Материал опубликован в книге «Документальные фильмы о Великой Отечественной войне» (— М.: Госкиноиздат; 1947. — 278 с.; с. 57- 66). На фото военные кинокорреспонденты А. Казаков (слева) и Н. Вихирев снимают пленного командующего 6-й немецкой армией фельдмаршала Фридриха фон Паулюса; директор киногруппы Д. Яновер (второй слева). Фото из архива В.И. Фомина (Музей кино).
B марте 1943 года на экраны страны был выпущен кинодокумент огромного исторического значения. Название этого фильма «Сталинград» (режиссер Л. Варламов). Пройдут годы, но гордое слово «Сталинград» будет всегда произноситься как символ благородной стойкости, мужества и преданности советских людей своей Родине. Наш народ будет вечно помнить о Сталинграде потому, что здесь начался праздник нашей победы. Операторы, снимавшие в Сталинграде, перенесли всю тяжесть отступления Красной Армии. Они шли с войсками, от стаивавшими каждый километр родной земли. Они дошли до стен Сталинграда, день за днем снимая героические эпизоды его обороны. Наступили дни, когда в Сталинграде метр стал крупной величиной измерения. И в это трудное время всюду в самолетах, на танках, в бою вместе с пехотинцами и артиллеристами — были советские кинооператоры.
По ночам в Сталинграде бывало порой светлее, чем на площадках кинопавильонов, щедро освещаемых мощными прожекторами. Осветительные ракеты и трассирующие пули светили так ярко, что ночью в городе можно было спокойно снимать, пользуясь чувствительной пленкой. Операторы стремились показать эпизоды боев за Сталинград от первого налета вражеской авиации 23 августа 1942 года, от прорыва немецкой танковой дивизии к территории Тракторного завода до завершения нашего победного наступления, до последнего выстрела, когда боец закрыл орудие чехлом, и впервые много дней в Сталинграде воцарилась мертвая тишина. Нелегко было снимать в городе, где бои шли за каждую ступеньку лестницы. Тем не менее операторы снимали почти все исторические эпизоды битвы за Сталинград.
Съемка уличных боев совершенно особый вид работы военного кинохроникера. Сталинградские операторы приобрели в этой области большой опыт. Имена операторов В. Орлянкина, А. Софьина, Г. Островского, А. Казакова, Б. Вакара, А. Кричевского, Д. Ибрагимова, Н. Вихирева и других нераздельно связаны с историей боев за Сталинград.
Шесть месяцев кинооператоры Сталинградского и Донского фронтов находились на передовой линии огня. Они засняли около тридцати пяти тысяч метров пленки. Самоотверженный труд советских киножурналистов дал всему миру возможность ознакомиться с эпизодами прославившего стратегический гений гигантского сражения, нашего Верховного Главнокомандующего и доблесть советского народа.
Мы видим на экране тех, кто в течение месяцев был душой обороны Сталинграда. На командном пункте 62-й армии командующий армией генерал-лейтенант Чуйков, член Военного Совета генерал-лейтенант Гуров, начальник штаба армии генерал-майор Крылов. Мы видим командира легендарной гвардейской дивизии, оборонявшей центральную часть Сталинграда, генерал-майора Родимцева.
В начале фильма победа кажется далекой. Она кажется нечеловечески трудной. Современная война вошла со всем своим оружием в каменную плоть города, забилась в подвалы, под землю, в развалины, обрушилась с неба неисчислимым количеством немецких бомб. Войне было тесно: она ворочалась в грудах разбитого кирпича, проникла на чердаки и в подземелья.
Мы видим в фильме, как постепенно приноравливались к ведению войны в условиях города люди 62-й армии, как учились они закладывать мины в тридцати метрах от немцев, превращать каждый дом в крепость, оборонять объект спокойной и расчетливой яростью одного бойца.
Оборона проходит перед нами в сменяющихся боевых эпизодах. Мы читали о них. Мы знаем о них по рассказам. Мы представляли себе мысленно эти бои за улицу, за дом, за этаж...
