Материал хаслуженного деятеля искусств России, кинорежиссера В. ОРЕХОВА опубликован в журнале «Юный художник» (9 выпуск, 2013 год) к 110 лет со дня рождения Александра Ивановича Морозова. Источник: книга "«Незабытые рассказы сердца.» Вячеслав Орехов и его творчество". (Изд. — Москва, 2021 год, 292 стр., 176 илл.; с. 108-110). Фото: Музей А.И. Морозова (отдел Ивановского областного художественного музея).
Исполнилось 110 лет со дня рождения и 15 лет со дня смерти выдающегося русского художника Александра Ивановича Морозова. В его романтической живописи, соединившей в себе традиции русского пейзажа и опыт западноевропейского искусства (Джон Констебль, Гюстав Курбе), отразилась страстная, темпераментная натура художника, со всеми его переживаниями, чаяниями, надеждами. Более того, в этой живописи, как верно заметил кто-то из современников, запечатлены эмоции поколения 1930-1940-х годов.
Это – картины-состояния, картины-настроения, – в которых отражена извечная борьба света и тьмы. В них, особенно в пейзажах 1930-х годов, порой схлестываются с бетховенской силой мощные стихии земли, воды и неба, будоража человеческую душу, заряжая ее жизненной энергией.
Александр Иванович Морозов вышел «из низов земли». Он родился в 1902 году в деревне Вотола, под Иваново. Отец работал грузчиком на фабрике и рано умер.
Мать с шестью детьми осталась без кормильца. Очень бедствовали. Александра с братом и сестрой отдали в приют фабриканта Горелина. Этот приют Морозов вспоминал с большой теплотой, ибо там он учился и хоровому пению, и драматическим искусствам, и разным ремеслам.
А, главное, там, в рисовальном классе, зародилась мысль о художестве. После приюта – учеба в Ивановском филиале художественного училища барона Штиглица (основное было в Петербурге). В 1921 году Александр получает комсомольскую путевку на рабфак искусств в Москву.
Затем был легендарный ВХУТЕМАС. Его наставниками в живописи стали К.Н. Истомин, И.И. Машков, А.Д. Древин, Д.П. Штеренберг. Все они – крупнейшие живописцы первой половины ХХ века.
После ВХУТЕМАСа – полная неустроенность. Из общежития выселили, ночевал на вокзалах.
Первой мастерской стала закрытая тогда церковь святого Антипия. Начало 1930-х годов – время живописных поисков. «Надо накормиться этюдами», – говорил Врубель. Морозов много и постоянно пишет на натуре. Сам художник назвал свой начальный период «периодом изысканий». Постепенно исчезает этюдность. Увеличиваются размеры холста до метра, а нередко и полтора метра по большой стороне. Пейзаж с натуры он ощущает как непосредственный живописный организм. Все работы пишутся за один прием. Отсюда их поразительная свежесть.
Живопись бурная, стремительная. Мощная динамика цвета. Он работает не только кистью, но и мастихином, ладонью, по-тициановски – пальцами. Возникает сложнейшая фактура холста.
Через динамику стремительных мазков, через созвучие световых ударов Морозов передает витальные силы природы.
Личность разносторонняя, Александр Иванович был талантливым музыкантом. Он виртуозно играл на балалайке, выступал на концертах. Еще во ВХУТЕМАСе он часами стоял под окнами дома на Мясницкой, откуда доносилась замечательная музыка. Узнав, что там занимается балетная школа Валерии Ивановны Цветаевой, сестры великой поэтессы, он, набравшись смелости, пришел к Валерии Ивановне и спросил: «А можно ли мне так-то танцевать, или это только для девушек?» Она улыбнулась: «Почему же, могут и мальчики». Александра проверили на гибкость. Она оказалась поразительной. С этого дня он подружился с Цветаевой на всю жизнь. А балет полюбил так, что вскоре не знал, по какой стезе ему идти: стать танцовщиком или художником. Победила все же живопись. Но балет и музыка вошли в него навсегда. Уже гораздо позже Морозов удивлял своими танцами и пантомимами на капустниках МОСХа.
Звучащая постоянно в душе музыка Чайковского, Рахманинова, Бетховена создавала нужный душевный настрой, определяла эмоциональное звучание пейзажа, его ритмику. Во многих работах художника появляются «танцующие деревья».
