В «Мичиган» я попал, когда он уже был-жил примерно год – полтора. А начался он с ФЕТРОГОЛа (Феденистова Надя, Трофимова Оля, Голубова Наташа). Это была дружба трёх задорных девчат, которые по приветливости и лёгкости характеров вскоре обросли симпатией и искренними друзьями. Сняв что-то для студийного капустника к какому-то праздничному вечеру, я принёс киноматериал в монтажную к Ольге и очаровался её приветливостью. Не знаю, какое впечатление тогда произвёл сам, только именно с этого 1959-го мы отсчитываем годы нашей дружбы.
Она монтировала этот капустник, а кто был его режиссёром, уже не вспомнить. Помню лишь, что молодёжь студийная охотно занималась общественной работой, ощущая это как развлечение, тем более что многое делалось в рабочее время. А праздничные вечера, кстати, студия тогда проводила или в старом Доме Кино на Воровского, или в зале ВТО на Горького и изредка у себя — в большом павильоне.
Попасть на такой вечер, где можно было посмотреть самый-самый модный заграничный фильм и потанцевать вдоволь под живую музыку и выпить-закусить в буфете иль ресторане и получить приз в виде живого гуся а, если приспичит, то и подраться, стремились многие молодые москвичи.
Ну, это была атмосфера некой вольности, появившейся в стране. Тут-то и родилось это крепкое приятельство, и пришло самоназвание в головах «обчитавшихся» Хемингуэем очень разных ребят.
Пусть меня простят, если не всех вспомню. Коля Недбайло - авангардный художник, Юра Гордон — инженер конструктор (муж Наташи), Лера Трофимов учился на авиатора, Чебыкин штудировал какую-то науку, Дима Китаенко — студент дирижёрского факультета Московской консерватории.
Примерно в 1960-61 годах Ольга с Наташей привели меня, ассистента оператора, в маленькую комнатку на втором этаже частного дома в подмосковном посёлке Немчиновка, где жила Надя, и где всегда было полно народа, и из окон неслась музыка Рея Кониффа. Потом Надя привела Лёву Григоряна, режиссёра-дипломника ВГИКа, я привёл Володю Коновалова, режиссёра нашей студии (мы дружили) с женой Аллой Мещеряковой, актрисой. Но пробыли они в «Мичигане» не долго – Алла не захотела рисковать мужем. Она не поняла, что «Мичиган» и держится тем, что никто ни с кем не объединяется в пары. На феденистовом арго - «не закидывается».
А жил «Мичиган» интересно и с удовольствием. Помню, что много говорили под красное сухое вино Гамза. О музыке, которую любили, о фильмах, которые видели и на которых работали, о режиссёрах и операторах, с кем довелось общаться, о людях и вообще обо всём, что нас окружало. Никто не интересовался политикой. Говорили, как думали, как дышали. Под Гамзу же и пели – любили бардов: Ада Якушева, Юрий Визбор, Булат Окуджава… Ходили на выставки, устраивали выставки картин Коли Недбайло на ЦСДФ, ЦНФ, Мосфильме. Не раз, присмирев и приодевшись, ходили в Большой зал консерватории на концерты Баршая. Ходили и на танцплощадку в Немчиновке, но так — просто поглазеть. Часто бывали в тихом и уютном ресторанчике Дома Архитектора, который прозвали почему-то «БУРЯ», и где нас хорошо знали и доверяли так, что в безденежье накрывали стол в долг. Ходили и в магазин за вином и сыром со своим флагом.
Флаг у нас действительно был – на голубом фоне солнечный диск на раскрытой ладони. Однажды по какому-то впечатляющему поводу водрузили его на крыше дома. Наше любование им на закате кончилось с приходом милиционера, который с нами и не разговаривал, а всё досталось Надиным родителям. И это был единственный момент непонимания власти. Флаг, как знамя полка, был торжественно снят и стал красивой занавеской на окне, в которое мог заглянуть любой прохожий.
Был у «Мичигана» и устав, который восстановить уже невозможно, но один пункт которого все помнили хорошо. Если даже среди ночи тебе позвонил «мичиганец» и сказал: «Приезжай! Мне очень плохо!» — ты должен всё бросить и мчаться на помощь. Но этим не злоупотребляли. Так вышло, что несколько раз к ряду Наташе достались такие звонки, и она будила Юру Гордона, после чего они на мотороллере Вятка в беретиках (тогда ещё шлемов не существовало) мчались в Немчиновку. Кончилось тем, что Гордон сказал Наташе: «Или я - или они!»
Был в «Мичигане» и свой гимн. Сейчас расскажу. Опять вспоминаю – где-то ещё в начале и я, и Надя, так совпало, подали документы в МГУ то ли на журфак, то ли на исторический. Первый экзамен — сочинение. Свободная тема: «Герой нашего времени». Задавшись целью пройти хотя бы 2-3 экзамена, чтобы понять на будущее, что и как, я добросовестно пыхтел все это время. Надя сидела поодаль и тоже что-то карябала. Сдавая работы, я заглянул в её сочинение и, невольно округлив глаза, спросил: «Так кто же у тебя герой?» «БУРАТИНО!» — весело ответила она, подавая листа четыре сочинения. И тут я понял, что такое ФЕДЕНИЗМ.
Мы не рабы жратвы и тряпок,
Ведь жизнь всегда сраженье.
Нам повезло: союз наш крепок,
Нас феденизм привёл в движенье.И за столом наш круг не тесен,
Из наших уст не вырвет старость
Ни смеха нашего, ни песен.
Да здравствует любовь и ярость!Ура летим, под нами пропасть.
Плевать, что волны к тучам лезут.
Мы неуверенность и робость
Швырнём на ржавое железо.Раз мы сорвались в неизвестность,
Нам все стихии покорятся.
Пускай всегда любовь и честность
Руками нашими творятся.
Здесь выражено все, что нам было тогда особенно важно. Все уже не юные, но молодые. Устремленные в будущее без оглядки.
За те годы, что просуществовал «Мичиган» как неформальное объединение «шестидесятников», не помню и тени диссидентства. Это могут подтвердить и ныне здравствующие «мичиганцы». Ни тени диссидентства!
Но всё когда-то кончается. В том числе (с особой печальной досадой!) и такое светлое «шестидесятничество», как наш «Мичиган».
Погиб в автокатастрофе Лёва Григорян, и поминки мы устроили в так любимой им «Буре» у архитекторов. Будущий всемирно известный дирижёр Дима Китаенко подарил Ольге свою первую дирижёрскую палочку, а она вышла замуж за другого. Наташа ушла от Юры Гордона, в суждениях Нади появился ироничный скепсис, а у Недбайло - скепсис мрачный, я же стал кандидатом в члены КПСС.
Менялись люди - менялась атмосфера. Или менялась атмосфера - менялись люди?..