная и может быть недодержка. В следующий раз вылетел, но погиб и сам летчик, и камера с ним.

До сих пор никто не занимается телеоптикой, никто не пользуется ею. При дли­тельном пребывании на фронте (а не гостевых визитах), используя телеоптику, можно снять много интересного.

Теперь о замерзающей аппаратуре, об "Аймо". Доброницкий на Северо-Западном фронте читал наши статьи после выпуска фильма "Разгром немецких войск под Москвой" о том, как мы своими телами отогревали замерзавшие на морозе ап­параты, и смеялся. Смеялся потому, что он давно решил проблему применения смазочного масла КВ, смешанного с веретенным маслом. Аппарат на этой смазке не мерзнет. Доброницкий перевел на зимнюю смазку аппараты всех операторов своей группы. Он мою кинокамеру тоже так обработал – если раньше на морозе в десять градусов она замерзала через десять минут, то теперь даже при морозе в двадцать градусов моя камера работала как часы даже при съемке на четыре кадра. Оказывается, всех трудностей, которые мы переживали, могло и не быть.

У того же Доброницкого прекрасно сделан визир для телевика. Мы видим узкий кадр, а Доброницкий благодаря добавочной линзе снимал телевиком, мо­жет пользоваться визиром широкоугольника, т.е. имеет перед глазами большой широкий кадр. Нам нужно как-то все это централизовать и использовать всю технику в полном объеме. Может быть, это следует сделать в Москве на студии, чтобы передать опыт Доброницкого и других операторов всем фронтовым кино­группам».

Абрам Кричевский, специализировавшийся на боевых авиасъемках, в свою оче­редь признавался: «Методика работы с киноаппаратом на боевом самолете, несмо­тря на большой опыт советских военных кинооператоров, до сего времени никак не разработана. В этой статье мне хочется поделиться своими мыслями на основа­нии тех работ, которые проделаны бомбардировочной и истребительной авиацией, на основании работ отдельных кинооператоров, советских и иностранных.

Первым и основным правилом для работы в авиации должно быть использова­ние всех возможностей современной кинотехники.

Расчет только на "смелость", как показал ряд отдельных работ, ни в одном слу­чае не приводит к положительным результатам. В основном, все съемки, сделан­ные ручными камерами с борта боевого самолета, представляют собою, за редким исключением, брак, с рваными панорамами, с исчезающими за рамку кадра куль­минационными моментами (падение бомб, штурмовка, атака и пр.). Киноаппарат в руках человека подвергается действию всех эволюций, производимым самолетом, а, следовательно, возможность спокойного стояния кинокадра – этого непрелож­ного фактора, обеспечивающего качество съемки, отсутствует.

Все сказанное выше относится к съемкам, где необходимо зафиксировать только бомбежки, штурмовки, пикирования, атаки и пр. Здесь ручная камера не годится.

Для иллюстрации могу привести эпизоды из практики.

Мой первый боевой вылет в начале войны состоялся на бомбардировщике СБ. Кое-как усевшись на своем парашюте в ногах у стрелка, я все внимание устре­мил на открытый нижний пулеметный люк, через который собирался производить съемку бомбежки. Все казалось очень простым. Взлетим, постараюсь до подхода к цели снять одну кассету, перезаряжусь, затем буду ждать сигнал штурмана, чтобы снимать отрывающиеся от самолета бомбы и разрывы их на земле. На деле все оказалось совсем иным. Несмотря на имеющийся опыт в авиасъемках, многое оказалось неожиданным. На подходе к цели, прикрытой противником интенсивным зенитным огнем, мой пилот, учитывая небольшую скорость СБ, повел машину с резким снижением, слегка смещая самолет вправо и влево от курса, желая, как видно, выйти прямо на цель только в самом конце атаки. Как и полагается, даже при самом незначительном пикировании, вся сила инерции давила сейчас на меня, и я почти не в состоянии был держать визир аппарата точно у глаза. Аппарат дро­жал, и не было сил удержать свои руки спокойно. Все внимание было приковано к моменту сбрасывания бомб и до других событий, происходящих в это время в воздухе, мне просто не было дела.

Наконец, передо мной зажглась лампочка! Люки открыты, я включил аппарат, вцепившись в него чуть ли не зубами. Пронеслись в визире бомбы, самолет опять резко рвануло вверх, я на мгновение потерял бомбы из кадра, и затем уже увидел серые букеты разрывов внизу на земле.

Совершенно ясно, что если бы я имел помимо "Аймо" укрепленную в бомбо­вом люке (подробно об этом дальше) стационарную камеру, которая автомати­чески зафиксировала бы полностью бомбометание, то, имея ручную камеру для наблюдения за воздухом, сумел бы заснять много интересного. Были бы засняты столь оригинально выглядящие на экране разрывы зениток, соседние самолеты, сбрасывающие так же бомбы, и даже, если бы в этом случае какой-либо самолет был подбит противником, то оператор зафиксировал бы гибель героев. (Ведь и в таких случаях киножурналист должен быть на посту, фиксируя документы об Отечественной войне.)

