Монтаж исторических кинодокументов о величайших и одновременно трагических событиях в истории России начала 20-го века: падении династии Романовых и февральской революции 1917 года. Полностью смонтирован из дореволюционной кинохроники, которую Шуб собрала в различных киноархивах, и материалов дворцового киноархива Николая II. Фильм положил начало новому направлению в советской документальной кинематографии — документально-историческом
В конце лета 1926 года Эсфирь едет в Ленинград и с огромным трудом разыскивает киноархив бывшего царя. Шестьдесят тысяч метров пленки за два месяца просмотрела она, пять тысяч выбрала для фильма. Готовая картина в семи частях имела тысячу семьсот метров. Директор студии (вероятно, речь идёт о Илье Павловиче Трайнине — советский юрист и общественный деятель. Член партии РСДРП(б) с 1904 года; в 1925—1929 гг. член правления Совкино; — прим. ред.) сам дал название новому фильму «Падение династии Романовых» и сам же придумал большой плакат для рекламы: двуглавый орел, накрест зачеркнутый двумя толстыми красными линиями.
Фильм, смонтированный только из хроникальных кадров, нес в себе огромный эмоциональный накал, он стал началом мифологической летописи о Великом Государстве и имел колоссальный успех у зрителей не только в стране, но и далеко за ее пределами. Эсфирь Шуб создала невиданный доселе в мировом кино жанр — документально-исторический.
Производство: «Совкино» совместно с Музеем революции
Работа: Эсфирь Шуб
Консультант: М.З. Цейтлин, научный сотрудник Музея революции (участвовал в написании сценарного плана фильма)
[…]В поисках материала мне удалось установить, что часть наших хроник ушла в Америку. В Ленинграде мне очень помог старый работник хроники товарищ Хмельницкий.[…] Однажды он принес мне стопку коробок. Это старая царская контрреволюционная хроника, сказал он, не знаю, пригодится ли она вам. Таких коробок у нас много. Это оказался личный архив последнего, утонувшего в народной крови маленького и злого царя Николая II.[…] За два месяца я просмотрела шестьдесят тысяч метров. Для фильма отобрала пять тысяч двести метров. В фильм вошло тысяча пятьсот метров. Мной был снят целый ряд исторических документов, газет, вещей и проделана лабораторная обработка целого ряда кадров. Фильм в семи частях с надписями имел тысячу семьсот метров. Совкино приняло все меры, чтобы хроника, которая была снята Скобелевским комитетом и Всероссийским фотокиноотделом и продана в Америку, была закуплена и возвращена обратно. Фильм был готов вовремя, к десятилетию Февральской революции. Рабочее его название было "Февраль". Я никому его не показывала, пока все не было готово. Консультировал фильм и надписи к нему сделал сотрудник Музея Революции М.3. Цейтлин, редактировал надписи И.П. Трайнин.[…]
ШУБ Э. Жизнь моя — кинематограф. (— М., 1972)
И вот наступили для меня решающие дни. По Москве расклеены огромные плакаты, в газетах появляется реклама: "ПАДЕНИЕ ДИНАСТИИ РОМАНОВЫХ"; Работа Э. И. Шуб. С 11 марта во всех больших кинотеатрах Москвы".У касс стоят очереди. […] Фильм нравился. Я чувствовала глубокое удовлетворение.[…]
Рабочее название фильма было "Февраль", но в историю мирового кино он вошел как "Падение династии Романовых" и был выпущен к десятилетию Октябрьской революции. Архивные кадры этой картины впервые в истории мирового кино были не просто склеены в последовательном порядке. Они были сопоставлены, смонтированы, скреплены единой мыслью художника. Творческое, авторское начало проявилось в фильме со всей яркостью и силой. Не нужно думать, что процесс создания и выпуска фильма проходил легко. Как раз в авторском начале и было отказано Эсфири Шуб при появлении ее новаторского произведения. Тогдашнее руководство кино не разглядело в нем самого важного: самостоятельной и оригинальной мысли художника. Работа эта была квалифицирована как чисто техническая. Дескать, как тут можно говорить об авторстве, о режиссуре, когда Шуб сама ничего не снимала, а лишь склеивала чужие куски?.. […] Но Эсфирь Шуб, борясь за свои права, также еще не до конца осознавала все значение своего открытия — и не только для настоящего, но и для будущего кино. Она справедливо прежде всего отдавала должное операторам-хроникерам — пионерам советского документального фильма, которые в те годы настойчиво вели свою скромную, но такую важную работу. […] Их материал был в руках Эсфири Шуб, но ею овладевала более честолюбивая и одновременно полемическая мечта. Если такие мастера, как Эйзенштейн и Пудовкин, смогли воспроизвести историю страны и революции методом игровой инсценировки, то почему бы не попытаться ей, убежденной стороннице всемогущества хроники, не попробовать вступить в соревнование с ними, доказав возможность обобщения исторических фактов новым методом монтажного документального фильма?.. Так возник замысел "Падения династии Романовых". […]
ШКЛОВСКИЙ В. Об Эсфири Шуб и ее кинематографическом опыте // ИК. 1969. №5., Источник
Старая, «бесполезная», «никому не нужная» хроника полностью утилизирована, очень технично, в рамках своих «родных» пространственно-временных координат. Прошлое как будто замкнуто в себе, в собственной хронике — но ключ к нему, конечно, из 20-х: борьба классов, социальный контраст, противостояние заложены в разбивку и монтаж киноматериала. Отметим и смыслообразующую функцию печати в фильме: тексты прокламаций, призывов Временного правительства, царского манифеста, приказа Керенского как равноправный документ взаимодействуют с кинохроникой. В отличие от Вертова, Шуб в художественной системе фильма отводит слову неизменно важную роль. Переходя от темы шовинизма к ленинской, за-ключительной, теме «Падения династии Романовых», Шуб монтирует кадры уличной демонстрации с текстами «Правды».
Малькова Л.Ю. Современность как история. Реализация мифа в документальном кино - М.: «Материк», 2001.
По мере укрупнения планов, приближения демонстрации к зрителю, в газете выделяются призывы: «Сегодня демонстрация!», «Хлеба, мира, свободы!», «Долой царскую думу! Долой десять министров-капиталистов! Вся власть Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов!». Так, текст дореволюционных большевистских газет выступает как правда, выдержавшая проверку временем, при столкновении двух версий истории.[…]
Успех монтажных фильмов Эсфири Шуб во многом объяснялся сценариями М.З. Цейтлина. Многое из методологии обращения с материалом, принципиальных теоретических положений и решения конкретных эпизодов было предложено именно Цейтлиным; Шуб, на наш взгляд, выполняла, помимо функций монтажницы, обязанности, сходные с продюсерскими. Она набирала хорошую съемочную группу и распределяла обязанности. «Формула» монтажа в ее фильмах проста, если не сказать — примитивна; многие ныне забытые документалисты (взять хотя бы Г.М. Боброва, О.Б. Подгорецкую, И.Ф. Сеткину) монтировали гораздо разнообразнее, интереснее, динамичнее...
Александр ДЕРЯБИН (2001, "Киноведческие записки" № 55), Источник
[...]Настоящими кинодокументами недавнего прошлого стали работы Эсфири Шуб, видевшей свою задачу в том, чтобы создавать фильмы на подлинном, а не инсценированном материале.[...]
Лиманова С.А., Источник