Источник: www. ascinemadoc.ru
Ещё не улеглись впечатления от мощи военных парадов, праздничных салютов и многомиллионной поступи «Бессмертного полка», а 15 мая у Дома кино Ростовского областного отделения Союза кинематографистов России состоялось открытие мемориального камня, посвящённого фронтовым кинооператорам Ростовской Ордена «Знак Почёта» киностудии — летописцам Великой Отечественной войны.
В торжественном событии участвовали представители общественности, административных структур, учащиеся Ростовского филиала ВГИКа, самодеятельные барды и, конечно же, теперь уже немногие члены Союза кинематографистов – те, кому посчастливилось знать ростовских операторов-фронтовиков лично.
В мемориальном каменном списке человек-легенда — Кенан Абдуреимович Кутуб-заде. Выпускник кинооператорского факультета ВГИКа, он был первым советским оператором, вошедшим в освобождённый Освенцим 28 января 1945 года (кадры, снятые Кутуб-заде совместно с фронтовыми кинооператорами — Ошурковым, Быковым, Павловым и Воронцовым вошли в документальный фильм "Освенцим" (1945); — прим. ред. сайта). И первое, что снял Кутуб-заде — это горы трупов; заключённых косили из пулемётов. А вот маленькая чешская девочка, больше суток уговаривающую встать свою расстрелянную бабушку. Он плакал, но снимал всё — и циничную надпись на воротах «Каждому своё», и крематорий, где сжигали живых, и аккуратные мешки с семью тоннами человеческих волос, горы мешков с очками, детскими горшками, ботиночками, туфельками.
Весь мир обошли страшные кадры протянутых к оператору детских ручонок с фашистскими шестизначными лагерными тавро под закатанными рукавами полосатых роб. Перед камерой Кутуб-заде, будто кролики, уцелевшие в этом лагерном аду, малыши бредут между рядами колючей проволоки. Даже сейчас не всё выдержит экран.
В полосатой арестантской робе протягиваются к оператору в капитанских погонах слабые детские ручонки, на которых грубо вытатуировано клеймо с порядковым номером лагерного заключённого — многим тогда не было ещё и восьми лет. Один из них белокурый мальчик-белорус Гена Муравьёв. В Освенциме фашисты разлучили его с матерью. Позднее поляки его усыновили и дали новое имя, но в глубине памяти эхом отзывались материнские слова — «Помни имя своё!».
Это название режиссёр С.Н. Колосов дал своему игровому фильму, взяв за основу кинодокумент. А Кенан Кутуб-заде всю послевоенную жизнь носил в кармане карамель и каждого встреченного им ребёнка сначала нежно гладил по голове, а потом вручал припасённую конфету. До конца жизни память не отпускала страшные картины, увиденные им в Освенциме. Старшего сына Исмета легендарный фронтовик вырастил тоже оператором — Исмет Кенанович работал на ЦТ в Останкино; геологом стал младший Тимофей. Жена – бывшая фронтовичка-зенитчица Вера Николаевна Гесск в Ростове режиссировала только периодику и до глубокой стрости на Дальнем Востоке растила общих их с Кенаном любимых внуков.
А тогда, в послевоенном смраде, «Освенцим» был первым фильмом о фашистской операции, названной с юмором вампиров «Ночь и туман». Он был снят за тридцать пять дней операторами Первого Украинского фронта, среди которых был капитан Кутуб-заде. Никогда не забыть то, что увидел он — болит сердце и нечем дышать. В 1945 году в Москве на ЦСДФ этот фильм смонтировала жена легендарного документалиста Дзиги Вертова Елизавета Свилова и он стал неопровержимым обвинительным документом на Нюрнбергском процессе.
