02.09.2020

Опубликовано: Посельский М. Я. Свидетельства очевидца. Странички из записных книжек. — М.: ЭлифИПР, 2005. — 136 с. — ISBN 5-900891-35-6). Фотографии из архива семьи Венжер-Посельских. Материал был опубликован (с сокращениями) в 2005 году в журнале "Киноведческие записки". Фото: "Министр иностранных дел Японии Мамору Сигэмицу подписывает Акт о капитуляции от имени правительства Японии, официально прекращая Вторую мировую войну". Фото: "Общественное достояние".

Есть, наверное, историческая закономерность в том, что война обрушивается всей тяжестью на страны, её начавшие.

В дни празднования Победы не было известно, что 11 февраля 1945 года на Ялтинской конференции СССР согласился вступить в войну против Японии после безоговорочной капитуляции Германии. Это соглашение сохранялось в строгой тайне до 8 августа 1945 года.

Как быстро пролетели эти три мирных месяца, и снова пришлось надеть военную форму…

Привыкшие к опасностям войны, мы не знали,, что командировка в страну Восходящего Солнца окажется самой мирной из всех командировок нашей журналистской жизни и к тому же очень интересной. Нам предстояло зафиксировать на кино- и фотоплёнку момент наступления «мира во всём мире» – безоговорочную капитуляцию милитаристской Японии, союзницы гитлеровской Германии.

Во Владивостоке нас ожидали два самолёта-амфибии, две летающие лодки «Каталина». В одной из них разместились операторы кинохроники с грузом аппаратуры, в другой – журналисты с фотоаппаратами и блокнотами.

— Лететь будете в условиях военного времени, в самое логово врага. Всякое бывает, но вы ведь привыкли. – Провожающие нас тыловые военные не понимали, что нормальному человеку привыкнуть к смертельной опасности невозможно… Нам предстояло пересечь Японское море и выйти на восточное побережье Тихого океана. На огромных крыльях «Каталин» красовались красные звёзды, выдавая нашу принадлежность к государству, находящемуся в состоянии войны с Японией.

— Внизу американские самолёты! – Первым из нас заметил шеф-оператор Ошурков.

Сделав несколько кругов над аэродромом, экипажи помахали крылья находящимся на земле, и «Каталины» плавно приземлились.

Михаил Фёдорович Ошурков был моим учителем и наставником, когда я заканчивал операторский факультет Института кинематографии. Оператор «ас» – так называли его молодые хроникёры. Всегда внимательный, он продолжал наблюдать за творческой судьбой своих воспитанников. Думаю, что чести находиться здесь, я обязан ему – он сам набирал себе команду. В день вылета в Токио стало известно о присвоении Ошуркову звания полковника. Это самое высокое воинское звание за всю войну, присвоенное фронтовым операторам. Уже в самолёте мы подарили Михаилу новенькие погоны полковника.

Не успели самолёты остановиться, как к трапу подлетели два «Виллиса» с солдатами и офицерами.

— Майор Беликов, – представился американский офицер. – Я русский. Живу в Америке с 1918 года. Тогда с родителями мы были вынуждены покинуть Родину. Мне поручено быть вашим переводчиком и опекать вас. Будем знакомы!

Ошурков представил наших операторов.

После обмена приветствиями и сувенирами приступили к деловым разговорам.

До столицы Японии отсюда сорок километров. Мы стали просить сразу привезти нашу группу в ставку генерала Макартура в Токио.

— Для чего в Токио? Вы хотите попасть в плен к японцам? Американских войск в Токио ещё не было, – сказал Беликов.

Видимо, в Москве, когда нас отправляли, конечного пункта командировки не знали. Известна была только её цель.

— О҆кей! – воскликнул майор, улыбаясь, – в вашей группе сразу три Михаила. Это хорошая примета. Говорят, Бог троицу любит – будет удача!

