04.10.2016

Юрий Щербаков

Автор:
Юрий Щербаков

Кинорежиссёр и кинооператор, выпускник кинооператорского факультета ВГИКа (1976); Председатель Ростовского областного отделения Союза кинематографистов России.

Источник: www. ascinemadoc.ru

Ещё не улеглись впечатления от мощи военных парадов, праздничных салютов и многомиллионной поступи «Бессмертного полка», а 15 мая у Дома кино Ростовского областного отделения Союза кинематографистов России состоялось открытие мемориального камня, посвящённого фронтовым кинооператорам Ростовской Ордена «Знак Почёта» киностудии — летописцам Великой Отечественной войны.
В торжественном событии участвовали представители общественности, административных структур, учащиеся Ростовского филиала ВГИКа, самодеятельные барды и, конечно же, теперь уже немногие члены Союза кинематографистов – те, кому посчастливилось знать ростовских операторов-фронтовиков лично.

В мемориальном каменном списке человек-легенда — Кенан Абдуреимович Кутуб-заде. Выпускник кинооператорского факультета ВГИКа, он был первым советским оператором, вошедшим в освобождённый Освенцим 28 января 1945 года (кадры, снятые Кутуб-заде совместно с фронтовыми кинооператорами —  Ошурковым, Быковым, Павловым и Воронцовым вошли в документальный фильм "Освенцим" (1945); — прим. ред. сайта). И первое, что снял Кутуб-заде — это горы трупов; заключённых косили из пулемётов. А вот маленькая чешская девочка, больше суток уговаривающую встать свою расстрелянную бабушку. Он плакал, но снимал всё — и циничную надпись на воротах «Каждому своё», и крематорий, где сжигали живых, и аккуратные мешки с семью тоннами человеческих волос, горы мешков с очками, детскими горшками, ботиночками, туфельками.
Весь мир обошли страшные кадры протянутых к оператору детских ручонок с фашистскими шестизначными лагерными тавро под закатанными рукавами полосатых роб. Перед камерой Кутуб-заде, будто кролики, уцелевшие в этом лагерном аду, малыши бредут между рядами колючей проволоки. Даже сейчас не всё выдержит экран.
В полосатой арестантской робе протягиваются к оператору в капитанских погонах слабые детские ручонки, на которых грубо вытатуировано клеймо с порядковым номером лагерного заключённого — многим тогда не было ещё и восьми лет. Один из них белокурый мальчик-белорус Гена Муравьёв. В Освенциме фашисты разлучили его с матерью. Позднее поляки его усыновили и дали новое имя, но в глубине памяти эхом отзывались материнские слова — «Помни имя своё!».
Это название режиссёр С.Н. Колосов дал своему игровому фильму, взяв за основу кинодокумент. А Кенан Кутуб-заде всю послевоенную жизнь носил в кармане карамель и каждого встреченного им ребёнка сначала нежно гладил по голове, а потом вручал припасённую конфету. До конца жизни память не отпускала страшные картины, увиденные им в Освенциме. Старшего сына Исмета легендарный фронтовик вырастил тоже оператором — Исмет Кенанович работал на ЦТ в Останкино; геологом стал младший Тимофей. Жена – бывшая фронтовичка-зенитчица Вера Николаевна Гесск в Ростове режиссировала только периодику и до глубокой стрости на Дальнем Востоке растила общих их с Кенаном любимых внуков.
А тогда, в послевоенном смраде, «Освенцим» был первым фильмом о фашистской операции, названной с юмором вампиров «Ночь и туман». Он был снят за тридцать пять дней операторами Первого Украинского фронта, среди которых был капитан Кутуб-заде. Никогда не забыть то, что увидел он — болит сердце и нечем дышать. В 1945 году в Москве на ЦСДФ этот фильм смонтировала жена легендарного документалиста Дзиги Вертова Елизавета Свилова и он стал неопровержимым обвинительным документом на Нюрнбергском процессе.
«В 3 часа 37 минут 9 февраля советский фильм, снятый фронтовыми операторами, представлен суду. Это один из крупнейших документальных фильмов мирового значения, — писал в своём дневнике Всеволод Вишневский— Мне слышно в наушниках, как срывается дыхание у иностранных переводчиков, как от волнения они пропускают слова. Подсудимые впились глазами в экран. Не сморят только Геринг и Гесс. Потом не выдерживает и Геринг. Он берёт наушники и, грузно повернувшись, сморит на дело рук своих».
