МАЛИК КАЮМОВ

Представляет Борис Караджев.

МАЛИК КАЮМОВ

18.03.2019

Борис Караджев

Борис Яковлевич Караджев (родился в 1948 в Перми) — режиссёр и сценарист документального кино.

Опубликовано: сборник «Режиссёры советского документального кино», ВО «Союзинформкино» Госкино СССР, Москва, 1983 год (стр. 14-20). Фото: " Режиссер Дина Мусатова и директор Студии научно-популярных и хроникально-документальных фильмов Узбекистана Малик Каюмов (справа на фото) во время встречи с вьетнамскими кинематографистами на МКФ. Фото из личного архива Д. Мусатовой. Материал к публикации подготовила И. Г. Никитина.

Когда меня спрашивают о задачах, которые я ставлю, начиная очередную работу, – пишет Каюмов, – я обычно отвечаю – задача у меня только одна – прославить человека. Не маститого, а самого обыкновенного. Нет таких обстоятельств, таких масштабов, таких решающих моментов, которые решались вне обычного человека. Самые плохие фильмы те, в которых мы теряем героя. Только через человеческую судьбу можно почувствовать размах стройки, величие задач, мощь всех наших свершений. Только человек делает зримой, доступной, ощутимой всю нашу историю…»

Человек – не песчинка в бархане, не пучок сухой травы, гонимый по пустыне случайным порывом ветра. Его жизнь неразрывно связана с историей, с прошлым и настоящим народа, страны. Эта связь бывает явной, ярко выраженной, а бывает едва различимой, слабой. Но она всё-таки есть. Ведь человек живёт среди людей, а историю творят люди все вместе и каждый в отдельности, каждый в меру своих сил, способностей, воли и, разумеется, обстоятельств.

Но, наверное, очень немногим удаётся так удивительно и полно пропустить через себя историческое время и так точно и своеобразно отразить его ход в своём творчестве, как это посчастливилось сделать народному артисту СССР, лауреату Государственной премии СССР, известному кинорежиссёру и кинооператору, пионеру узбекского документального кино Малику Каюмовичу Каюмову. Не случайно Роман Кармен говорил: «Узбекское документальное кино для меня – это Малик».

Именно Малик… Так называют его многочисленные друзья во всём мире, так зовут его знакомые и незнакомые люди повсюду в Узбекистане, в его родной республике, которую он за 50 лет работы в кино исходил и изъездил вдоль и поперёк с кинокамерой в руках.

И личная судьба Малика Каюмовича и его фильмы неотделимы от судьбы его народа, от истории, от движения нашего бурного времени…

Числа и месяца своего появления на свет он не знает. Известен только год – 1911 и место: Ташкент, район Кокча-Дарвоза, улица Кунджак, что значит – солнечная сторона. При рождении  мальчик получил имя Абдумалик. Маликом он стал уже потом, когда повзрослел, и о нём узнали далеко за пределами родного города. Метрик и ЗАГСов в этих местах тогда не было и в помине, и его отец, ремесленник Каюм-ака, записывал даты рождения своих детей на страницах Корана. Но после смерти отца Коран куда-то затерялся, а мать не могла точно вспомнить месяц и день рождения сына. Она помнила только, что в это время была весна и на базаре начала появляться первая зелень. Значит, это был апрель или май…

Отец Абдумалика был человеком мудрым и справедливым, и, как говорили тогда, добрым мусульманином. Он чтил веру предков и регулярно посещал мечеть. Каюм-ака мечтал, чтобы его дети получили образование, чтобы жили в достатке и были здоровы, и чтобы у него самого хватило сил и времени вырастить их… И об этом он молил Аллаха. Но Аллах не внял его молитвам, не послал ему богатства и не продлил его годы. Каюм-ака умер, будучи совсем ещё не старым человеком. А из его 14 детей только пятеро пережили своего отца.