К месту съёмки нас должен был доставить американский эсминец. Майор Беликов выдал картонные бирки с точным указанием местонахождения каждого приглашённого на корабль и красивые цветные пропуска с изображением восходящего солнца.

На виду у столицы Японии стоял линкор «Миссури» – один из самых больших кораблей в мире. О все стороны смотрели огромные стволы его орудий, а на палубах, боевых рубках, башнях и реях разместилась многочисленная команда линкора.

Ранним утром 2-го сентября 1945 года на пирсе Иокогамского порта собрались представители прессы многих стран. Нагруженные аппаратурой и запасом плёнки, мы медленно поднимались по крутому трапу на высокий борт корабля. Фотографы и операторы – всего более 200 человек – окружили место подписания акта двойным кольцом. Нам пришлось выдержать настоящий «бой» за места съёмки. Однако американцы быстро положили конец нашей самодеятельности и расставили нас по заранее предназначенному ему месту.

Казалось, что американцы поставили нас на самые отдалённые и неудобные точки, разбросав всю группу по большущему линкору. Оператор Микоша почти висел в воздухе под спасательной шлюпкой. Сологубов был вынужден довольствоваться своим местом в носовой части, далеко от происходящего. Рабочее место Прудникова оказалось на большой высоте – на самой верхней палубе.

Я был ужасно огорчён, когда занял предназначенную для меня позицию, где-то в закоулке линкора, у запасного выхода.  Со своей точки я мог хорошо видеть разве что спины участников подписания акта капитуляции и помост, построенный для съёмки около стола… Счастливчиками были те, кто мог попасть на этот помост. Когда я попытался занять более удобное место, полицейский морской офицер вежливо указал мне жестом руки за борт корабля, где я могу оказаться против моей воли…

За моей спиной был океан!

На наш протест ответа не последовало, наше возмущение никого не тронуло.

В этот момент с моего «неудобного места» я увидел, как к линкору подруливает катер и направляется к трапу запасного выхода – того самого трапа, у которого была моя съёмочная точка. И по нему поднимается человек во фраке и цилиндре на голове. В включил рычажок камеры «Аймо» и на все 15 метров плёнки, на которые хватало завода пружины, снял уникальную сцену появления на линкоре главы японской делегации министра иностранных дел Японии Сигимицу. Мне осталось только вести за ним панораму и не выпускать его из кадра.

Какой же умница сумел расставить на огромном корабле операторов так, чтобы при монтаже фильма, соединив съёмки вместе, получить полную картину этого исторического события.

На самую лучшую точку (помост) был допущен наш шеф-оператор Ошурков. Ровно в 10 часов утра по токийскому времени прозвучал сигнал к началу церемонии. На палубе линкора застыли белые шеренги матросов.

Гремит оркестр.

К высокому борту «Миссури» плавно подходят катера. По трапу поднимаются представители союзных держав: генерал Макартур, адмирал Нимиц, генерал-лейтенант Деревянко, генерал Су-Юн-Чан и другие. Они подходят к столу подписания. Всё это происходит далеко от меня, и я не могу снять начало церемонии.

Генерал армии Дуглас Макартур подписывает Акт о капитуляции от имени союзных держав. 2 сентября 1945 года. На фото (второй слева): генерал-лейтенант Кузьма Деревянко (СССР). Фото: Общественное достояние.

Макартур достаёт из кармана несколько паркеровских ручек и кладёт их на стол. Каждый, подписавший документ о капитуляции Японии, сможет взять на память историческое перо.

Фигура Сигимиу, облачённая в чёрный узкий длинный фрак, и его отчаянная хромота – выглядели жалко и трагично. На своих плечах он нёс постыдную тяжесть поражения Японии.

Как отличался облик японского дипломата от блика немецкого фельдмаршала Кейтеля, которого мы недавно снимали в Берлине, когда он подписывал подобный акт. На всю жизнь запомнилась строгая военная выправка Кейтеля, его аристократический, экзотический для нас монокль, его гордый надменный взгляд.