На счету кинооператора Кутуб-заде были «Освобождение Чехословакии», «Александр Покрышкин», «Парад Победы» и «День победившей страны». На Ростовской киностудии творческую карточку Кавалера орденов «Отечественной войны II степени», «Красной Звезды» и «Знак Почёта» пополнили сотни сюжетов, десятки спецвыпусков и более двадцати фильмов. Он охотно встречался с кинолюбителями и всячески подгонял к поступлению во ВГИК своих ассистентов. Я сменил закончившего ВГИК Анатолия Чапурко — он был значительно постарше. А меня, совсем ещё молодого за десяток лет, ассистентом проведённые с Кутубом, на студии дружно прозвали «Кутубчонком».
Многих из этого мемориального списка я знал лично. Во время далёкого уже студенчества во ВГИКе я интервьюировал мэтров-фронтовиков для своего творческого реферата.
В 1958 году в Ростове-на-Дону уполномоченным кинематографистом был назначен фронтовой кинооператор Борис Исаакович Маневич. Он воевал на Северном Флоте и снятый им эпизод торпедной атаки немецкого крейсера нашими моряками навсегда вошёл в учебные пособия по тактике морского боя генеральных штабов многих стран. А потом по навету был осуждён на долгие десять лет.
Ещё в тридцатые годы, когда никаких «канаток» и в помине не было, кинематографист Борис Маневич, совсем ещё молодой боксёр, но никогда не занимавшийся альпинизмом, зимой с кинокамерой поднимался на Казбек, а летом на Эльбрус. Не летавшему никогда на самолётах, Маневичу пришлось снимать и с воздуха. Так произошло и с войной. Никто из тогдашних кинематографистов не знал, что это такое, хотя многим из них приходилось снимать крупные военные манёвры. Оператор — это глаза и эмоциональная напряжённость зрительского существа. И потому, поучая молодёжь, Заслуженный деятель искусств РСФСР Борис Маневич говорил:
— Репортаж, с моей точки зрения, — жанр информационный. Но, чтобы информация запомнилась, её нужно преподносить через личное отношение автора к событию, оказывая эмоциональное воздействие на зрителя и привлекая его в соучастники пережитых событий автором.
Так было с его довоенным «Штурмом Казбека», фильмами, снятыми в Северной Осетии и Дагестане и с уже послевоенными — «Новороссийские куранты», «Человек и степь» и «Во имя живых».
Названия «Черноморцы», «Битва за Кавказ», «Битва за Севастополь» и «Народные мстители», к сожалению, теперь на слуху только у киноведов. Зимой 1942 года их снимал командированный в Севастопольскую эскадру Черноморского флота с Балтики и Ладожской флотилии двадцатилетний тогда Александр Ильич Смолка. После войны он долго работал на Краснодарском корпункте Ростовской киностудии и всегда с юмором рассказывал о своих военных приключениях, среди которых было и падение его сбитого самолёта на дачу Сталина.
— Война началась для меня тогда, когда Роман Кармен привёз из воюющей Испании свой материал, — вспоминал Лауреат Сталинской Премии, Заслуженный деятель искусств РСФСР Леон Борисович Мазрухо, снимавший в тылу врага и на фронтах. На его счету сорок восемь боевых вылетов и многие километры снятой на войне плёнки. — Мы понимали, что от фашистов следует ждать удара в любое время, — говорил он. — Чувствовали, что война вот-вот начнётся. Вот только не знали день и час. 22 июня мы снимали интервью актрисы Зои Фёдоровой. Она страшно нервничала, что не может уехать в Москву из Ростова.
Кинооператор Виктор Уколов учился в одном классе с сыном Леона Борисовича — с Борисом Мазрухо и, благодаря знакомству с семьёй этого известного кино-фронтовика, пришёл на студии сначала в качестве водителя. С 1959 года он уже работал ассистентом у заслуженных фронтовых кинооператоров Бориса Маневича и Леона Мазрухо. С 1969 по 1971 годы Уколов отработал оператором на телевидении в Усть-Каменогорске и в Алма-Ате. А в Ростове снял более шестидесяти короткометражных и полнометражных фильмов, много спецвыпусков и сотни сюжетов для киножурналов. Среди его работ есть произведения о войне — «Всем смертям назло», «Здравствуй, Аршалуйс!», «Радость жизни» о воинской части в Чечне, «Аргунское ущелье» и «Хождение по квадратному кругу» о М. А. Шолохове. Таких названий в его творчестве могло и не быть, не столкни его жизнь с великими ростовскими фронтовиками. И не случайно Виктор Петрович Уколов по-прежнему предан военно-патриотической работе и пропаганде боевых традиций Войск Российской Федерации.