Когда его не стало, семье пришлось особенно трудно. Мыть вышивала тюбетейки, а маленький Адбумалик вместе с другими детьми должен был продавать их на базаре. Потом старший брат Абдугани пошёл работать, впрочем, и после этого семья едва сводила концы с концами… Но заветы отца в доме чтили, помнили, как он хотел, чтобы его сыновья учились И когда Адбумалику исполнилось шесть лет, старший брат отвёл его в школу. Это было в тот год, когда с Севера, из Петрограда донеслись раскаты революционных бурь, и залп «Авроры» возвестил начало новой эры, нового отсчёта времени…

Первая школа, в которую пошёл Абдумалик, была ещё осколком старого мира. Учителем в ней был имам соседней мечети. Занятия проходили в глинобитной лачужке, ученики сидели ещё на полу, зубрили «Тафтиях» – отрывки из Корана и повторяли вслед за учителем слова молитвы. За малейшую провинность или ошибку имам сёк учеников кнутом. И дети плакали и терпели, потому что так было везде и всегда. Но однажды, когда учитель поднял руку на Абдумалика, тот не выдержал, выхватил из рук обидчика кнут и ударил в ответ… Больше он в старую школу не вернулся, ему не хотелось учить Коран, в котором он всё равно ничего не понимал, и терпеть побои…

Спустя некоторое время брат отвёл его в другую школу. Здесь всё уже было иначе. Школа помещалась в большом белом доме, и ученики сидели за партами. А учитель – его звали Тахири – был добрым, внимательным и по-настоящему образованным человеком. Потом, через много лет, его имя стало широко известным, он был награждён орденом Ленина и удостоен почётного звания Народный учитель. А тогда он учил Абдумалика и его сверстников – ташкентских мальчишек, как правильно сидеть за партой, как держать спину, как правильно поднимать руку, если хочешь что-то спросить. Он помогал им понять окружающий мир, понять, что происходит в стране, рассказывал о Ленине, о революции, учил говорить по-русски…

В те годы ещё не так-то просто было закрыть в Туркестане двери учебных заведений перед имамами, муллами и их приспешниками. Банды басмачей нападали на школы, преследовали и убивали учителей. И право детей учиться и смотреть на мир открытыми глазами нужно было отстаивать с оружием в руках…

Много лет народный артист СССР Малик Каюмов мечтает сделать фильм о своей школе и своём учителе. Этого фильма пока ещё нет. Хочется верить, что он будет снят. Но уже есть у Каюмова другой фильм о точно такой же школе (кстати, первой в Узбекистане), о той, которую организовал в 1919 году в Коканде первый узбек, получивший университетский диплом, а впоследствии первый министр просвещения республики и первый президент Академии наук Узбекистана Ташмухамед Кары-Ниязов. Тогда, в 1919 году, сын сапожника и бывший судебный переводчик Кары-Ниязов стал учителем и в его школе училось всего 13 человек – две девочки и одиннадцать мальчиков. А свой фильм, посвящённый школе Кары-Ниязова, Малик Каюмов так и назвал – «13 ласточек»…

В тот далёкий день, 26 мая 1924 года газета «Фергана» поместила два чрезвычайных сообщения. Первое – о том, что сдался печально знаменитый басмач Алим-Курбаши со своими джигитами. Второе сообщение стоит привести полностью: «Сегодня начинается ненаписанная глава в истории Туркестана. Сегодня первые наши 13 узбеков получили среднее образование… Мы ещё бедны и неграмотны. Если об этом говорить, можно обжечь язык, если молчать – можно обжечь сердце. И вот – первые 13 станут 13 тысячами…»

Такое это было время, что о 13 тысячах выпускников средних школ приходилось только мечтать. Сохранилась фотография того памятного выпуска, маленькая, скромная, на которой запечатлены будущие звёзды узбекской кинематографии, будущие видные учёные, инженеры, врачи, учителя, писатели и министры…

Они собрались вместе во дворе своей бывшей школы. Четверых уже не было в живых. Но остальные 9 приехали, и приехал их старый учитель. Репортажные кадры об этой трогательной и волнующей встрече, рассказы её участников, старые пожелтевшие фотографии – всё это удивительно органично соединилось в фильме Малика Каюмова, стало материалом для размышлений, об истории, о судьбах людей, о школе и учителях… В своё время известный кинорежиссёр Роман Григорьев очень точно сказал об этой картине своего друга, о событии, которое легло в её основу: «За таким крохотным, казалось бы, явлением величие нашего строя…» Шёл 1929 гол. Каюмов учился в выпускном классе, когда в его школе был создан драмкружок, которым руководил актёр настоящего театра. Абдумалик записался в него одним из первых… И вот однажды (с этого «однажды», собственно говоря, всё и началось) на спектакль драмкружковцев пришёл красивый и необыкновенный человек, режиссёр с Ташкентской кинофабрики. Это был Николай Николаевич Кладо. Именно он обратил внимание на способного юношу, взял его за руку (в буквальном смысле слова) и привёл на кинофабрику… Узбекское кино делало тогда свои первые шаги. У его колыбели стояли энтузиасты – опытные мастера и начинающие «киношники», приехавшие из Москвы и Ленинграда. Одним из них был Николай Кладо…