Ошурков снял, как Сигимицу медленно и тщательно выводит свою подпись о безоговорочной капитуляции Японии. Вслед за ним подписывается начальник японского генерального штаба генерал Умадзу. От имени союзных держав акт подписывает генерал Дуглас Макартур, от США – адмирал Нимиц, от Великобритании – адмирал Фрезер, от Китайской республики – генерал Су-Юн-Чан. По поручению Верховного Главнокомандующего советскими вооружёнными силами акт подписывает генерал-лейтенант Деревянко. Над линкором на бреющем полёте проносится туча американских истребителей.

Вторая мировая война закончилась.

Пережитое и выстраданное в годы войны осталось в воспоминания очевидцев, в фотографиях и снятых кинокадрах. Маленький картонный сувенир тех давних лет – пропуск на линкор «Миссури» с датой 2 сентября 1945 года напоминает о незабываемом событии момента окончания второй мировой войны.

Я передам этот пропуск на память сыну, а он – внукам Михаилу и Константину, они – следующему поколению, чтобы всегда помнили люди, к чему приводит государство политика фашизма, политика насилия и ненависти одной нации к другой. 

Конец войне, но не конец работе. Высший пилотаж репортера

В Москве, в редакциях газет и журналов, на нашей студии в Лиховом переулке с нетерпением ждали кино- и фотодокументов из Японии. Но как быстрее, надёжнее переправить их, кому доверить доставку всего снятого на «Миссури»? На помощь пришёл самый оперативный и самый находчивый из всех снимающих на войне журналистов – Виктор Тёмин.

Молва о его способностях – оказываться всегда там, где необходимо и раньше других репортёров, – обрастала легендами. Мы не могли забыть, как Тёмину удалось раньше других доставить в Москву свою плёнку о капитуляции Германии…

Тогда Тёмин покинул зал Инженерного училища в Карлсхорсте раньше всех и оказался первым их журналистов на Темпльхофском аэродроме Берлина. Там журналистов ждал готовый к вылету самолёт на Москву. Командир экипажа решил со слов Тёмина, что у него с собой всё снятое и написанное всеми корреспондентами, взял Виктора на борт, и они улетели в столицу. Так Виктор Тёмин оказался самым оперативным корреспондентом во славу своей газеты.

Однако начальник Политуправления 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант Галаджев сказал:

— Если ещё раз увижу вашего Тёмина на фронте, штафного батальона ему не миновать…

В Японии Тёмин просил передать в его распоряжение одну из «Каталин» и поклялся Ошуркову, что сделает всё возможное и невозможное, чтобы снятое срочно попало в Москву. Пока мы, операторы, перематывали и упаковывали снятую плёнку, Тёмин убедил нашего полковника поверить ему. Одна из «Каталин» вылетела во Владивосток. С борта самолёта Тёмин отправил в штаб Дальневосточного фронта радиограмму: «Необходим самолёт для срочной доставки Москву материалов капитуляции Японии тчк. Необходим офицер связи тчк Темин». В штабе не знали, кто такой «Темин», и решили, что в срочной доставке нуждается Министерство иностранных дел СССР. Нужно помочь!

Когда «Каталина» приземлилась во Владивостоке, самолёт встретил офицер связи и доложил Тёмину, что всё готово к дальнейшему полёту на Москву. Ему Виктор передал снятые материалы и номера телефонов в Москве тех, кому надлежало их получить.

Каково было наше удивление, когда через некоторое время мы оказались в Харбине, и администратор гостиницы с радостью сообщил нам, что у него проживает «министр фотографии» СССР Виктор Тёмин. Наивный администратор всерьёз принял очередную хохму весёлого человека…. На одной из улиц Харбина мы увидели снимающего Виктора:

— Почему ты не в Москве? Где наши плёнки? – набросились мы на него.

— Плёнки давно в Москве, – спокойно ответил находчивый репортёр. Мы убедились в этом, когда в Харбин из Москвы пришла телеграмма от министра кинематографии И.Г. Большакова с благодарностью операторам группы Ошуркова за отличную работу по съёмкам «Разгром Японии».

