СОЮЗКИНОЖУРНАЛ 1929 № 10

Пакт Келлога-Бриана. Дело общества "Кабуки".

Следующий выпуск
СОЮЗКИНОЖУРНАЛ 1929 № 10
Киножурнал:
СОЮЗКИНОЖУРНАЛ

Выпуск:
1929 № 10 (0/7)
Пакт Келлога-Бриана. Дело общества "Кабуки".
(1 часть)

Категории:
война, международные отношения, общество, сельское хозяйство, суд

Учетный номер документа: 1870 в каталоге кинодокументов РГАКФД

Создатели

Нет данных.

Краткое содержание

В "Совкиножурнал"  № 10/189 вошли сюжеты:

  1. Москва. Подписание протокола о досрочном введении в действие пакта Келлога-Бриана (Парижский пакт; 27 августа 1928 г. — об отказе от войны, как орудия национальной политики; — прим. ред.) представителями СССР, Польши, Румынии, Эстонии, Латвии. Заседание в Наркоминделе, среди присутствующих М. М. Литвинов, подписание протокола.
  2. УССР с. Михайловское. Праздник в честь выборов: крестьяне танцуют под народный оркестр. Голосование.
  3. Москва. Дело общества "Кабуки": одно из судебных заседаний, подсудимые, вынесение приговора (6 февраля 1929 года в Москве завершился процесс по делу конспиративного общества "Кабуки", объединявшего руководящих работников — любителей коллективного пьянства и разврата; — прим. ред.)
  4. Армавир. Совещание по посевным работам. Сельхозвыставка.
  5. Смоленская губерния. "Сезон охоты" - охота на лису и медведя.

СПРАВКА

1. Пакт Бриана — Келлога, Парижский пакт — договор об отказе от войны в каче­стве орудия национальной политики; получил название по именам инициаторов — министра иностранных дел Франции А. Бриана и госсекретаря США Ф. Келлога. Подписан 27 августа 1928 года представителями 15 государств (позже к ним присоединились почти все существовавшие в то время страны). Заключение договора означало первый шаг на пути создания системы коллективной безопасности в Европе. Позже к пакту присоединились СССР и ещё 48 государств. 
29 августа 1928 года СССР ратифицировал пакт и выступил инициатором подписания Московского протокола 1929 года о досрочном введении в силу обязательств по нему. Формально договор вступил в силу 24 июля 1929 года.
В 1930 году Келлогу была присуждена Нобелевская премия мира 1929 года «за подготовку Парижского пакта». Бриан получил аналогичную премию ещё в 1926 году за Локарнские договоры.
Пакт стал одним из правовых оснований для Нюрнбергского процесса, на котором руководителям нацистской Германии было предъявлено обвинение в нарушении Пакта.