Первая работа, которую доверили Каюмову, была роль батрака в фильме «Американка из Багдада». Это было в 1930 году. Потом были и другие, уже крупные роли в картинах «Колодец смерти» и «Оазис в песках». Сегодняшнему искушённому зрителю эти картины, наверное, покажутся и схематичными, и наивными, и чересчур условными, но в то время они пользовались огромным успехом. Каюмов был одним из первых актёров узбекского кино. И не мудрено, что он стал популярным и люди узнавали его на улицах. Он работал с увлечением, но продолжать так удачно начавшуюся актёрскую карьеру не собирался. С первых дней работы на студии он рвался к камере. Помогал своим друзьям – операторам таскать тяжёлую аппаратуру, с интересом заглядывал в глазок окуляра, а когда позволяли, даже вертел «ручку»…

«Я благодарен игровому кинематографу за мои первые шаги в кино, – признавался впоследствии Каюмов, – за ту атмосферу влюблённости, в которой мы жили, за то, что он наглядно показал мне, что события, которые происходят на самом деле, куда значительнее и сложнее тех, которые он придумывает на своём экране. Лучше, думал я, снимать их такими, какие они есть на самом деле… Так постепенно, прожив короткую жизнь актёра, я пришёл к своей профессии кинооператора и ни о чём ни разу, ни при каких обстоятельствах не пожалел… Стоять за камерой было куда интересней, чем перед ней…!»

В 1930 году, ещё до того, как молодой Каюмов сделал свой окончательный профессиональный выбор, оператор Соколов взял его с собой на необычную съёмку. С крыши дома они снимали гигантский костёр, в котором женщины сжигали паранджу. По городу проходил худжум – демонстрация женщин против паранджи. Они шли по улицам в длинных накидках – чачванах, скрывавших лица. Самые смелые срывали чачваны, но закрывали лицо руками. Такие демонстрации проходили в разных городах Туркестана. Потом в газетах сообщили о том, скольких женщин, их участниц, убили, зарезали, отравили… И всё-таки худжум был наступлением, наступлением на темноту. Это была настоящая победа революции…

Об этом Малик Каюмов через много лет, в 1978 году, снял картину, которая так и называется «Паранджа». Фильм длится всего 5 минут 3 секунды, но за ними вся история Советского Узбекистана, вернее образ этой истории.  Так она была задумана. «Паранджа» – это яркий и убедительный рассказ о раскрепощении узбекской женщины, о  героизме тех, кто первыми осмелились сбросить с лица покрывало и о трагической цене, которую иным пришлось  заплатить за свою решимость, о месте женщины в жизни республики сегодня… Многие хроникальные кадры, использованные здесь, в том числе и снятые когда-то самим Каюмовым, зритель уже мог видеть в других картинах, но, мастерски смонтированные с фотографиями, с современной хроникой, они производят потрясающее впечатление.

Фильм имел огромный успех за рубежом. Он оказался очень актуальным именно сегодня, ведь те преобразования, которые начинались в наших республиках Средней Азии несколько десятилетий тому назад, происходят сегодня о многих странах Востока. И не случайно авторитетное жюри XXI МК в Лейпциге единодушно присудило ленте Малика Каюмова главный приз – «Золотого голубя».

Всё это было потом. А пока что он копил впечатления для своих будущих фильмов. В 1933 году его послали учиться в Москву во ВГИК. Но Каюмов очень быстро вернулся. Он боялся, как бы не пропустить чего-то важного в жизни студии, республики.