Мирый Токио

Наше общение со штабом Макартура было только через майора американской армии Беликова, а он, при всём своём желании, самостоятельно не многое мог решать. Всё время суток, кроме ночного, майор проводил с нами.

В конце дня он пересчитывал группу, как наседка цыплят, потом говорил: «Спокойной ночи!» и уходил в «свой мир». Там из открытых окон доносилась весёлая музыка, там пели, пили, танцевали – праздник Победы продолжался. Утром Беляков снова был с нами. Он с улыбкой приветствовал уже знакомыми словами: «Гуд монинг!» и спрашивал, как мы отдыхали, что снилось. Так повторялось каждый день.

Мы, операторская группа Михаила Ошуркова, продолжали оставаться в Иоканаме в ожидании возможности попасть в Токио. Из Москвы с грифом «правительственная» стали поступать тревожные телеграммы с указаниями, просьбами, угрозами: любой  ценой закончить съёмки фильма «Разгром Японии». Мы знали – фильм ждёт и будет принимать «главный хозяин» в стране. И чем могла окончиться проволочка, мы тоже знали…

Всего 40 км отделяли нас от столицы Страны Восходящего Солнца. Но как одолеть этот путь без своего транспорта, без денег, без официального приглашения?

В Иокагаме мы успели снять ряд репортажей и эпизодов к фильму, но без съёмок Токио наш фильм был невозможен. Наконец, Беликов смог порадовать нам: «Вашу группу разыскивает посол СССР в Японии. В штабе ему сообщили ваши координаты». Посол Малик приехал в Иокагаму. Он быстро понял свою задачу: киношникам надо помогать – группе Ошуркова необходимо продолжить работу в Токио.

— Я сделаю всё возможное, – сказал Малик, – пришлю за вами свою машину, поселю у себя в посольстве, дам под расписку немного валюты и автомобиль без шофёра. Как только Россия вступила в войну с Японией, все вольнонаёмные японцы покинули посольство. Единственная водитель из Москвы возит посла. Сегодня ночью машина с красным флажком прибудет за вами.

Безо всякого шума, после того, как мы услышали очередное беликовское «Спокойной ночи!», нам надлежало быстро одеться и погрузиться в машину с дипломатическим флажком. Попасть в Токио можно было только одной дорогой – по мосту через реку. Со стороны Иокагамы мост охранялся большим отрядом американской моторизированной полиции.

С большим риском нам удалось на машине с красным дипломатическим флажком проскочить через оба барьера охраны. Вся дорога заняла не более часа. Утром по нашей просьбе Малик сообщил в штаб Макартура сообщил, что группа находится в посольстве под его защитой и выразил благодарность о нас. Судя по тому, что экипаж летающей лодки «Каталина» спокойно продолжил ожидать группу в Иокагаме для обратного полёта во Владивосток, всё обошлось благополучно.

Мы попали в Токио раньше других корреспондентов. Японцы с любопытством смотрел на нас, советских офицеров с кинокамерами и, с удовольствием здороваясь, кланялись в пояс. Многие тепло, по дружески обнимали нас, показывали на наши красные звёздочки и говорили: «Карашо!» Люди радовались окончанию войны. Военные чинно козыряли, а некоторые замирали на месте, дрожа от ярости, как бы сжимая в руках оружие.

Мы оказались в Токио, когда старая власть капитулировала, а новая ещё не приступила к своим обязанностям. В эти первые дни мира мы могли снимать везде и всё, что хотели. В сопровождении работника нашего посольства нам удалось проникнуть в здание парламента и снять последнее заседание военного кабинета Японии.

В Токио мы обратили внимание на вырытые около домов щели, в которых население пряталось от бомбёжек, и сняли, как эти щели мгновенно превращались в грядки для овощей. Кадр за кадром накапливался материал для будущего фильма.