Мемориальный камень в память фронтовых кинооператоров. Ростов-на-Дону. 15 мая 2015 года.

Открытие перед Домом кино мемориального камня, безвозмездно изготовленного предприятием ООО «Мемориал» под руководством Алексея Викторовича Романченко, стало возможным благодаря активному содействию режиссёра новостных программ ВГТРК «Дон-ТР» Людмилы Скворцовой.
Вот уже поистине случайность — цепь закономерностей. Накануне открытия мемориала уже поздно вечером 14 мая никому из кинематографистов не знакомый ростовчанин — сын ветерана ВОВ Фёдора Ивановича Розова пришёл в приёмную и изумил меня актуальнейшим подарком — передал стихотворение «Кино», найденное в архиве своего недавно ушедшего отца:
Я никогда не позабуду
Кино тех довоенных лет.
Из примитивных кинобудок
Почти волшебный шорох лент.

В нелёгкий мир послевоенный

Ак будто солнце из-за туч
Пробился необыкновенный
Голубовато-дымный луч.

Он в полутёмном кинозале

Над головами плыл, клубясь
И люди горе забывали
Волнуясь, плача и смеясь.

Неужто людям было мало

Своих страданий, тягот, слёз –
Так нет, здесь плакали бывало, бывало
И над «Бродягою» всерьёз.

А тот, кого изображали

Творцом Истории самой,
Сидел после работы рядом
Усталый, праздничный, смурной.

Ремесленник в ушанке серой,

В «москвичке» модной фронтовик
И женщины в дешёвых серьгах,
И в чёрном кителе стрик.

В жакете плюшевом старуха,

Девчонка с чёлкою – здесь все.
Здесь чувствуешь единство духа:
Перцовки, Шипра, монпансье.

Забудь, механик, про усталость,

Давай смелей кино крутить.
Ты можешь молодость и старость,
И жизнь, и гибель повторить.

Начнёт клубиться луч нестойкий,

Колеблющийся дымный свет,
И вновь вернётся привкус горький
Тех трудных и прекрасных лет!

