ВСТРЕЧА С АЛЕКСАНДРОМ АГЕЙКИНЫМ


ВСТРЕЧА С АЛЕКСАНДРОМ АГЕЙКИНЫМ

09.09.2021

9 сентября 2012 года, неожиданно для многих, протодиакон Александр Агейкин, служивший в Храме Христа Спасителя в Москве, был рукоположен в пресвитера Храма с возведением в сан протоиерея и возложением креста с украшениями. Необычное явление, чтобы один из лучших диаконов Москвы стал священником.

Еще более неожиданным, стало назначение Александра Агейкина, менее чем через год, настоятелем важнейшего кафедрального Богоявленского Собора в Елохове. Такое повышение вызвало тогда у многих недоумение. А теперь мы понимаем, что оно было вполне оправданным.

Мы встретились с Александром Агейкиным в самом начале 1990-х.

Мне довелось снять первый художественно-публицистический фильм «Собор» об Успенском Соборе Московского Кремля на студии «Мир искусства» ВПТО «Видеофильм». С участием известного баса Евгения Нестеренко.

Объединялись люди, которые старались, вложить достойное в возрождение Православия России. Святоотеческой  литературы в то время практически не было, как и фильмов. И было решено создать систему их распространения. Издательский отдел Патриархии, который должен был заниматься этим в то время, не имел серьезных каналов для развоза и церковного просвещения. Первым, кто взялся за это, и реализовал, был молодой, необычайно талантливый, но крайне самоуверенный – Александр Павлович Павлов. Он в то время заканчивал юридический факультет МГУ. Считался послушником Троице-Сергиевой Лавры. Ему удалось договориться об аренде помещения на улице Обуха, на трамвайной линии. Это был первый в новой истории общественный центр Православия. В том здании размещался Отдел памятников и реставрации архитектуры города Москвы. Там же мы встретились и с будущим о. Александром, выпускником Историко-Архивного института Москвы. Мы взялись помогать распространению литературы и фильмов. У меня был опыт работы на ТВ и в кино, а Александр знал историю, литературу и имел грузовик для развоза книг, который подарил ему отец, офицер космической стратегической связи в Одинцове.

Теперь, о самом интересном. В 1992 году Александр Павлов – наш руководитель – решил, что мы должны поехать в Псково-Печерский монастырь. Ни я, ни Александр там не были. Это было замечательно и воспринималось, как воля Божия. Поездка была осуществлена мгновенно. Помню, что не успел заехать домой и бежал за уходящим поездом, забрасывая сумку в другой вагон. Но это было предысторией. Приехав в Печеры, мы – а с нами была руководительница паломнической поездки, еще один парень с матерью и две женщины – поселились неподалеку от монастыря. Ходили в пещеры и на службы в святую обитель. Через два дня настало время возвращаться в Москву через Псков. Было очень жарко, и наши женщины решили, что достаточно молиться и можно пойти искупаться, напоследок, в близлежащей речушке. Мы с Александром вяло возражали, что  лучше пойти на Всенощную. Но разве женщин переспоришь!

Идем вдоль монастырской стены к речушке. Доходим спокойно до лесопосадки перед речкой. И вдруг!  Навстречу выходит огромный бык. И роет копытом землю. Без пастуха, без стада и очень настроен решительно. Быка здесь, точно, быть не может! Что делать? Мы решаем обойти лесопосадку направо, метров 200, выходим к ее окраине. И что бы вы думали? Там стоит тот самый бык и бьет рассерженно копытом. Он не мог так быстро обежать лесок. Тогда мы понимаем — нам лучше пойти на службу в Монастырь.

На следующий день поехали в Псков, чтобы оттуда вернуться в Москву. Купили билеты на поезд на вечер. И тут мы с Александром сказали: на острове рядом с Псковом живет старец о. Николай Гурьянов. Надо к нему съездить. Мне было о нем известно от о. Тихона (Георгия Шевкунова), в то время монаха Донского монастыря, с которым до этого мы почти одновременно оканчивали ВГИК. Он рассказал, что после института заехал с друзьями в Печеры, а потом и на остров, к «чудному старичку». А тот вдруг взял его за длинные волосы, повалил на землю и начал волочить по песку, приговаривая: «Ты почему не в монастыре?» И Георгий  уже через два месяца был послушником в Печерах…

А мы с Александром Агейкиным настаивали, что нужно поехать к старцу Николаю. Нам говорили, что не успеем на поезд, что на остров не ходят катера. А мы вдвоем, говорили – нужно! Дошли до пристани. Очередь – километр. Последний катер. Понятно, что не успеем! Пошли вдоль очереди. Вошли последними. И тут наша руководительница опять говорит: мол, напрасно поехали. Он вас не примет. Надежды было мало. Но приплыли, идем к домику. И тут видим – сразу выходит старец и говорит: А я вас как раз и жду!

