Композитор Родион Щедрин

О фильме

Цитаты

[...]30 января[1970]. Летал в Ленинград на премьеру оратории Щедрина "Ленин в сердце народном" — съемка. Очень необычно. Потом поехали ужинать к Андрею Петрову Майя с Робиком, Людмила Зыкина, к которой Щедрин сватает меня снять картину. "Я давно хочу, а он не хочет", — сказала она, что было для меня полным откровением.[...]
29 июня. Сдал "Щедрина" в 3-х частях, получилось, по отзывам, довольно симпатично. Родиону и Майе понравилось очень, хотя Майя несколько была недовольна, что вместо ее танца я иной раз вставлял музыкальный инструмент, который звучал в это время в оркестре. Они только что вернулись из Австралии, которая на них не произвела впечатления, не в пример Сингапуру.[...]

Катанян В.В., кинорежиссер

[...]В. Познер: ...Итак, вы писали, в частности, музыку к кино и вы сами говорите, что в Советском Союзе это и был единственный способ по-настоящему заработать нормальные деньги, именно кино, и люди стремились к этому. Вы писали для фильма “Коммунист” музыку, потом для фильма “Высота” со своим знаменитым шлягером “Не кочегары мы, не плотники”. Все это ясно. Но я хочу неприятный, возможно, вопрос, но я не могу его не задать. И потом журналисты, как вы сами знаете, неприятные люди. Оратория “Ленин в сердце народном” – это что? Это и есть заказ от первого секретаря ЦК КПСС? Расскажите.
Р. Щедрин: Я от этого вопроса никак не дрогну. Я вам скажу. Ведь это была маленькая, не такая уж, может быть, маленькая для меня и моей семьи история. Дело в том, что в 1968 году я отказался подписать письмо, когда вводили наши войска в Чехословакию, и “Голос Америки” об этом оповещал.
В. Познер: Вы и еще?..
Р. Щедрин: Твардовский, Симонов Константин Михайлович и я. Об этом “Голос Америки” вещал каждый час в последних известиях. Тогда все же слушали “Голос Америки”.
В. Познер: В том числе и первый секретарь ЦК КПСС слушал.
Р. Щедрин: Я думаю, что он читал. Ему помогали. И надо мной сильно сгустились тучи. Я ушел с хлопаньем двери из Консерватории, где уже преподавал. И что хуже всего, над моей женой тоже сгустились тучи. А этих туч в ее жизни было более чем достаточно. И надо было что-то… У власти же тысячи возможностей перекрыть тебе кислород. Тысячи. Не очень даже приметных. Но как раз приближалось столетие Ленина, и я сделал так же, как сделал мой очень близкий друг Андрей Вознесенский, который написал “Лонжюмо”. Чтобы просто как-то из этой трудной ситуации выбраться с честью. И я думаю, что я выбрался с честью, потому что текстами этой оратории были документальные воспоминания. До такой степени документальные… Одна из частей – это были воспоминания охранника Ленина, некоего Бельмаса. Это был латышский стрелок. И он мне позвонил и старческим голосом, потому что в газетах что-то появилось, сказал: “О, я не мог прийти на концерт, я не выхожу из дома. Но я вам расскажу – приезжайте ко мне – еще много дополнений”. Во-вторых, там участвовала Людмила Зыкина в этом сочинении, пела. И его потом исполняли и в Берлине, и в Париже, и в Лондоне, и везде с успехом. И музыка этого сочинения, а не любовь, скажем, к Ленину сблизила меня с Иегуди Менухиным, который потом заказал мне сочинение к своему юбилею на свой собственный поэтический текст. Так что мне ни за одну ноту не стыдно в этом сочинении.[...]

Из интервью Владимиру Познеру, Источник