Вершина творчества мастера – вторая половина 1930-х годов. В 1932 году он получает небольшую мастерскую на Масловке. В те времена это был скромный дачный поселок на окраине Москвы, рядом с огромным Петровским парком. Недалеко от Петровского дворца находился деревянный домик Петра I, и Морозов многократно писал его. А причудливый ансамбль старых домов, облепленных верандами, сарайчиками под раскидистыми тополями и столетними липами, давал бесконечный повод для живописи. Здесь, на Масловке, были созданы его первые шедевры: «Праздничный день в Петровском парке», «Крыши», «К концу марта» (ГТГ). Могучая живопись этих произведений, динамичное движение кисти и мастихина создавали эмоциональный заряд редкой силы воздействия. Морозовскую живопись не спутаешь ни с какой
другой. В ней глубокое личностное начало, отражение необузданного темперамента, контрастов характера, переполненность чувств его живой души.
Художник был одинок. Даже в живописи, когда его друзья по ВХУТЕМАСу, его учителя, боготворили Сезанна, Морозов выбрал других кумиров. Для него это Джон Констебль, Гюстав Курбе, Якоб Рейсдаль и Исаак Левитан. Драматизм его одиночества выражается в настроенческих, порой меланхолических пейзажах, где деревья, словно простирают руки то ли в молитвенном экстазе, то ли в жалобе на свою судьбу. Морозовские деревья живые, очеловеченные, одухотворенные.
В 1936 году Александр Морозов открывает для себя великую русскую реку Волгу. Он последовал путем, проложенным Саврасовым, Репиным и Левитаном. Остановился в Кинешме. Волжская серия картин – один из высших взлетов его творчества. Вот где широкая стихийность натуры идеально совпадала с широтой и могучестью великой реки. В таких картинах, как «Буксир на Волге», «Индустриальный пейзаж», «Баржи на Волге» (ГТГ), «Возле Кинешмы», передают восторг русской души перед запредельностью пространства. Торжественная и эпическая поэзия ощущается в медленных живописных ритмах волжской серии. В этих холстах огромная любовь к Родине, истинный источник подлинного творчества.
Завораживающую красоту поэтических морозовских пейзажей, переданную через сложную фактуру и благородный колорит, высоко оценило в 1937 году Международное жюри Всемирной выставки в Париже, где в советском павильоне экспонировались картины художника. Его
наградили Почетным дипломом, а сами картины были закуплены французской стороной. Это был потрясающий прорыв к международному признанию Александра Морозова после персональной выставки в Москве в 1936 году.
Александр Иванович Морозов – художник жизни, смысл которой в преодолении смерти. В его работах нет тлена и распада. Борьба – да, буйство жизни – да. Несмотря на драматизм его искусства, невольно выразившего драматизм времени, в котором он жил, картины художника не давят, а поднимают и возвышают человека.
Они прожиты самозабвенно творцом на каждом сантиметре полотна, и потому в них навсегда запечатлена жизнь духа, в них – человеческие страдания и надежды. Поэтому они так волнуют и заставляют возвращаться к ним, как будто несут в себе нераскрытую тайну.
Духовное начало в полотнах Морозова вопрошает: был ли художник религиозен? Нельзя сказать, что в зрелые годы художник был религиозен в обычном смысле.
В детстве в Иваново он на коленях молил Бога, чтобы он дал ему возможность стать художником. Он рано понял, что его путь к Богу лежит через красоту, через восторг перед земными и Небесными творениями Создателя, в которых отражен дивный облик самого Творца Вселенной.
И потому Морозов всю жизнь служил этой красоте, искал ее повсюду - в природе, музыке, балете.
Мастер оставил не только великие полотна, но и пример человеческого подвига в обычной, казалось бы, жизни, когда нужно сказать простое слово «нет», даже если все говорят «да».
Когда нужно не растратить себя на иллюзорные соблазны жизни в обмен на компромисс, а остаться самим собой, сберечь в чистоте свою душу.
После смерти живописца в Иваново активно работает персональный музей А.И. Морозова. Морозовский подвиг в искусстве не оставляет равнодушными многих. Его искусство содействует укреплению духа, возрождению русского самосознания, России, в которое мы так верим и ждем, ибо сказано: каждому будет по вере его.
В. ОРЕХОВ