Фотография 1947 года...

Опубликовано: Ольга Рязанова / 3 июня 2019 года.

Это фотография 1947 года. Студенты Эльдар Рязанов и Виллен Азаров со своим учителем Григорием Козинцевым в Ленинграде на практике на съемках фильма «Пирогов». На обороте надпись: «Любимой ученице от благодарного мастера. Г. Козинцев». Это написано моей маме, которую Григорий Михайлович всегда выделял из всех на курсе.

Ученики приезжали на практику в Ленинград не все сразу, а частями. Мама там была в начале. А папа из Москвы каждый день строчил ей письма, полные любви и отчаяния, любовный поток сознания, если называть вещи своими именами. Папе было 19 лет. Мама, судя по всему, относилась к нему благосклонно, но без фанатизма, а он подписывался «Твой будущий муж», и изнывал от страсти, ревности и тоски, писал, что лезет на все доступные стены, проклинал за бесчувственность.

Но помимо любовных переживаний, его мучили мысли о собственной профнепригодности. «Я вдребезги отупел. Ничего не соображаю. Все валится из рук, ничего не получается. Ни о чем не хочется думать. Живу в какой-то прострации. Это не приступ хандры, это какое-то безнадежное отупение. Я чувствую, что я ничего не знаю и ничего не умею. Что делать? Что делать? Какой-то кошмар. Проклятая жизнь. Я сейчас абсолютно уверен в том, что никогда в жизни не буду режиссером».

Есть в этих письмах упоминания Райзмана, Эйзенштейна, Александры Хохловой, которую он называет мама Шура. Хохлова курировала его курсовую работу, но во время написания писем собиралась на охоту.

«Оказывается, Лушка больна, и мама на охоту не поехала, а выхаживает бедняжку», - пишет папа. Судя по контексту, Лушка - это собака. «Мама не едет в институт, все продолжает выхаживать Лушку, чёрт их возьми обеих, - пишет папа через день. - Все съемки в институте отменены. Перемены происходят каждый день. Сегодня отменяют, завтра разрешают. Извини меня, что я выругаюсь, но это настоящий кебениматограф. Вообще хочется все послать кое к какой матери. Хохлова может договориться, но она ни хрена не делает. Если до 15 мая все будет по-прежнему - я еду в Ленинград. Это я уже решил. Хорошо еще, что существуют книги».

Папа приехал в Ленинград, а мама к тому времени вернулась в Москву. Он пишет: «Работаю, как лошадь. Снимаюсь, достал для съёмок трёхмачтовую шхуну и обезьянку. Не нравится мне здесь! Мы все уже хотим в Москву, кроме Дормана, разумеется!

Живём очень дружно, просто здорово. Все ходим в не своих костюмах. Все вещи перемешали, я в Венькиных, Вилька в Васькиных, Стаська в моих, Васька в Стаськиных и т.д. одеждах щеголяем (сокурсники: Дорман, Азаров, Катанян, Ростоцкий – О.Р). Был дома у Григория Михайловича. Он к нам абсолютно равнодушен и не знает, что делать с нами здесь. Над Ростоцким повесили плакат «Труд человека кормит, а лень портит» и «Дадим газ Ленинграду», что он делает весьма преисправно, как человек сознательный».

Во всех письмах папа перечисляет названия книг, которые он купил, причем, что мне особенно приятно, он покупал и детские книги, хотя меня еще и в проекте не было. «Книги здесь раза в 3 дешевле!» - пишет он.

Привычка покупать книги сохранилась у него на всю жизнь, и во всех письмах маме он всегда давал полный перечень книжных покупок. Теперь эти книги хранятся у меня дома и на даче. А также огромная переписка родителей на протяжении многих лет, когда они оказывались в командировках в разных городах. Эти письма – Love Story и «Портрет художника в юности» в одном флаконе.