Что можно сказать об о. Николае? Для меня впервые стало ясно, что такое святость. Даже говорить об этом не нужно. Я понял, что этот человек живет и на небе, и на земле. То, о чем читал у Феофана Затворника, стало ясно воочию. Одно дело читать, а другое увидеть перед собой. С тех пор мне понятно, что это реальность, а не идиллия. Не могу сказать, что почувствовал тогда Александр. Мы все обратились к о. Николаю с вопросами индивидуально. Сказали, что тяжело живется материально.

Он говорит, так мягко: да ведь вы все перепачкались. Вам бы надо искупаться перед отъездом! Понятно, что это было сказано в переносном смысле – от грехов очиститься, но мне в прямом смысле, удалось окунуться в Псковском озере перед отплытием. И тут произошло самое невероятное! Спокойно, разговаривая с нами, и не поворачиваясь, о. Николай, вдруг, с размаху, дал пощечину нашей руководительнице группы. Мы опешили, а половина лица у нее стала багровой. Это было так неожиданно, что все обомлели. А старец был совершенно невозмутим.

Потом о. Николай пригласил на Всенощную в храме. Служил он один и пел. Что это была за служба, более такой не приходилось видеть!

Мы вернулись в Москву. И Александр Павлов, который нас отправлял в Печеры, сказал, что надо поехать в Лавру к Преподобному Сергию и помочь в организации Издательства. У них в то время не было ни помещения, ни оборудования. И мы с Александром поехали помогать о. Алипию и клеили обои в башне. Меня все еще интересовал вопрос: за что ударил о. Николай нашу руководительницу? Мой товарищ, более просвещенный, ответил:  «Он увидел в ней беса».

Оказывается, эта женщина уже приезжала к о. Николаю. И тот сказал ей, чтобы она не ходила к ворожеям, колдуньям и экстрасенсам. А она опять пошла, и та запретила ей ездить к о. Николаю. Если пойдешь, сказала, он сделает половину лица твоего красной. Об этом она рассказывала Александру. После поездки в Печеры, как мы узнали, она попала в психиатричекую лечебницу. Много и другого о нашей жизни и дружбе можно рассказать, как благословил меня о. Александр, незадолго до перехода в Царство Небесное.

Некоторое время нам с о. Александром не удавалось видеться. Он трудился в Переделкино, фактически за городом, а мне пришлось участвовать в  самом центре Москвы в создании под руководством  о. Тихона (Шевкунова) крупнейшего издательства Православной литературы Сретенского монастыря. Очередная встреча с о. Александром состоялась на улице Варварке, в московском храме Знаменского монастыря, где служил мой знакомый священник (и писатель) о. Ярослав Шипов. О. Александр был уже диаконом. Он познакомил меня и с игуменом Иосифом (Шапошниковым).

Тот был назван в честь праведного Иосифа, Обручника Пресвятой Богородицы и возглавлял Патриаршее подворье на Варварке, в которое входили несколько храмов. Игумен Иосиф был ризничим Соборов Московского Кремля, занимался организацией кремлевских богослужений. На них служил и о. Александр. Они приглашали меня на патриаршие богослужения в Кремлевский Успенский Собор, зная, что еще в 1989 году мне удалось снять первый фильм об этом главном храме Руси. Подводили к мощам Святителя Петра в алтаре Успенского Собора.

28 декабря 2004 года о. Иосиф произнес последнюю проповедь о том, что священник живет для людей, что у него нет права на послабления и расслабленность. Мы не можем не вспомнить его труды как первого после возобновления богослужений ризничего Успенского Патриаршего собора и храмов Московского Кремля. На долю о. Иосифа и о. Александра Агейкина выпало положить начало подготовки и обеспечения всех Патриарших служб в Кремле, начиная с 1990 года. К сожалению, он погиб в автомобильной катастрофе 30 декабря 2004 года. Помню, как переживал о. Александр по поводу утраты духовника.

Следующий значительный период жизни и служения о. Александра связан с Храмом Христа Спасителя. Мне уже были знакомы и ключарь Собора о. Михаил Рязанцев и староста, и те, кто занимался там православной литературой. У меня было послушание от Данилова монастыря развивать книжное издательство и распространение литературы. Мы встретились в Храме неожиданно и сразу возобновили дружбу. О. Александр помогал создавать первый выпуск на аудиодисках сохранившихся проповедей Святителя Луки (Войно-Ясенецкого).

