Прибытие в Москву Г. Димитрова

Состоялась киносъемка прибытия в Москву Г. Димитрова, высланного из фашистской Германии после Лейпцигского процесса (на следующий день хроникальный выпуск вышел на экраны столицы).

Источник: 1934 год в кино (Вишневский 1945б, с. 64.)

Из воспоминаний Романа Кармена Но пасаран! — М.: «Сов. Россия», 1972. — 384 с. с илл. на вкл. («Годы и люди»). Тираж 100 000 экз.

Еще один памятный репортаж. 26 февраля 1934 года уже в конце рабочего дня мне позвонил домой знакомый товарищ из Коминтерна. «Час тому назад. — сказал он, — нам сообщили, что западную границу СССР пересек немецкий пассажирский самолет. Из Кенигсберга передали, что в самолете только три пассажира. Возможно, что это...»

В эти дни вся наша страна, люди мира следили за волнующим финалом Лейпцигского процесса, где на протяжении нескольких месяцев Георгий Димитров вел мужественный поединок с фашизмом. Несгибаемый боец, коммунист выступал на этом позорном фашистском судилище как гневный обвинитель. Судьи в Лейпциге оказались не в состоянии вынести смертный приговор Димитрову, Попову и Таневу. Советское правительство приняло трех болгар в гражданство СССР, но они еще были в фашистской тюрьме, где жизнь их висела на волоске.

Неужели они? Звонок в редакцию «Известий». Только что агентство Рейтер передало по телеграфу, что трое болгар отправлены из Берлина самолетом в неизвестном направлении...Я ринулся на студию. Молниеносно погрузили в машину съемочную и осветительную аппаратуру. По городу наша машина мчалась, проскакивая красные светофоры. На Ленинградском шоссе мы обгоняли спешивших на аэродром людей. Они бежали группами, одиночками, у некоторых в руках были свернуты знамена. Значит, весть о таинственном самолете уже начала облетать Москву.

На аэродроме были несколько официальных лиц, сотни две людей. Вечерело. Скорее подключить осветительные приборы! Никто ничего точно не знал, у всех была лишь надежда: может быть, это Димитров. А толпа стихийно росла. Приходили колонны рабочих из расположенных в районе аэродрома заводов. Над головами заколыхались знамена. Собралось около тысячи человек. Примчались товарищи из Коминтерна. Гнетущая тишина напряженного ожидания. Вспыхнули голубым светом осветительные приборы, погорели минуту и погасли. Слава богу, свет опробован, успели подключить.

И вдруг из низко нависших облаков с ревом вынырнул большой самолет. Пронесся над головами и пошел на посадку. На хвостовом оперении была черная свастика. Лавина людей хлынула на летное поле, окружила самолет. В наступившей тишине из пилотской кабины вышли двое летчиков в военной фашистской форме со свастиками на рукавах.

В двери самолета показалось знакомое по фотографиям волевое лицо Георгия Димитрова. Он оказался в ликующей толпе друзей, его обнимали, с головы его свалилась шапка. Что-то беззвучно шептали его губы, камера запечатлела слезы на его лице. Позади — фашистский застенок, напряженная борьба, блистательный поединок с беснующимся, рычащим от бессильной злобы Герингом: «Вы боитесь моих вопросов, господин премьер-министр!..» Девять месяцев борьбы за честь своей партии! Он на свободе. Страна Советов вырвала мужественного борца из [218] кровавых лап фашизма, он ступил на нашу землю как Гражданин Союза Советских Социалистических Республик. Он дома!

Кто-то запел «Интернационал». Димитров стоял без шапки, окруженный боевыми товарищами, снежинки ложились на его шевелюру, тронутую сединой. Съемка была продолжена в номере гостиницы «Люкс» на Тверской улице, ныне улице Горького. «Дома» — так был назван короткий репортажный очерк о прилете Димитрова. Вечером на последних сеансах экстренный выпуск кинохроники уже демонстрировался в московских кинотеатрах.