Но разве сравнимо все слышанное нами с тем, что видишь на экране. Вот в углу разрушенного дома лежит стаженный пулеметчик Стародубцев. Товарищи сгрудились в круг. Второй номер пулеметного расчета говорит: «Раз тебя больше нет на свете, буду воевать и за первый номер и за себя». Мы видим знаменитый «павловский дом». Сержант Павлов, пятьдесят девять дней держал в нем оборону. Немцы окружили его со всех сторон. И вот мы видим Павлова в доме».
Бойцы шутили: «У Павлова «его собственный дом в Сталинграде, там немцев не прописывают».
Мы видим разрез одного из сталинградских домов, где противников разделял только пол между двумя этажами, где линия фронта проходила через лестничную клетку. Горсточка пехотинцев день за днем сдерживала удары немецких танков и не отходила назад, хотя немецкие снаряды и бомбы вышибали у них из-под ног полы и перекрытия. Кирпич и гранит рассыпались в прах, а люди держались.
Перед нами проходит история «Г-образного» дома на высоком берегу Волги, откуда немцы заливали свинцом все подступы к соседним кварталам. Прямой атакой взять этот дом было немыслимо, это далось бы слишком дорогой ценой. И тогда дом был захвачен военной хитростью, разумом отвагой. Сквозь толщу холма бойцы прорыли к его подножью подземный ход и взорвали дом. Взрыв этот был сигналом к атаке там, наверху, где воздух выл, исхлестанный осколками, пронизанный пулями. И немцев оттеснили от этого дома.
Так, наступая, оборонялись защитники Сталинграда. Каждый из них чувствовал нарастание грандиозной волны нашего генерального наступления.
Перед нами развалины дома. У выступа разрушенной стены прилег боец. Он не сводит глаз с улицы, заваленной обломками. Он ждет, весь превратившись в настороженное внимание, слившись с винтовкой в один боевой организм. И тут же, рядом, застыл в ожидании его друг. Его оружие нацелено так же, как винтовка соседа, и это оружие киноаппарат. Фашистская дичь показалась и сразу, в один момент, грохнула винтовка снайпера, дала свою дробь камера. Сороковой заносит в свой личный счет боец. «Сороковой» — название кадра фильма.
Кинооператоры были всюду, на всех передовых линиях обороны Сталинграда. Они пробирались в самые опасные места. Они старались не упустить ни одного важного момента в героической эпохе обороны Сталинграда: они были в штабах, на заседаниях Верховного Совета, при допросах пленных. Они делили с защитниками Сталинграда все их труды. Они шли с армиями Донского и Юго-Западного фронтов. И в тот незабываемый момент, когда встретились бойцы Красной Армии, шедшие с севера и с юга, встретились и кинооператоры двух армий.
Кинооператоры соединились. Их было 15 человек: Б. Вакар, В. Орлянкин, Д. Ибрагимов, А. Софьин, А. Казаков, А. Кричевский, Е. Мухин, М. Гольбрих, Н. Вихирев, И. Гольдштейн, М. Посельский, Б. Шадронов, И. Кацман, Г. Островский, И. Малов, начальник киногруппы А. Г. Кузнецов
Перед нами волжская гладь, ее бороздят вражеские снаряды. Фашистские стервятники кружатся над ней. Но действует переправа, верткие пароходики тянут баржи, на которых бойцам доставляется продовольствие и боеприпасы. Лодочники на лодках и дощаниках совершают чудеса.
Города, в сущности, уже нет. Стоят выщербленные коробки домов с глазеющими дырами. Огонь сожрал все, что горело. Словно вымерли бывшие улицы, бульвары, сады, переулки и набережные. Жизнь зарылась в землю, ушла в блиндажи, укрылась за прикрытиями; лишь время от времени от развалины к развалине перебегают небольшие фигурки.
К середине ноября немцы, оставляя за собой целые поля деревянных крестов, захватили все же большую часть города. Полки 62-й армии удерживали узкие полосы в прибрежной части. Гитлер снова назначил последний и окончательный день взятия Сталинграда.
