Опубликовано: Виктор Шкловский «Эйзенштейн» (—М.: Издательство: «Искусство»; серия «Жизнь в искусстве»; 1973 год).
Имя этого человека живет в собрании сочинений Эйзенштейна. Она была журналисткой, в прошлом актрисой; была человеком мужского ума, твердого слова, человеком бескомпромиссным. Она много работала, умела спорить и, конечно, не была счастливой. Ей приходилось иметь дело с набросками сценариев, с набросками статей, переводить, проверять цитаты, указывать на повторения.
Сергей и Пера спорили на Чистых прудах и в тесной квартире у Кропоткинских ворот. Стены квартиры были оклеены старинными, потемневшими от времени обоями.
Жилье Перы Аташевой находилось на первом этаже, пол был, насколько я помню, немножко ниже мостовой двора. К старому дому много раз подсыпали землю.
Дом врос в Москву. Квартира старая и не обновленная. На обновление жизни не хватало времени. Отсюда Пера ездила на трамвае «А» на Чистые пруды. Близко.
Сюда же постоянно приезжал Сергей Михайлович. Здесь спорили, не соглашались, думали вместе, ссорились, потому что для ссоры достаточно двух человек. А необходима она в искусстве для множества.
Здесь ссорились и любили. Любовь эта проверена временем, мыслями, работой.
Писем к Аташевой сохранилось очень много. Писал Сергей Михайлович ей из Москвы, из Питера, из Америки, из Мексики. Потом, когда они поссорились надолго, он делал в своем дневнике записи об Аташевой как письма к ней.
Во время съемок «Бежина луга» при разборе церковной утвари Сергей Михайлович заболел черной оспой. Вирус черной оспы в вещах сохраняется десятилетия, а может быть, столетия.
От старого ковра заболела и умерла Комиссаржевская.
Первые дни болезни Сергея Михайловича были чрезвычайно тяжелы. Пищу ему передавали через окошко двери.
К нему в больницу пришла ухаживать Пера Аташева. Вы́ходила его и не заболела.
На съемках Аташева спорила с Сергеем Михайловичем. Она не соглашалась со сценарием Ржешевского (Ржевский Александр Георгиевич, 1903 г. р., драматург, сценарист; — прим. ред. #МузейЦСДФ) и предвидела, как он будет изменен и как эти изменения будут спорны.
Очень сердит в споре, когда человек тебя понимает, когда он говорит все то, что ты сам знаешь, но еще не дорешил.
Аташева спорила с Сергеем Михайловичем об Иване Грозном. Спорила как равный с равным. Сергей Михайлович говорил ей:
— Когда вы будете снимать, вот так и снимете, а я вижу совсем другое.
Сергей Михайлович бывал в бедной темной квартире Аташевой, все время к ней возвращаясь. Она была его оруженосцем, его Санчо Пансой, но только Санчо Пансой образованным, прочитавшим все рыцарские романы иначе, чем прочитал Дон-Кихот.
В квартире были трое: Сергей Михайлович, Пера Аташева и Вера Юльевна – ее мать, своеобразная теща, очень любившая молодого Сергея Михайловича. Она готовила ему пирожки, покрывала их бумагой и потом подушкой, чтобы они не простыли.
Она гуляла все время по Гоголевскому бульвару, мимо кафе, которое называли «деревяшкой», мимо маленьких бревенчатых домиков, мимо тюльпанов и роз, которые развелись в Москве, ходила мимо старых лип к памятнику Гоголю, старому памятнику Гоголю[1], окруженному своими героями, недовольному и зябнущему, закутанному в шинель, к Гоголю, который думал о чем-то своем.
Старуха садилась среди других старух на скамейку, смотрела на Гоголя. Думала об Эйзенштейне: тот и пишет иначе и думает иначе.
Он сидит далеко от стола, сильно нагнувшись вперед, так поставив согнутые ноги, как будто хочет прыгнуть.
Мать и дочь в старой темной квартире говорили о Сергее Михайловиче, которого ни они, ни мы не могли попять. Этот крепко смотанный клубок не размотается и тогда, когда мы соберем все письма, все документы.
Пропал напряженный, но веселый голос Сергея Михайловича. И в самых трудных спорах о судьбе искусств он улыбался почти радостно и не с чувством превосходства, а с чувством нового понимания, которое вот сейчас приходит к нему и должно дойти и до нас, как волны тогда еще молодого радио.
_________________________________
1. Памятник Гоголю скульптора Андреева и архитектора Шехтеля был установлен на Пречистенском бульваре, который позднее переименовали в Гоголевский. Почти через 50 лет после открытия монумент был перенесен во двор дома на Никитском бульваре, где Гоголь жил в течение нескольких лет (особняк принадлежал графу А.П. Толстому). На Гоголевском бульваре же тогда установили новый памятник, созданный архитектором Николаем Томским.