Запись дисков с артистом Владимиром Заманским шла в библиотеке Храма. А потом я показал о. Александру план готовившейся мною книги «Тайна Православия», который ему очень понравился. Вместе мы обсуждали и наши семейные дела. Он был достойным другом и советчиком. К тому времени относится и экскурсия по Храму Христа Спасителя, котрую он провел индивидуально. Мы задумали фильм про историю знаменитого храма. Поднявшись на верхнюю балюстраду под куполом, впервые ощутили всю мощь и значение возрожденного храма Москвы.

Часто перезваниваясь и встречаясь, мы поддерживали духовно близкие отношения. Мне всегда было обидно, что о. Александр диакон, и я не могу исповедоваться  у него. К архимандриту Кириллу (Павлову) было уже очень сложно попасть из-за его тяжелой болезни. И тогда захотелось молиться, чтобы о. Александр стал священником. Хотя надежды на то, что замечательный диакон, которого так ценят в храме,  станет пастырем, практически не было. Но тут он звонит и говорит: у меня новое назначение. Спрашиваю, куда? В  Богоявленский Собор – настоятелем. И протоиереем, и настоятелем назначили одновременно.

Это было ошеломительно — и для него, и для меня. Он пригласил меня на очередную праздничную службу в Елоховский Собор. Я постарался подготовиться. Стою впереди, народу битком. Слушаю проповедь перед причастием и чувствую, что мне становится совсем плохо. Отчего это, не знаю. Отхожу к скамеечкам возле баков со святой водой. Прошу дать мне сесть, но никто не уступает место, и тут я падаю навзничь. Помню, что меня подняли, вернули помятые очки и предложили святой воды. Но я отказался, потому что хотел причаститься.

С трудом под руки подвели к причащавшему священнику. Потом я узнал, что это был о. Зотик. А передо мной маленький мальчишка. И о. Зотик его так грозно спрашивает: «Как твое имя?» Он робко шепчет: « Ваня». А о. Зотик громко вразумляет: «Не Ваня, а Иоанн!»  Потом и меня причастил. Когда я после рассказал о. Александру, как потерял сознание, он говорит: «А я смотрю, куда ты делся. Ведь исповедался, а у центральной чаши тебя нет».

Через некоторое время о. Александр благословил меня создать и вести сайт Богоявленского Собора. Это было непросто. Начинали с нуля. Но как-то ночью пришло на ум и оформление, и логотип, и слоган:  «Храм, который всем знаком».

Так и продолжалась работа на сайте, участие в службах и мероприятиях, которые организовывал о. Александр, пока не произошла его недавняя трагическая гибель. Никто этого не ожидал. Такое впечатление, что он первым, как могучий богатырь, закрыл собой вражескую амбразуру. О. Александр из военной семьи, поэтому в его героизме защиты Православия никто, думаю, сомневаться не станет. Были мелкие грязные наветы, проявления личной зависти и неприязни. Но это не серьезно. Он почти семь лет вел мощный авианосец Православия. И, как капитан, последним сошел с мостика.

Последней статьей, подготовленной о. Александром для сайта, стало его заявление о масонстве:

10 июня 2019 года в нашем Богоявленском соборе в Елохове, по просьбе группы лиц, представившимися прихожанами одного православного храма, состоялось освящение двух икон, предназначенных для их прихода. Освящение икон в нашем соборе происходит достаточно часто, и на этот раз ничего необычного в этой просьбе не было. Однако впоследствии выяснилось, что данные лица представляли масонскую организацию «Великая ложа России», ассоциированную с «Объединенной великой ложей Англии», и на ее официальном интернет-сайте был опубликован репортаж под названием «Молитва в Елоховском Богоявленском соборе для братьев-масонов и их жен». Данный репортаж не соответствует действительности, потому что никто из указанной группы лиц не представился масоном, и никто не сообщил, что освященные иконы предназначены вовсе не для православного храма, а для масонской ложи.

В этой связи всё произошедшее мы оцениваем как сознательный обман и провокацию по отношению к нашему собору. Никакие реликвии для каких-либо масонских лож не могут освящаться в православных храмах, потому что масонство, при всем своем историческом разнообразии, является отдельным, синкретическим учением Нового времени, несовместимым с христианством.

Поскольку такая провокация, вероятно, была осуществлена для того, чтобы создать впечатление, что будто бы Православная Церковь благословляет масонство, мы приведем ряд цитат, свидетельствующих о подлинном православном отношении к масонству.  Многие святые весьма критически высказывались об этом движении, – например, святители Игнатий (Брянчанинов) и Серафим (Соболев), священномученики Павел (Дернов) и Мефодий (Красноперов), преподобные Порфирий Кавсокаливит и Паисий Святогорец.