Вплетённую в тематические программы военную кинохронику, сегодняшний телезритель увидеть всё ещё может, но огромный пласт летописной Истории страны надёжно упрятан от него в бездонных хранилищах Госфильмофонда. А ведь с утратой самой киностудии и обильной студийной фильмотеки, у ростовских документалистов не осталось ни кадра из того обилия законченного производством материала, на который они положили всю свою творческую жизнь. И у Л.Б. Мазрухо, были довоенные фильмы — «Крым», «В горах говорят», «По Дагестану», «Жемчужина Советского Союза», «Сулейман Стальский», «Рыбаки Каспия», «Казаки», «Праздник джигита», «Штурм Казбека», «Шахтёры». И только потом, во время тяжелейших испытаний физических сил и человеческого духа, увидели свет военные свидетельства кино-очевидца — «На Кавказе», «От Вислы до Одера» и, конечно же, знаменитый апофеоз войны — фильм «Берлин». В послевоенную кинематографическую «копилку» вошли его фильмы «Река счастья», «Сельский врач», «Хозяева моря», «Русский характер», «Мы едем в Сочи», «Ростов и ростовчане», «Живая вода», «Новороссийские куранты», «Во имя живых», «Песни Тихого Дона», «Возвращение в Новороссийск» и, конечно же, «Большой полёт» — обстоятельный кинорассказ о династии известных лётчиков-испытателей Коккинаки.
Личный друг М. А. Шолохова, Леон Борисович профессионально пользовался своей близостью к писателю, и как режиссёр снял сначала фильм «Шолохов», а позднее вышла на экраны страны и его совместная работа с московским режиссёром Л.М. Кристи «Михаил Шолохов» (1975; авторы сценария: Л. Кристи, Л. Мазрухо;  — прим. ред. сайта). Михаил Александрович доверял снимать себя только своему давнему другу Мазрухо. В 1965 году он не позволил никому, кроме Мазрухо, снимать торжественное вручение ему Нобелевской Премии в Стокгольме. Мало кто знает, но все шолоховские кадры, цитируемые сегодня в разных фильмах, сняты исключительно Леоном Борисовичем с замечательным мастером художественного изображения, кинооператором Владимиром Мартыновичем Каликьяном, добрейшим и спокойным человеком, во время войны бывшим лагерным узником на территории Франции.
Автором сценария «Возвращения в Новороссийск» был известнейший уже Константин Славин. Быть оператором Леон Борисович пригласил меня — он пристально наблюдал за студийной молодёжью. Композитором фильма должен был стать Максим Дунаевский. Но он честно признался Мазрухо, что эмигрирует в Штаты и из-за его фамилии в титрах фильм могут положить на полку. Тогда в Новороссийск прилетел Альфред Шнитке и дальше работа пошла без видимых препятствий. Когда Леон Борисович приехал на сдачу фильма в Госкино, где его не только по-настоящему уважали, но и слегка побаивались, чиновники осмелились поднимая глаза кверху строго спрашивать – «А где Он?». Причём тут «Он», возмущался режиссёр; злиться Леон Борисович искренне умел. Вернувшись на студию, Мазрухо вставил эпизод, где Брежнев на катере с Медуновым. А потом, стоя на лестнице и не выпуская привычную папиросу изо рта, вяло у меня спросил:
У тебя есть валидол?
И через пару дней известного фронтовика не стало.
К столетнему юбилею Леона Борисовича планировался фильм о нашем выдающемся земляке. Несколько лет подряд заявка подавалась в Федеральное агентство по культуре и кинематографии и хотя эксперты её одобрили, в план фильм так и не включили. Ни повторные обращения, ни апелляции через Секретариат Союза кинематографистов России не помогли. Сформировалась жёсткая тенденция — утверждаются только коммерчески прибыльные проекты, на которых можно что-то заработать. Выходит, что уникальные личности чиновникам не интересны — другие времена выработали иные нравы. Но именно в такие времена важно сохранить для Будущего память о тех, кто ни за что бы не смирился с почти поголовным бескультурьем Настоящего, с пугающей и шокирующей безнравственностью, умышленно или по недомыслию экстраполируемой в Будущее. Поэтому главной сегодняшней задачей Ростовского областного отделения Союза кинематографистов является восстановление кинопроизводства с привлечением к нему талантливой молодёжи. Без этого полноценное существование кинематографистов в огромном регионе невозможно и для Отечества опасно.
В рамках Проекта «Открытый показ» в этот день состоялся и просмотр трёх документальных работ ростовских кинематографистов — «Память навсегда» Романа Розенблита о фронтовых кинооператорах ныне уничтоженной Ростовской киностудии, мой фильм «Уходящая натура» об орловском сельчанине Тюрине, со скрипкой дошедшем до Берлина и отказавшемся покинуть штрафбат; лишь через полвека ему награду вручили и телевизионного фильма Олега Афанасьева «Русское поле» о давно уже прошедшей войне, о таком же историческом забвении и памяти послевоенных поколений, которая жива в Куйбышевском районе Ростовской области.
А пока тихо и незаметно уходит поколение мастеров, владеющее особым искусством документальной образности. Уходит поколение, умеющее беседовать со зрителем по душам, воздействуя не по телевизионному — на рассудок, а на человеческие чувства, заставляя поднять глаза и рассмотреть Возвышенное в Горнем.