«В 3 часа 37 минут 9 февраля советский фильм, снятый фронтовыми операторами, представлен суду. Это один из крупнейших документальных фильмов мирового значения, — писал в своём дневнике Всеволод Вишневский. — Мне слышно в наушниках, как срывается дыхание у иностранных переводчиков, как от волнения они пропускают слова. Подсудимые впились глазами в экран. Не сморят только Геринг и Гесс. Потом не выдерживает и Геринг. Он берёт наушники и, грузно повернувшись, сморит на дело рук своих».
На счету кинооператора Кутуб-заде были «Освобождение Чехословакии», «Александр Покрышкин», «Парад Победы» и «День победившей страны». На Ростовской киностудии творческую карточку Кавалера орденов «Отечественной войны II степени», «Красной Звезды» и «Знак Почёта» пополнили сотни сюжетов, десятки спецвыпусков и более двадцати фильмов. Он охотно встречался с кинолюбителями и всячески подгонял к поступлению во ВГИК своих ассистентов. Я сменил закончившего ВГИК Анатолия Чапурко — он был значительно постарше. А меня, совсем ещё молодого за десяток лет, ассистентом проведённые с Кутубом, на студии дружно прозвали «Кутубчонком».
Многих из этого мемориального списка я знал лично. Во время далёкого уже студенчества во ВГИКе я интервьюировал мэтров-фронтовиков для своего творческого реферата.
В 1958 году в Ростове-на-Дону уполномоченным кинематографистом был назначен фронтовой кинооператор Борис Исаакович Маневич. Он воевал на Северном Флоте и снятый им эпизод торпедной атаки немецкого крейсера нашими моряками навсегда вошёл в учебные пособия по тактике морского боя генеральных штабов многих стран. А потом по навету был осуждён на долгие десять лет.
Ещё в тридцатые годы, когда никаких «канаток» и в помине не было, кинематографист Борис Маневич, совсем ещё молодой боксёр, но никогда не занимавшийся альпинизмом, зимой с кинокамерой поднимался на Казбек, а летом на Эльбрус. Не летавшему никогда на самолётах, Маневичу пришлось снимать и с воздуха. Так произошло и с войной. Никто из тогдашних кинематографистов не знал, что это такое, хотя многим из них приходилось снимать крупные военные манёвры. Оператор — это глаза и эмоциональная напряжённость зрительского существа. И потому, поучая молодёжь, Заслуженный деятель искусств РСФСР Борис Маневич говорил:
— Репортаж, с моей точки зрения, — жанр информационный. Но, чтобы информация запомнилась, её нужно преподносить через личное отношение автора к событию, оказывая эмоциональное воздействие на зрителя и привлекая его в соучастники пережитых событий автором.
Так было с его довоенным «Штурмом Казбека», фильмами, снятыми в Северной Осетии и Дагестане и с уже послевоенными — «Новороссийские куранты», «Человек и степь» и «Во имя живых».
Названия «Черноморцы», «Битва за Кавказ», «Битва за Севастополь» и «Народные мстители», к сожалению, теперь на слуху только у киноведов. Зимой 1942 года их снимал командированный в Севастопольскую эскадру Черноморского флота с Балтики и Ладожской флотилии двадцатилетний тогда Александр Ильич Смолка. После войны он долго работал на Краснодарском корпункте Ростовской киностудии и всегда с юмором рассказывал о своих военных приключениях, среди которых было и падение его сбитого самолёта на дачу Сталина.
— Война началась для меня тогда, когда Роман Кармен привёз из воюющей Испании свой материал, — вспоминал Лауреат Сталинской Премии, Заслуженный деятель искусств РСФСР Леон Борисович Мазрухо, снимавший в тылу врага и на фронтах. На его счету сорок восемь боевых вылетов и многие километры снятой на войне плёнки. — Мы понимали, что от фашистов следует ждать удара в любое время, — говорил он. — Чувствовали, что война вот-вот начнётся. Вот только не знали день и час. 22 июня мы снимали интервью актрисы Зои Фёдоровой. Она страшно нервничала, что не может уехать в Москву из Ростова.