В 1932 г. Архиерейский Собор Русской Православной Церкви Заграницей определил «осудить масонство, как учение и организацию, враждебную христианству», и указал, что участие в масонских организациях «несовместимо со званием христианина – члена Христовой Церкви, что таковые должны или решительно отказаться от масонства и сродных с ним учений, или, если они этого не исполнят, не будут удостаиваться Св. Причастия и при дальнейшей нераскаянности будут отлучаться от Св. Церкви».

А в 1933 г. Архиерейский Собор Элладской Православной Церкви на основе доклада специальной Синодальной комиссии, а также заключения богословского факультета Афинского университета постановил: «Мы, все иерархи Элладской Церкви, заявляем, что масонство несовместимо с христианством и что верные чада Церкви должны его удаляться…  Не подобает, принадлежа Христу, искать вне Его искупления и нравственного совершенствования… Клирики, состоящие в этой организации, должны быть извержены из сана… Тем же, кто вступил в масонство без тщательного размышления о том, что представляет из себя эта организация, следует рекомендовать порвать с ней всякую связь».

Отвечая на вопрос об отношении к масонству, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл в 2009 году сказал: «Церковь не может одобрить участие в обществах такого рода православных мирян, а тем более священнослужителей, поскольку они по самому своему характеру отторгают человека от всецелой преданности Церкви Божией и её каноническому строю».

Вознесем Господу наши молитвы о том, чтобы впредь никакие провокации против Русской Православной Церкви и нашего собора не поколебали верность святому Православию и не давали повод к смущению ищущим повода (2 Кор 11:12). 17 июля 2019. 

Одной из любимых песен, которую часто сам исполнял о. Александр, была композиция «Эх, дороги».

Песню сочинили 76 лет тому назад, в 1945 году, поэт Лев Ошанин и композитор Анатолий Новиков, по просьбе военного ансамбля, главным режиссёром которого был тогда кинорежиссер Сергей Юткевич.

Авторов А. Новикова и Л. Ошанина стали после этого приглашать в школы. Композитор садился за рояль, и они с поэтом пели «Дороги». И с ними вместе пели эту солдатскую песню ребята. Потом авторы  выходили из школы, и спрашивал друг друга:

«Что же произошло, почему ребятишки, школьники поют эту песню, она же солдатская? И тут мы поняли, что ребята своим сердечком очень сильно, глубоко чувствуют эти военные взрослые дороги. В песне заключены для них и похоронка на отца, и бомбоубежище, и недетские военные страхи. И пели мальчишки и девчонки ее необычно – со слезой. Не всегда знаешь, как сработает твоя песня».

Прошло больше года со дня гибели нашего настоятеля Богоявленского Собора в Елохове о. Александра Агейкина. О его характере – терпеливом, но независимом, может служить рассказ, как однажды приглашенный митрополитом Илларионом (Алфеевым) для исполнения его произведения народный артист Евгений Нестеренко внезапно сказал: «А вот в этом месте нужно петь вот так. О. Александр возразил: так ведь здесь указано композитором. А Нестеренко ответил: только так!»

«Эх, дороги… Пыль да туман, холода, тревоги да степной бурьян.

Знать не можешь доли своей,  может, крылья сложишь посреди степей.

Вьется пыль под сапогами степями, полями. А кругом бушует пламя да пули свистят.

Выстрел грянет, ворон кружит:  твой дружок в бурьяне неживой лежит…

А дорога дальше мчится, пылится, клубится, а кругом земля дымится чужая земля.

Край сосновый. Солнце встает. У крыльца родного мать сыночка ждет.

И бескрайними путями, степями, полями все глядят вослед за нами Родные глаза.

Снег ли, ветер – вспомним, друзья – нам дороги эти позабыть нельзя».

Незадолго до гибели, о. Александр, очень переживавший из-за происходившего в стране, говорил мне:

«Никогда еще не было так явно предательство интересов России. На всех уровнях: духовном, политическом, экономическом, культурном. Все продались!»

Только теперь мы понимаем, кого потеряли. После гастролей с хором Богоявленского Собора в Праге о. Александр ощутил, что у него — тяжелое отравление. Могучий организм восстановился не полностью.

И тогда новый удар: коронавирусом неожиданно заболели многие священнослужители и сотрудники Елоховского Собора…

Протоиерей Александр Агейкин был той скалой, о которую разбились вражьи силы. Но Богоявленский Собор понес невосполнимую утрату.

Как писал Федор Иванович Тютчев:

«Молчи, прошу, не смей меня будить.

О, в этот век преступный и постыдный

Не жить, не чувствовать - удел завидный...

Отрадно спать, отрадней камнем быть».

Вечная им память и Царство Небесное.

Владимир Кремень с Митрополитом Валентином Мищуком и настоятелем Богоявленского собора протоиереем Александром Агейкиным.