Нам, советским кинорепортерам, не чуждо слово «сенсация». Но не в том понимании сенсации, на которую всегда были так падки пресса и кинохроника капиталистических стран. Не стремление вызвать интерес к мелкому факту, а хроника событий, имеющих ценность не одного дня — ценность для истории человечества. Ярким примером этого может послужить кадр, снятый оператором Михаилом Шнейдеровым — водружение на крыше рейхстага Знамени Победы. Этот «сенсационный» кадр переживет века. В моей жизни кинорепортера сенсационными были съемки некоторых событий, которые оставили след в истории, таких, как съемка пленения фельдмаршала Паулюса в Сталинграде, как первые кадры, снятые в освобожденном нашими войсками лагере смерти Майданеке, как подписание акта капитуляции Германии, как первые кадры фашистских главарей на скамье подсудимых в Нюрнберге.

Советский кинооператор, увлеченный своей работой, не сетует, что труд его недолговечен, что каждый новый день вытесняет события минувшего дня и кинозритель не пойдет смотреть устаревший киножурнал. Нет, репортаж события, взволновавшего миллионы людей, не умирает, не становится бледной тенью прошлого, он продолжает жить. И напротив, по мере того как запечатленное событие становится историей, кинокадры приобретают все большую ценность.

На фото (права налево): К. Ворошилов, И. Сталин, Д. Мануильский, Г. Димитров, В. Танев, Б. Попов, Г. Орджоникидзе, В.Куйбышев, В.Молотов. Москва, 1934 г.

Фото: http://baldin.ru/photos/image-85.html

СПРАВКА

Димитров Георгий Михайлович (1882 - 1949) — деятель болгарского и международного коммунистического движения. После смерти в эпоху социализма в Болгарии ему был построен мавзолей в Софии. 1990 году, партия БСП (бывшая Болгарская коммунистическая партия) по просьбе родственников (согласно официальной версии) приняла решение о перезахоронении тела. 18 июля 1990 года тело Георгия Димитрова было вынесено из мавзолея. 25 февраля 1992 года Общинский совет Софии принял решение о сносе мавзолея, как сооружения, идеологически и архитектурно чуждого центру города.

Осенью 1929 года переехал в Германию. Проживал в Берлине инкогнито. Активно участвовал в деятельности Коминтерна, вёл коммунистическую пропаганду.
Был арестован нацистами по обвинению в причастности к поджогу Рейхстага 27 февраля 1933 года, однако на Лейпцигском процессе (сентябрь-декабрь 1933) был оправдан, так как имел алиби. В ходе судебного процесса Димитров грамотно построил защиту, благодаря чему, по сути, превратился из обвиняемого в обвинителя нацистов. Речь Димитрова послужила образцом для выступлений коммунистов перед судом во многих странах: Тойво Антикайнена, которого называли «Северный Димитров», в Финляндии, Никоса Белояниса в Греции, Брама Фишара в Южной Африке. Димитров хорошо владел немецким языком и его выступления на процессе были широко использованы в антинацистской пропаганде, а самому Димитрову и его соратникам Попову и Таневу было предоставлено советское гражданство, и СССР потребовал его выдачи.

27 февраля 1934 года прибыл в СССР. В 1930-х годах наряду с Эрнстом Тельманом и Долорес Ибаррури — один из харизматичных лидеров международного коммунистического движения.

В конце апреля 1934 года избран членом Политической комиссии ИККИ и назначен руководителем Среднеевропейского секретариата Коминтерна. В конце мая 1934 года в связи с предстоящим VII Конгрессом Коминтерна Димитров назначается докладчиком по самому важному пункту повестки дня: о наступлении фашизма и задачах Коминтерна в борьбе за единство рабочего класса. В 1935 году был избран генеральным секретарём  Исполкома Коминтерна (ИККИ).

После VII конгресса Коминтерн провозгласил курс на широкую антифашистскую коалицию. Однако в связи с репрессиями 1937 — 1938 годов влияние Коминтерна заметно снизилось. Димитров не был репрессирован, в отличие от большинства руководителей компартий Восточной Европы.

 В 1937—1945 годах — депутат Верховного Совета СССР. 22 июня 1941 года был поставлен во главе «руководящей тройки» ИККИ и возглавил всю текущую его деятельность. В 1942 году поставлен во главе созданного под контролем Москвы Отечественного фронта Болгарии. 15 мая 1943 года Коминтерн был распущен, и Димитров в июне 1943 года был назначен заведующим отделом международной (внешней) политики ЦК ВКП(б), который благодаря Димитрову стал фактическим преемником дела Исполкома Коминтерна.