«ТВОЙ ГЕНИЙ», или «ВАШ АВТОР ПЛОХО ДЕРЖИТ В РУКАХ РУССКИЙ ЯЗЫК!»

Памяти Шуры Тимофеевского (1958-2020), которого сегодня похоронили в г. Чехове.

… Высокого юношу с буйной шевелюрой в середине 70-х ко мне в редакцию привела Наталия Яковлевна Венжер, объяснив, что папа мальчика очень просит дать ему какой-то заработок. Немудреный журнал для киномехаников «Новые фильмы», который среди прочего издавало «Союзинформкино», представлял собой сборник аннотаций ко всей выходящей на экран кинопродукции. Иногда эти аннотации были короткими, а иногда - развернутыми, скорее не аннотациями, а большим рассказом о картине, и тогда материал заказывали автору. Размер «аннотации» зависел от тиража фильма. Но еще и от внушенной нами, редакторами, начальству его значимости (особо мы усердствовали в отношении картин Висконти, Феллини, Фассбиндера и т.п.). Надо сказать, что контора наша была удивительной по количеству интеллигентных и образованных людей. Так что Шуру сразу оценили по достоинству, и он начал много писать – умно, прекрасно, глубоко, не помещаясь, конечно, в заданный формат «для киномехаников». Редакторы кайфовали (даже несмотря на то, что новый автор всегда, всегда нарушал дед-лайн), а вот идиот-директор (он у нас был феерический) на одном из текстов Шуры начертал мне: «Ваш автор плохо держит в руках русский язык!».

…Мы подружились с полуслова, чуть не в день знакомства отправились в длинную прогулку по Москве и говорили взахлеб… Очень быстро стали закадычными подружками, перезванивались по несколько раз в день, обсуждали все подряд – фильмы, книги, моду, еду, шубу Шуры с Тишинского рынка, наряд Николы из выкрашенного в терракотовый цвет солдатского исподнего, купленного в Военторге… Ну и, разумеется, обсуждали общих знакомых - посплетничать Шура умел и обожал! Но самым большим удовольствием было вместе посмотреть хороший фильм и потом слушать Шурин разбор, его собственную концепцию увиденного. Иногда пленительно завиральную, потому что он потрясающе придумывал за авторов такой глубокий замысел их творения, о котором, уверена, они не подозревали.

Я понимала, что этот мальчик, которому не было и 20 лет, – явление, незаурядный мыслитель и философ. Воспитанный бабушкой (мать умерла очень рано), окончивший вечернюю школу экстерном, не поступавший ни в какой вуз, подрабатывавший ответами на письма в «Пионере» и текстами для киномехаников у нас, он был неправдоподобно, не по-здешнему образован, умен и талантлив. Мировая культура давно стала для него обжитой и привычной средой.
Своим знакомым и друзьям я прожужжала про свое «открытие» все уши, и они, к тому моменту знавшие Шуру только по моим рассказам, иронично стали в разговорах со мной называть его «твой гений». Признание того, что я права, было еще далеко впереди…

Мы жили на противоположных концах Москвы: он - в Текстильщиках (от метро еще на автобусе), я – недалеко от универмага «Москва». Тем не менее часто ездили друг к другу в гости. Разок даже выбрались в Питер, и Шура показал мне свой обожаемый город, включая, разумеется, «Сайгон», Витебский вокзал и все другое, полагавшееся в те времена в том кругу.
Когда я перебиралась на новую квартиру, Шура трогательно помогал мне. В том числе - замотал веревкой кухонные шкафчики прямо с посудой. Понятно, что в процессе переезда все побилось, но ход был безупречно нестандартный.

А вскоре Шура познакомил меня с моим будущим мужем Сашей Городецким («Танечка, это чистый Пьер Безухов!») и в качестве свахи требовал себе шаль. Так что следующими 16-ю счастливыми годами я тоже обязана Шуре.

Потом мы вместе работали в «Столице», потом надолго поссорились (из-за того же чертова дед-лайна), потом формально помирились (Шура явился в редакцию с букетом и при всех повинился), но дальше каждый жил уже свою, отдельную жизнь, тем более, что и я, и он ушли из «Столицы» и больше не работали вместе.

С появлением фейсбука мы радостно нашлись тут, договорились повидаться. Но, по разу съездив друг к другу в гости, в общем поняли, что эта страница перевернута, – слишком многое по-разному сложилось в наших жизнях за те три десятилетия, когда мы не общались. Так что все ограничилось редкими комментариями постов друг друга и иногда - перепиской. В последний раз это было за день до его смерти: мы переписывались о кардиологах, о проблемах с сердцем. Шура уверял, что ничего срочного и серьезного. И в том числе написал: «Если сдаваться в больницу, то тогда к Свету в Градскую». Это было в четверг. А в субботу под сообщением Татьяны Толстой о смерти Шуры доктор Свет написал: «Я же ему сказал – немедленно ко мне!». Не успел…

Шурочка, дорогой, вы были невероятным везением моей жизни, изысканным украшением ее. Спасибо! Без вас непривычно, как-то пусто, и все время глаза на мокром месте. Оказывается, даже почти не общаясь с вами (вот ведь идиотка!), а просто зная, что это в любой момент возможно, жить было много лучше, чем сейчас - без вас.
Я очень надеюсь, что вам будет покойно и хорошо в Царстве Небесном, в которое вы верили. Прощайте…

Фото: персональная страница Александра Тимофеевского в facebook.