«Я уже понемногу снимал хронику, – вспоминал он потом, – и как хроникёр рвался туда, где события, где каждый день новой жизни давал такой материал, с каким, на мой взгляд, не могли сравниться никакие учебники… Я рвался в бой, как солдат, попавший после госпиталя в далёкий тыл. Я убежал, о чём сейчас жалею и в то же время не жалею…»

Так и не пришлось Малику Каюмову закончить ВГИК. Но он учился своей профессии на практике, учился упорно, настойчиво, не жалея себя. А учителя у него были прекрасные. Он с благодарностью вспоминает их имена. Тот же Николай Кладо, отличные операторы, мастера и энтузиасты своего дела Давид Яшин, Фридрих Вегигодаровский, Григорий Зельма, Иосиф Беляков, организатор Узбекхроники Николай Ким и сподвижник Довженко, выдающийся советский оператор Даниил Демуцкий.

В 30-е годы республика и вся страна строилась невиданными темпами. Всё создавалось заново, впервые. И операторам, хроникёрам надо было поспевать за стремительной поступью времени. Малик Каюмов снимал всё, чем жила, чем дышала его земля: сев и уборку хлопчатника в первых колхозах, первые троллейбус и автобус на улицах Ташкента, первую кинопередвижку в далёком кишлаке, первого узбека-учёного и первую узбекскую женщину-актрису…

Он был свидетелем и участником великого хошара – грандиозного праздника труда, когда колхозники Ферганской долины за 45 дней, практически вручную прорыли канал длиной в 270 километров, канал, который получил название Большой Ферганский…Это был великой подвиг и великая победа революции в сражении за воду… А в этих местах вода и есть жизнь… Кадры, снятые там, в Ферганской долине, вошли затем в фильмы «Могучий поток» и «Большой Ферганский канал»…

Он снимал, как закладывался первый кирпич в корпуса Ташкентского текстильного комбината, и русских ткачих из Иваново-Вознесенска, которые обучали узбекских женщин-работниц своему ремеслу, тех, кто в проходной комбината стягивали с себя паранджу и снова надевали её, когда кончался рабочий день, и они выходили на улицу… На международной выставке в Нью-Йорке в 1939 году фильм «Ташкентский текстильный комбинат» наградили золотой медалью. После этого ленты Каюмова получали множество призов и наград на самых представительных форумах. Но та, первая, особенно дорога. Тогда американцы были буквально потрясены открытием неизвестной им земли, они впервые узнали, что далеко на Востоке есть добрый город, в котором живут удивительные люди…

Быстро бежало время. Страна развивалась, крепла, богатела. Устремлённая в будущее, она не забывала о своём славном прошлом. В Узбекистане готовились к празднованию 500-летия со дня рождения великого гуманиста Алишера Навои. Учёные стремились глубже и полнее изучить эпоху, в которой жил и творил гениальный мыслитель. Очень представительная научная экспедиция направлялась в Самарканд для вскрытия погребений великих правителей того времени: Тимура и Улугбека в мавзолее Гур-Эмир. Интерес к работе этой экспедиции был необычайно велик и в нашей стране, и за рубежом. Было решено, что работа учёных, шаг за шагом, будет фиксироваться на киноплёнку. Одним из руководителей этой уникальной и очень ответственной съёмки был оператор Малик Каюмов.

Экспедиция и её хроникёры приступили к работе в июне 1941 года. Там, в Самарканде, произошёл случай, о котором нельзя не рассказать особо. Вот как вспоминает об этом сам Малик Каюмович:

«Как-то после долгих съёмок я зашёл в чайхану выпить чашку чая. Смотрю, сидят три старика и держат большую книгу. Один из них спрашивает меня, имею ли я отношение к вскрытию могилы Тимура. В шутку я назвал себя самым главным, ибо по моей команде включали освещение. Тогда старик сказал, что нельзя вскрывать могилу Тимура – выйдет дух войны. Это было 16 или 17 июня 1941 года. Я спросил, откуда это известно? Старик показал мне запись в книге и спросил, умею ли я читать по-арабски. Я ответил, что умею. Это очень удивило моих собеседников, потому что мы к тому времени перешли на русский алфавит. Они были уверены, что такой молодой человек, как я, не умеет читать по-арабски. Я настоял на своём, они мне показали книгу, и я прочёл, действительно, что нельзя трогать могилу Тимура, потому что выйдет дух войны и начнётся самое страшное…»

Наверное, седые аксакалы, знатоки древних книг, не знали, что далеко в Европе уже два года бушует пожар войны, не могли они знать и о секретных стратегических планах нападения на СССР, которые давно уже были составлены в германском генеральном штабе, и о сотнях фашистских дивизий, стоящих у нашей западной границы. Ко всему этому дух Тамерлана и его могилы не имели никакого отношения. Но жизнь – это не кино, и в ней возможны самые невероятные и роковые совпадения.