Наш «морской» оператор Владик Микоша справедливо заметил: «Мы же не сняли в Японии ни одной гейши!» Члены группы с энтузиазмом поспешили восполнить этот пробел и отправились к чайному домику…

Сложнее было со съёмкой японской деревни. Ошурков категорически отказался сесть за руль машины. В городе устанавливался строгий контроль, и он не хотел больше рисковать.

Малик пообещал Хейфицу освободить три места в автобусе, который повезёт в сельскую местность работников посольства. Они должны были навестить свои семьи, эвакуированные в связи с бомбёжками Токио.

В поездке мы успели сделать интересный репортаж о сельской семье и сняли потрясающей красоты природу Японии. На обратном пути удалось запечатлеть крестьн-кустарей, мастеров по изготовлению кимоно. У них же на память и для подарков каждый купил кимоно.

Наш режиссёр Александр Зархи и писатель Евгений Габрилович сумели даже порыться в японском киноархиве и отобрать материалы, снятые японскими операторами необходимые при монтаже фильма. Наступило время отлёта из Японии.

И хотя, конечно, не всё было гладко, было грустно покидать эту прекрасную страну. Оставалась лишь надежды – когда-нибудь вернуться сюда снова…

В этой поездке мы часто работали в паре с оператором Владиком Микошей. Подружились и остались верными друзьями до самой старости. 

Дорога к дому. Последняя «утрата».

Теперь нам предстояло вместе совершить последний перелёт домой в обычном рейсовом самолёте Хабаровск-Москва, который в те времена летел 35 только лётных часов (без учёта времени многочисленных промежуточных посадок). Такие тогда были скорости. Да ещё и ждать очередного рейса приходилось три дня.

Гуляя по набережной Амура, встретили двух девушек. Их поразительное сходство, одинаковые фигуры, походка – привлекали общее внимание. Ну, и мы, конечно, захотели с ними познакомиться. Фронтовые операторы! – такое знакомство девушек заинтересовало. Оказывается, они – сёстры-близнецы из Ростова – работали в иллюзионе знаменитейшего тогда фокусника Кио, который в те дни гастролировал в Хабаровске. На похожести сестричек Кио строил многие свои аттракционы. Так, например, одна и них на глазах у публики садилась в ящик, который заколачивали гвоздями, опутывали цепями и тросами и поднимали под купол цирка. Кио стрелял в воздух – и через несколько мгновений другая сестра весело выбегала на манеж из-за кулис. Публика аплодировала – фокус удался!

Вечером мы с Владиком Микошей были в шапито и смотрели «Узбекский иллюзион» Кио с участием десяти девушек в узбекских халатах. Двое из них были нашими знакомыми. И, как нам казалось, они даже улыбались нам во время представления.

Мы были счастливы, и долго выбирали им для подарка пару кимоно из тех, что купили у кустарей в японской деревне.

На следующий день раздался телефонный звонок:

— Артист Кио хочет с вами говорить!

Разговор был простым. Кио просил продать для «японского» аттракциона десять кимоно. Мы были под сильным впечатлением от иллюзий Кио, и в тот же день остались без кимоно…

Когда ехали в аэропорт, мы по всему городу видели расклеенный афиши гастролей Кио. Нам казалось, что иллюзионист приказал расклеить их на нашлем пути, чтобы попрощаться с нами и пожелать счастливой дороги домой.

Фильм «Разгром Японии» был сдан в срок и принят во всех инстанциях без поправок… 

Война для нас закончилась. Мы престали быть фронтовыми операторами, но хроникёрами, документалистами остались навсегда. Впереди была огромная работа – на студиях в Москве и в Риге, на Центральном телевидении. Были поездки по стране и за её пределы.

Но четыре военных года остаются в моей памяти как самые важные годы моей долгой жизни…

Уходит поколение победителей!

Всё меньше остаётся на Земле свидетелей Второй мировой войны!..


Материалы по теме