Город мертв с виду, но русский, советский человек живет в этом городе, и он, этот человек —герой кинопоэмы. Простой, безыменный, скромный, своей душой заполнил он пространство Сталинграда. Он сказал: «За Волгой нет для нас земли». И слова эти навек войдут в историю советского народа. Он знал, что надо выстоять, и выстоял. Советский патриот он сознавал, что вся страна с ним, что Сталин с ним... Недаром распространился слух, что Сталин тут, в Сталинграде, что помощь идет.
И помощь действительно шла. Осуществлялся план, заду манный в ставке Верховного Главнокомандования. Представитель ставки маршал артиллерии Воронов, командующий Донским фронтом генерал-полковник авиации Новиков, генрал лейтенант артиллерии Казаков, член Военного Совета фронта генерал-майор Телегин и другие военачальники разрабатывают план на карте... И линии, проведенные карандашом, оживают на экране густыми колоннами пехотинцев, танков, орудий, стягивающихся по снежным дорогам к Сталинграду.
19 ноября. Отдан приказ: «В наступление». Дым сотен орудий заволакивает экран. Мы не слышим грохота. Но лихорадочная работа одной пушки говорит нам об общем напряжении. Передний край вражеской линии взломан. Сюда устрем ляются потоком танки. Бойцы бегут за ними. Вздымая снежную пыль, летят аэросани на них десант. Наши войска занимают железнодорожные станции вокруг Сталинграда, врываются по минированному мосту в Калач.
Но Гитлер не понимал размеров настигающей его катастрофы до тех пор, пока Красная Армия согласно плану Верховного Главнокомандующего не нанесла еще один, не менее страшный удар в районе Среднего Дона. Десятки тысяч итальянцев, румын и венгров — целые дивизии вместе с генералами и штабами — потянулись по дымящейся поземке в русский плен.
Сильнее и сильнее нажимали войска Донского фронта, а тем временем 62-я армия отбивала у немцев траншею за траншеей, погреб за погребом, развалины домов, норы и щели в самом городе. Наконец, войска Донского и Сталинградского фронтов встретились. Железное кольцо вокруг немцев сомкнулось.
8 января 1943 года Красная Армия предложила немцам, засевшим на окраинах и в центре города, прекратить бесполезное сопротивление и принять условия капитуляции. Мы видим, как командир Красной Армии укладывает в планшет большой пакет с сургучными печатями. В нем судьба 190 тысяч немцев. Это условия капитуляции. Боец подает сигнал трубой. Резко звучит труба между траншеями. Размахивая белым флагом, горнист идет вперед, за ним два наших командира.
Капитуляция отвергнута.
Советские армии ударили по Сталинградской группировке немцев с трех фронтов: Юго-Западного, Донского и Сталинградского. Загрохотало небо, и застонала земля. Орудий так много, что последние едва различимы в зимней мгле. В конце снежной равнины, за грядой, один за другим взвиваются черные смерчи, расстилается и все выше встает непроглядная туча пыли и дыма.
Это бьет русская, самая могучая в мире артиллерия. Тяжелые снаряды вонзаются в землю в таком количестве, какого немцы не ждали и не могли предусмотреть.
Ближе к краю немецкой обороны беглым огнем бьют наши полевые батареи. Низко над врагом, расстреливая его из пу леметов и пушек, проносятся бомбардировщики. Работают гвардейские минометы, немецкие части отступают. Они бегут от этих взрывов, смертельных вихрей воздушных волн, сви стящих осколков стали.
Дрожит земля под ударами танковых гусениц. Из каменных недр полуразрушенного, но живого Сталинграда подымаются советские пехотинцы. Час генерального наступления, час возмездия за муки великого города, час победы, добытой в кровавом труде войны, настал.
Немцы мечутся в панике, бросают оружие, вылезают из убежищ, поднимают руки. Они сдаются в плен батальонами, полками. Просунутые через проломы в стенках, белеют флаги это немецкие генералы сдаются в плен вместе со своими штабами. Они трясутся от испуга, лица отвратительны. Их Штаб-квартира генерал-фельдмаршала фон Паулюса окружена. Фельдмаршал также вынужден вылезть из убежища и поднять руку к козырьку...