На 7 часов утра 21 июня 1941 года была назначена съёмка эпизода изучения руководителями экспедиции академиками Т. Кары-Ниязовым и М. Герасимовым черепов Тимура и Улугбека. А вечером того же дня киногруппа смотрела в одном из самаркандском кинотеатре проявленный материал. Всего было отснято 100 тысяч метров плёнки. Весь материал должен был быть отправлен в Москву… А на следующее утро 22 июня по радио передали сообщение о нападении гитлеровской Германии на Советский Союз…

С первого дня войны Каюмов настойчиво добивался разрешения поехать на передовую. Его не отпускали, операторы кинохроники, как тогда говорили, были «забронированы». Но он не мог усидеть дома. Там, на фронте, решалась судьба страны, там был передний край истории и, значит, там было его место, место патриота, гражданина и хроникёра… Каюмов написал письмо министру, просил отправить его военным кинооператором в действующую армию. Наконец, приказ министра был получен…

Боевое крещение Малик Каюмов получил в августе 1941 года в боях на Ржевском плацдарме. Он работал во фронтовых киногруппах Калининского, а затем Первого Белорусского фронтов. Снимал всё – и отступление, и горе, и растерянность, и горькие поражения, и первые победы, первые освобождённые деревни. Он шёл вместе с бойцами, шаг в шаг, и не раз заглядывал в лицо смерти… Дважды Каюмов был тяжело ранен и  дважды его вынес с поля боя его друг и напарник (на передовой операторы работали всегда вдвоём) Алексей Георгиевич Сёмин

Фронтовые кинооператоры Великой Отечественной войны (слева направо): Малик Каюмов и Алексей Георгиевич Семин. Фото из частного архива семьи Семиных.

Долгие месяцы лежал он в госпиталях и снова возвращался в строй… «Работать было трудно, – вспоминал потом об этом времени Каюмов, – наши камеры «Аймо» были рассчитаны всего на 30 метров плёнки. К тому же не было длиннофокусных объективов. Приходилось вплотную подходить к объектам. Операторы лезли в самое пекло. Шли в наступление рядом с солдатами, вылетали на бомбёжки, попадали в такие переделки, из которых немногие вернулись… Много наших чудесных ребят погибло… И когда я смотрю кадры нашей хроники, собранные в многосерийный фильм о Великой Отечественной войне, я думаю о тех, кто это снимал…»

Война ещё долго не отпускала Каюмава – памятью о пережитом, продолжением рождённых в огне жизненных драм, некоторые из них попали на экран, другие стали частью его собственной биографии. Благодаря ему многие люди в нашей стране узнали о судьбе узбекского паренька Мамадали Топы Валдаева. В первые дни войны он попал в плен. Бежал. Был ранен. Его спасала от смерти белорусская женщина Ганна Васильевна Рилькова, которая стала его второй матерью… Потом он ушёл к партизанам, прославился храбростью и бесстрашием. Боевые друзья называли его «Казбек». О его подвигах в Белоруссии слагали легенды…

Кончилась война! И первые кадры после возвращения в Ташкент были сняты Каюмовым на вокзале, куда прибывали военные эшелоны с демобилизованными воинами. Потом он снял первый послевоенный урожай, и первых родившихся в мирное время детей, и новостройки послевоенных пятилеток – строительство Фархадской ГЭС и первого узбекского металлургического завода в Беговате…

Трудностей ещё было немало. В 1949 году была необоснованно ликвидирована одна из лучших в стране студий «Узкинохроника». Люди и техника были переданы сектору хроники студии «Узбекфильм». Добиться самостоятельности, восстановления своей студии узбекским документалистам удалось только через 12 лет. А пока что их задача сводилась в основном к съёмке сюжетов для киножурналов «Советский Узбекистан» и «Новости дня». Это была работа, которую Каюмов любил и считал необходимой. Но он понимал и то, что время требовало не только протокольной записи событий, но и художественно-документальных картин, которые не только фиксировали, но и обобщали, осмысливали происходящее, анализировали движение времени и человеческую судьбу…