Кинооператор Виктор Уколов учился в одном классе с сыном Леона Борисовича — с Борисом Мазрухо и, благодаря знакомству с семьёй этого известного кино-фронтовика, пришёл на студии сначала в качестве водителя. С 1959 года он уже работал ассистентом у заслуженных фронтовых кинооператоров Бориса Маневича и Леона Мазрухо. С 1969 по 1971 годы Уколов отработал оператором на телевидении в Усть-Каменогорске и в Алма-Ате. А в Ростове снял более шестидесяти короткометражных и полнометражных фильмов, много спецвыпусков и сотни сюжетов для киножурналов. Среди его работ есть произведения о войне — «Всем смертям назло», «Здравствуй, Аршалуйс!», «Радость жизни» о воинской части в Чечне, «Аргунское ущелье» и «Хождение по квадратному кругу» о М. А. Шолохове. Таких названий в его творчестве могло и не быть, не столкни его жизнь с великими ростовскими фронтовиками. И не случайно Виктор Петрович Уколов по-прежнему предан военно-патриотической работе и пропаганде боевых традиций Войск Российской Федерации.
Открытие перед Домом кино мемориального камня, безвозмездно изготовленного предприятием ООО «Мемориал» под руководством Алексея Викторовича Романченко, стало возможным благодаря активному содействию режиссёра новостных программ ВГТРК «Дон-ТР» Людмилы Скворцовой.
Вот уже поистине случайность — цепь закономерностей. Накануне открытия мемориала уже поздно вечером 14 мая никому из кинематографистов не знакомый ростовчанин — сын ветерана ВОВ Фёдора Ивановича Розова пришёл в приёмную и изумил меня актуальнейшим подарком — передал стихотворение «Кино», найденное в архиве своего недавно ушедшего отца:
Я никогда не позабуду
Кино тех довоенных лет.
Из примитивных кинобудок
Почти волшебный шорох лент.
В нелёгкий мир послевоенный
Ак будто солнце из-за туч
Пробился необыкновенный
Голубовато-дымный луч.
Он в полутёмном кинозале
Над головами плыл, клубясь
И люди горе забывали
Волнуясь, плача и смеясь.
Неужто людям было мало
Своих страданий, тягот, слёз –
Так нет, здесь плакали бывало, бывало
И над «Бродягою» всерьёз.
А тот, кого изображали
Творцом Истории самой,
Сидел после работы рядом
Усталый, праздничный, смурной.
Ремесленник в ушанке серой,
В «москвичке» модной фронтовик
И женщины в дешёвых серьгах,
И в чёрном кителе стрик.
В жакете плюшевом старуха,
Девчонка с чёлкою – здесь все.
Здесь чувствуешь единство духа:
Перцовки, Шипра, монпансье.
Забудь, механик, про усталость,
Давай смелей кино крутить.
Ты можешь молодость и старость,
И жизнь, и гибель повторить.
Начнёт клубиться луч нестойкий,
Колеблющийся дымный свет,
И вновь вернётся привкус горький
Тех трудных и прекрасных лет!
Вплетённую в тематические программы военную кинохронику, сегодняшний телезритель увидеть всё ещё может, но огромный пласт летописной Истории страны надёжно упрятан от него в бездонных хранилищах Госфильмофонда. А ведь с утратой самой киностудии и обильной студийной фильмотеки, у ростовских документалистов не осталось ни кадра из того обилия законченного производством материала, на который они положили всю свою творческую жизнь. И у Л.Б. Мазрухо, были довоенные фильмы — «Крым», «В горах говорят», «По Дагестану», «Жемчужина Советского Союза», «Сулейман Стальский», «Рыбаки Каспия», «Казаки», «Праздник джигита», «Штурм Казбека», «Шахтёры». И только потом, во время тяжелейших испытаний физических сил и человеческого духа, увидели свет военные свидетельства кино-очевидца — «На Кавказе», «От Вислы до Одера» и, конечно же, знаменитый апофеоз войны — фильм «Берлин». В послевоенную кинематографическую «копилку» вошли его фильмы «Река счастья», «Сельский врач», «Хозяева моря», «Русский характер», «Мы едем в Сочи», «Ростов и ростовчане», «Живая вода», «Новороссийские куранты», «Во имя живых», «Песни Тихого Дона», «Возвращение в Новороссийск» и, конечно же, «Большой полёт» — обстоятельный кинорассказ о династии известных лётчиков-испытателей Коккинаки.