Капитуляцию Паулюса и его допрос снимал Кармен:
«У ворот маленького домика на окраине Сталинграда остановилась немецкая штабная машина. Это был огромный легковой вездеход «Хорьх». Из него вышел высокий сутулый человек в длинной, похожей на больничный халат, немецкой шинели, мятой фуражке. Усталым взглядом он осмотрелся. Его, наверное, поражала тишина. Еще час тому назад воздух над Сталинградом содрогался от гула орудий, от хлопанья мин и треска автоматов, а вот сейчас вдруг так тихо... Медленно ступая по хрустящему снегу, человек пошел к крыльцу, поднялся по ступенькам — часовой-автоматчик внимательным взглядом проводил его — и в сопровождении нескольких советских офицеров вошел в дом. Это был Паулюс.
Медленно разделся он в передней. Вместе со своими адьютантом полковником Фон Адам и начальником штаба генерал-лейтенантом Шмидтом вошел в небольшую комнату. За столом сидел генерал-лейтенант Шумилов. Кивком предложил Паулюсу сесть. Паулюс, опустившись на стул, предъявил свои документы.
— Вы пленены, — обратился к нему Шумилов, — шестьдесят четвертой армией, которая сражалась с вами от Дона до Сталинграда.
Паулюс медленно опустил голову на грудь, снова поднял ее. Рука, державшая папиросу, дрожала. Первый по счету полководец гитлеровской армии, сложивший свой фельдмаршальский жезл к ногам победоносной Красной Армии, был подавлен. Он словно только сейчас в полной мере начал отдавать себе отчет в том, какая величайшая катастрофа постигла его войска. Тишину нарушал только легкий треск моего киноаппарата, фиксировавшего этот исторический эпизод...
Ночью вереница машин шла из Сталинграда степной дорогой в штаб фронта. В одной из машин находился Паулюс. Машины медленно обгоняли растянувшиеся километры на колонны пленных немецких солдат. Был жестокий мороз. Хруст десятков тысяч шагов, словно шум гигантского водопада, висел над ночными степями Приволжья. В ярком свете фар они словно проплывали перед нашими глазами, эти раз громленные полки, батальоны, дивизии...
В маленькой комнате бревенчатого дома в селе Заворькино, где располагался штаб Донского фронта, за столом сидели маршал артиллерии Воронов и командующий фронтом генерал полковник Рокоссовский.
Ввели в комнату Паулюса, только что доставленного на машине из Сталинграда. Ему назвали имена и звания людей, сидевших перед ним. Наступила долгая пауза. Он очень внимательно всматривался в лица советских военачальников, слов но хотел найти разгадку причин своего поражения. Потом тихо спросил:
— Ультиматум о прекращении сопротивления моими войсками был подписан вами?
Над столом горела маленькая автомобильная лампочка от аккумулятора. Киносъемка при этом свете была, к сожалению, невозможна. Я сидел в уголке и почти стенографически записывал в блокнот каждое слово этого исторического допроса. Я оказался единственным журналистом, присутствовавшим там. Несколько раз щелкнул фотоаппаратом. Снимок «допрос Паулюса» обошел всю мировую печать».
Экран переносит нас в лагерь для русских военнопленных в селе Большая Россошка. Бойцы выносят красноармейцев, спасенных от смерти. Страшно смотреть на этих истерзанных людей. А потом вслед за теми, кого еще можно спасти, трупы замученных бойцов со следами чудовищных пыток. Трудно смотреть, но еще труднее оторваться от зрелища, рождающего неугасимую жажду мести.
Немцы рвались к Волге. Вот один из тех, кто дорвался. Он лежит на берегу, раскинув руки, речной ветер треплет его волосы. Этот увидел перед смертью реку, стоявшую перед фашистскими воспаленными глазами недосягаемой мечтой. А вот и немец, который переходит Волгу. Он бредет медленно, припадая на ногу. Он обут в огромные соломенные сапоги, вызывающие смех у русского воина. В его согнутой спине — унижение, страх, безнадежность. Он идет на восток, замыкая огромную колонну пленных, бредущую по бесконечной снежной равнине. И как назидательный урок «завоевателям» проходят кадры из трофейных немецких фильмов.
Перед нами парад в Берлине: вот какие они стояли перед Гитлером. Молодец к молодцу, лощеные, сытые, со смертным приговором миру в свинцовых глазах.