Такие фильмы стали вскоре появляться на разных студиях и среди них были и картины самого Каюмова: «Город четырёх ворот», «От весны до весны», «Золотая свадьба», «Голодная осень», «Пять рук человеческих», «Есть на востоке добрый город». Их героями стали его земляки и современники, рабочие и учёные, ирригаторы, первопроходцы-целинники и знатные хлеборобы, сталевары и писатели, реставраторы, народные умельцы, мастера по резьбе по камню и строители, которые заново отстраивали Ташкент после землетрясения 1966 года…

«Когда меня спрашивают о задачах, которые я ставлю, начиная очередную работу, – пишет Каюмов, – я обычно отвечаю – задача у меня только одна – прославить человека. Не маститого, а самого обыкновенного. Нет таких обстоятельств, таких масштабов, таких решающих моментов, которые решались вне обычного человека. Самые плохие фильмы те, в которых мы теряем героя. Только через человеческую судьбу можно почувствовать размах стройки, величие задач, мощь всех наших свершений. Только человек делает зримой, доступной, ощутимой всю нашу историю…»

Наверное, ни одна профессия не даёт такой возможности для общения, для знакомства с людьми и  странами, как профессия кинопублициста. Каюмов считает, что ему повезло. Но своём веку он повидал много стран, встречался со многими людьми в разных уголках земного шара: с Гамалем Абдель Насером и генералом до Голлем, с Хо Ши Мином и Джавахарлалом Неру, президентами, премьер-министрами и с простыми рабочими и крестьянами…

Он снимал в Индии, Индонезии и Цейлоне, Бирме и Сингапуре, Бельгии и Франции, Финляндии и Мексике Марокко и Алжире, Тунисе и Ливии, Бангладеш и Вьетнаме, снимал историческую мирную встречу премьер-министра Индии Шастри с президентом Пакистана Аюб Ханом и американских солдат на улицах Сайгона в те времена, когда они ещё там хозяйствовали… Его верная камера тайком побывала вместе с ним в священных городах ислама, на легендарной родине пророка Магомета – в Мекке и Медине, где снимать запрещено под страхом смерти…

Более 70 стран объездил Малик Каюмов. Но есть среди них одна страна, которая заняла в его биографии особое место, где его знают почти так же хорошо, как и на его родине в Узбекистане. Это – Афганистан…

Его первое знакомство с этой землёй состоялось в 1935 году, когда снимался фильм «Борьба с саранчой». С тех пор он полюбил этот древний и прекрасный край, его города и трудолюбивых людей и воспринимал их радости и горе, их достижения и их проблемы, как свои собственные. Каюмов снял в Афганистане больше 10 фильмов, был свидетелем всех главных событий в жизни братской страны…

Вместе со своей съёмочной группой Малик Каюмов стал летописцем апрельской революции в Афганистане. За короткий отрезок времени с апреля 1979 года страна пережила один из самых сложный, драматический и счастливых периодов своей истории. Об этих бурных днях рассказал Каюмов в своих последних афганских лентах. Две из них – «Земельная реформа» и «Афганистан: революция продолжается» – были отмечены в 1981 году Государственной премией СССР…

Народному артисту СССР, председателю правления Союза кинематографистов Узбекистана Малику Каюмовичу Каюмову не так давно исполнилось 70 лет. Это возраст, когда уже можно подводить некоторые итоги. На Востоке говорят, что человек прожил жизнь не зря, если он воспитал хотя бы одного ученика и посадил хотя бы одно дерево…

Сотни признанных мастеров документального кино с полным основанием считают себя учениками Каюмова, а на вопрос о том, какое учебное заведение закончили, с гордостью называют «каюмовские университеты».

На бывшем иссушенном солнцем пустыре, возле нового, прекрасного здания – студии хроникально-документальных и научно-популярных фильмов Узбекистана, его родной студии, которой он руководит вот уже более 20 лет, вырос чудесный тенистый сад, посаженный его руками.

За плечами Малика Каюмовича – большая, прекрасная, трудная жизнь, более 250 фильмов. Но рано ещё мастеру на покой. По-прежнему зорок его глаз, тверда рука и неспокойно его сердце, по-прежнему он на передовом рубеже истории, всегда в работе, поиске, в новых замыслах. В Узбекистане человеку, отправляющемуся в путь, принято говорит на прощание – «Хорманг», что значит «Не уставай!»

Вот и нам хочется сказать: хорманг, Малик-ага. До новых встреч!