Необходимо внедрить в практику работы фронтовых групп стационарную ки­ноаппаратуру, которая сможет производить съемки бомбометания без присутствия оператора на борту самолета».

Уже в первый год войны в основном из-за слабой своей технической подготов­ленности советская кинохроника понесла большие человеческие потери. С учетом этого трагического опыта Кинокомитет издал специальный приказ «О разработке оптической системы для хроникальных съемок из-за укрытия и на больших рас­стояниях».

В нем говорилось:

«В целях обеспечения фронтовым кинооператорам возможности для производ­ства съемок боевых действий и других труднодоступных объектов <…> на фронте Приказываю: 

1. Центральной студии кинохроники приступить к разработке оптической си­стемы для хроникальных съемок из-за укрытия и на большие расстояния.
2. Директору Центральной студии кинохроники т. Головне создать на Центральной студии группу для разработки системы хроникальных съемок из-за укрытия под любую оптику съемочной аппаратуры.
3. Руководство группой возложить на Главного инженера Центральной студии кинохроники т. Качеровича А.Н.
4. Студии обеспечить оформление заказа на требующуюся оптику в Государ­ственном оптическом институте в 5-дневный срок.
5. Установить срок разработки системы для съемок из-за укрытия под нормаль­ную существующую оптику 1 декабря 1942 года.
6. Установить срок приспособления системы для съемок из-за укрытия под специальную оптику, разработанную ГОИ, через 15 дней после сдачи ГОИ объек­тивов Центральной студии кинохроники».

К сожалению, в сложившихся условиях оперативно реализовать это распоря­жение тогда не представилось возможным, и новых потерь избежать не удалось.

Не удалось реализовать блистательную идею создания автокинобазы, выдви­нутую режиссером Александром Медведкиным уже в первую неделю только что начавшейся войны.

Автор и инициатор создания знаменитого кинопоезда 1930-х годов, он в дета­лях разработал проект своеобразной автокиностудии на колесах, которая могла бы мобильно передвигаться и работать непосредственно в районе боевых действий. В составе этой киностудии на колесах, состоявшей из пяти грузовых автомобилей, должна быть киноаппаратура для съемок, большой запас пленки и материалов для ее проявки, своя техническая лаборатория и прочие материалы, необходимые для того, чтобы не только вести съемки, но тут же проявлять отснятые материалы, опе­ративно готовить из них сюжеты и выпуски, которые можно было немедленно тут же показывать в боевых частях данного фронта.

Организация таких автокинобаз на порядок бы повысила оперативность и дей­ственность нашей фронтовой хроники, приблизила бы ее к скоростным возможно­стям сегодняшнего телевидения. К сожалению, замечательная медведкинская идея осталась лежать в чертежах.

Зато Александру Ивановичу Медведкину, этому неутомимому изобретателю новых организационных и технических форм работы в кино, пламенному энтузи­асту и первопроходцу новых художественных пространств, удалось реализовать другую свою замечательную идею. А именно: подготовить из самых отчаянных сержантов-разведчиков целый взвод так называемых «операторов-киноавтоматчиков». Эта новация означала настоящую революцию в кинохронике. Дело в том, что операторов, снимавших на фронте, было ничтожно мало по отношению к той линии фронта, что протянулась от Черного до Белого моря. В каждой фронтовой киногруппе их было не более 5-7 человек, но ведь при этом кто-то болел, кто-то получал тяжелое ранение. И поэтому даже и те малочисленные фронтовые киногруппы всегда остава­лись недоукомплектованными. Эксперимент Медведкина решал эту проблему.

Его операторам-сержантам были переданы 16-миллиметровые кинокамеры, ко­торыми тогда оснащались боевые самолеты. В Москве к кинокамерам приделали деревянные приклады автоматов ППШ. Поскольку авиационные кинокамеры были рассчитаны на электрический привод, то киноавтоматы (так их стали называть) снабдили специальными аккумуляторами. Весили они килограмм десять каждый. Если же еще учесть, что эти аккумуляторы быстро «садились», и киноавтоматчи­кам приходилось тащить по два таких аккумулятора, то можно представить, каким оказался общий вес этих «портативных» киноавтоматов.

Но, как вспоминал сам А. Медведкин, никто из киноавтоматчиков на это не жа­ловался. Это были необыкновенные кинорепортеры. В 1944 году из всех армий 3-го Белорусского фронта собрали большую группу самых опытных, отличившихся в боях сержантов. Из них сформировали два отряда киноавтоматчиков. После двух месяцев напряженной учебы под руководством операторов Н. Лыткина, Г. Голубова и А. Зенякина киноавтоматчики пошли в бой. Снимали они бесстрашно (особенно при штурме Кёнигсберга) и дали совершенно новые образцы фронтовой киносъем­ки. К сожалению, это случилось уже тогда, когда война близилась к своему концу…