Быются флаги со свастикой, ревут трубы... Тупая надменность на лицах, исправное вооружение, щегольские мундиры, серебро на погонах и петлицах... Они идут на восток, и этот церемониальный марш переходит в позорное шествие коричневой рвани в бесконечных колоннах пленных немцев. Topжественный марш сменяется пискливыми звуками песенки: «Ах, майн либер Аугустин...»
Враг уничтожен. Сделав последний выстрел, артиллерист заботливо надевает чехол на свое оружие. Оно славно поработало. Но ему предстоит еще немалая работа.
Мы знаем — тишина в Сталинграде еще не отдых. Война не закончена; с новой силой разгорается она на других фронтах. Но того, что произошло под Сталинградом, мир не забудет никогда. И авторам фильма великолепно удалось показать одно из самых крупных в истории войн сражений.
Советский Сталинград снова ожил. Собирается митинг на площади. Красный флаг развевается на балконе. Рабочая семья возвращается к себе в полуразрушенный домик. Рабочие входят в разрушенный цех, деловито прикидывая глазом, откуда начинать восстановление... Сталинград будет жить, и жизнь его будет радостной и прекрасной. Последние кадры фильма проходят под мощные звуки песни, написанной поэтом В. Лебедевым-Кумачом (музыка композитора Б. Мокроусова).
Ой ты, Волга, родимая Волга,
Кто не любит твоих берегов?
Ты как море полна,
Широка и сильна,
И грозна ты для наших врагов!
Над великою русской рекою
Неприступный стоит часовой:
Это город-солдат,
Это город-герой,
Это наш Сталинград боевой.
Постановлением Совета Народных Комиссаров Союза ССР от 19 марта 1943 года кинофильму «Сталинград» была присуждена Сталинская премия первой степени, a режиссеру фильма Л. Варламову и операторам Б. Вакару, А. Казакову, В. Орлянкину и А. Софьину звание лауреатов Сталинской премии.
Киногруппа Сталинградского фронта. На фото (слева направо): К. Сидоров, С. Зенин, В. Орлянкин, А. Кузнецов (начальник киногруппы), А. Софьин, Д. Яновер (директор киногруппы), Г. Островский (у кинокамеры), А. Казаков (второй справа). 1943 год. Автор фото: кинооператор Михаил Посельский. Реставрация фото: Илья Бриткин. Из семейного архива Ю.Ю. Оганджанова.
«Фильм «Сталинград», —писал в газете «Правда» (18/III 1943 г.) Алексей Толстой, — живой документ о советском военном гении, о славе руского народа, возлюбившего свободу больше жизни, документ о трудных делах, которые совершает непокорный и гордый народ, устремивший прозорливые глаза свои к осуществлению добра и справедливости. Горе немцам, всколыхнувшим глубокие чувства русского народа».
«Я видел тех, — писал Е. Кригер (10/II 1943 г.) в газете «Известия», —кто снимал этот фильм. Это смелые люди. В самые трудные дни Сталинградской обороны они верили в победу и продолжали снимать то страшное, что представлял собой осажденный, истерзанный бомбами город, как будто предчувствовали великолепный финал будущего фильма. Общее для всего советского народа чувство ответственности за город, на протяжении четверти века вторично решивший судьбу страны, повелевало им делать то, что они делали, работать, чтобы сохранить для истории правду о Сталинграде в осень и зиму тысяча девятьсот сорок второго года. У коллектива, создавшего фильм, есть великий соавтор наша вера в победу».
«Об этой поэме, — писал Д. Заславский в «Комсомольской правде» (10/III 1943 г.), — нельзя говорить как об обычном, хотя бы и превосходном фильме. Это не только картина, которую смотришь с глубоким волнением. Это исторический документ огромнейшего значения. Это единственный в своем роде памятник обороны Сталинграда. Об этой обороне будут писать, петь, рассказывать поколения. Ее будут изучать историки и теоретики военного дела. Ее будут воплощать в красках, в мраморе и в бронзе.
Но ничто не затмит значення кинопоэмы «Сталинград» — этого живого свидетельства героизма, мужества, таланта советских людей, их великого терпения, их великого торжества.