2. Начала процесса по делу тайного общества "Кабуки" с напряженным вниманием ожидала вся советская страна. Лишь самые далекие от общественной жизни и изучения текущего момента элементы могли подумать, что речь идет об очередной иностранной шпионской сети. Все читающие граждане самой читающей страны мира знали, что у общества нет японских корней и оно никакого отношения не имеет к гастролировавшему в 1928 году в СССР одноименному японскому театру.
Газеты, сообщая о разоблачении преступной группы, писали, что речь идет о матерых развратниках, окопавшихся в московском губернском Союзе строителей. Причем одним из самых мерзких и антисоветских деяний общества "Кабуки", как писала пресса, стало празднование десятилетия ВЛКСМ, во время которого члены общества напились и предавались коллективному разврату с женщинами легкого поведения. Мало того, все оргии проводились на украденные из профсоюзной кассы взносы рабочих-строителей...
Ситуация с продовольствием, сложившаяся в конце 1928 года, сама подталкивала кремлевское руководство к устройству увлекательного массового действа. По всей стране наблюдался дефицит хлеба, и рассказы советских газет о том, что печеный хлеб мешками скупают на корм скоту крестьяне, не могли успокоить пролетариат и других горожан. А вот история о грязном разврате и массовых оргиях могла занять умы масс на многие дни и даже недели. Главное было — не затягивать паузу в развитии действия.
Следственные органы не подкачали, и процесс начался 31 января 1929 года именно там, где и проходила большая часть оргий общества "Кабуки": в московском Центральном клубе Союза строителей. Количество публики и прессы соответствовало масштабу мероприятия. Вот только обвиняемые на этом фоне выглядели мелко и непрезентабельно. Как оказалось, глава "Кабуки" В. М. Карманов в губотделе профсоюза служил всего-навсего техническим секретарем инженерно-технической секции. Чуть более высокую должность — секретаря президиума губотдела — занимал его ближайший соратник П. П. Данилов. А. А. Каспирович работал инженером-нормировщиком, К. А. Иванов — рядовым бухгалтером, С. Д. Наумов — начальником справочных столов, Г. В. Бурдин и В. А. Гумбовский — инструкторами.
Все остальные обвиняемые — член президиума Союза строителей Л. И. Селиванов, управделами А. Я. Логодин, ответственный секретарь секции Г. А. Найденов и комендант клуба И. С. Глазков — попали на скамью подсудимых не за участие в обществе, а за попустительство его деятельности. И если комендант хотя бы предоставлял помещения для оргий, то остальные "попустители" только лишь слышали о коллективных пьянках и гулянках. Так что привлечение их к ответственности выглядело как попытка придать солидности группе мельчайших профсоюзных аппаратчиков...
Лишь один бухгалтер Иванов полностью признал себя виновным. Остальные обвиняемые дружно утверждали, что никакого общества "Кабуки" не существовало, а были просто пьянки и небольшие заимствования денег из профсоюзной кассы.
Карманов, например, рассказывал, что не связывается с криминалом с тех пор, как его много лет назад судили за грабеж. После этого он исправился, плотничал, окончил рабфак, поступил в вуз и продвигался по профсоюзной линии. Вот только в 1928 году споткнулся: развелся с женой, лишился отдельной комнаты и начал пить. Примерно такую же историю рассказывал и воевавший в гражданскую войну Данилов. Мол, на почве семейных неурядиц начал выпивать, а потом стал пить каждый день. Как правило, друзья собирались в пивной "Тетя", затем переходили в следующую, потом еще в одну, забредали в ресторан и заканчивали отдых, судя по их показаниям, довольно однообразно:
"В два часа ночи,— говорилось в их показаниях,— вышли из "Праги", захватили проституток, наняли автомобиль и поехали в губотдел"...
Постепенно компания расширялась, к ней присоединялись все новые и новые неприкаянные работники губотдела. К примеру, Каспирович — бывший коммунист-подпольщик, работавший за рубежом и даже успевший посидеть в иностранной тюрьме за большевистскую пропаганду. Его, видимо, не удовлетворяла полученная в СССР невысокая должность, и он решил развеять печаль в обществе коллег. Скорее всего, именно ему принадлежала идея придать компании вид конспиративного питейного общества. За столиком в "Тете" быстро набросали устав, в котором говорилось: "Общество существует на основе строгой дисциплины и конспирации... Общество создается на платформе общего пьянства и свободной любви... Члены общества оказывают содействие друг другу в передаче из рук в руки женщин. Членами являются только лица, имеющие в этом отношении боевой стаж".
Основатели общества не забыли вписать в устав и положения о взаимопомощи в продвижении по службе и привлечении в общество всех достойных работников губотдела и Союза строителей. Однако, когда устав и прочие документы "Кабуки" предъявили им на суде, они заявили, что это только пьяная шутка, а все дело безобразно раздуто газетами. Относительно всех остальных эпизодов, включая оргию в клубе Союза строителей в день десятилетия ВЛКСМ, все отвечали однообразно: "Был пьян и ничего не помню". А все допрошенные свидетели видели лишь, как компания, выгрузившись из автомобиля с проститутками и корзинами, наполненными бутылками вина, отправилась в комнату выставок клуба.
Однако суд уже перестал интересоваться волнующими публику пикантными деталями. Прокурор и председатель суда сконцентрировались на конспиративности общества "Кабуки" и том вреде, который оно нанесло смычке рабочих с крестьянами. Прокурор Дубровский спрашивал обвиняемых, понимают ли они, что большинство сезонных строительных рабочих — из деревень и теперь они принесут в крестьянские массы искаженное представление о пролетариате и его союзах. Так что дело окончательно приняло политическую окраску. Соответствующим оказался и приговор. Карманова, Данилова и Каспировича приговорили к трем годам заключения, по отбытии наказания — к трем годам ссылки в Нарымский край и трем годам лишения прав. Иванов и Наумов получили по три года лишения свободы с трехлетним поражением в правах. Бурдин и Глазков были приговорены к одному году лишения свободы, Гумбовский — к одному году заключения с запрещением в течение трех лет занимать ответственные должности, а Найденов, Логодин и Селиванов — к одному году принудительных работ с запрещением в течение двух лет быть на ответственной работе...

Полностью текст: http://www.kommersant.ru/doc/1104783