Личный друг М. А. Шолохова, Леон Борисович профессионально пользовался своей близостью к писателю, и как режиссёр снял сначала фильм «Шолохов», а позднее вышла на экраны страны и его совместная работа с московским режиссёром Л.М. Кристи «Михаил Шолохов» (1975; авторы сценария: Л. Кристи, Л. Мазрухо; — прим. ред. сайта). Михаил Александрович доверял снимать себя только своему давнему другу Мазрухо. В 1965 году он не позволил никому, кроме Мазрухо, снимать торжественное вручение ему Нобелевской Премии в Стокгольме. Мало кто знает, но все шолоховские кадры, цитируемые сегодня в разных фильмах, сняты исключительно Леоном Борисовичем с замечательным мастером художественного изображения, кинооператором Владимиром Мартыновичем Каликьяном, добрейшим и спокойным человеком, во время войны бывшим лагерным узником на территории Франции.
Автором сценария «Возвращения в Новороссийск» был известнейший уже Константин Славин. Быть оператором Леон Борисович пригласил меня — он пристально наблюдал за студийной молодёжью. Композитором фильма должен был стать Максим Дунаевский. Но он честно признался Мазрухо, что эмигрирует в Штаты и из-за его фамилии в титрах фильм могут положить на полку. Тогда в Новороссийск прилетел Альфред Шнитке и дальше работа пошла без видимых препятствий. Когда Леон Борисович приехал на сдачу фильма в Госкино, где его не только по-настоящему уважали, но и слегка побаивались, чиновники осмелились поднимая глаза кверху строго спрашивать – «А где Он?». Причём тут «Он», возмущался режиссёр; злиться Леон Борисович искренне умел. Вернувшись на студию, Мазрухо вставил эпизод, где Брежнев на катере с Медуновым. А потом, стоя на лестнице и не выпуская привычную папиросу изо рта, вяло у меня спросил:
У тебя есть валидол?
И через пару дней известного фронтовика не стало.
К столетнему юбилею Леона Борисовича планировался фильм о нашем выдающемся земляке. Несколько лет подряд заявка подавалась в Федеральное агентство по культуре и кинематографии и хотя эксперты её одобрили, в план фильм так и не включили. Ни повторные обращения, ни апелляции через Секретариат Союза кинематографистов России не помогли. Сформировалась жёсткая тенденция — утверждаются только коммерчески прибыльные проекты, на которых можно что-то заработать. Выходит, что уникальные личности чиновникам не интересны — другие времена выработали иные нравы. Но именно в такие времена важно сохранить для Будущего память о тех, кто ни за что бы не смирился с почти поголовным бескультурьем Настоящего, с пугающей и шокирующей безнравственностью, умышленно или по недомыслию экстраполируемой в Будущее. Поэтому главной сегодняшней задачей Ростовского областного отделения Союза кинематографистов является восстановление кинопроизводства с привлечением к нему талантливой молодёжи. Без этого полноценное существование кинематографистов в огромном регионе невозможно и для Отечества опасно.
В рамках Проекта «Открытый показ» в этот день состоялся и просмотр трёх документальных работ ростовских кинематографистов — «Память навсегда» Романа Розенблита о фронтовых кинооператорах ныне уничтоженной Ростовской киностудии, мой фильм «Уходящая натура» об орловском сельчанине Тюрине, со скрипкой дошедшем до Берлина и отказавшемся покинуть штрафбат; лишь через полвека ему награду вручили и телевизионного фильма Олега Афанасьева «Русское поле» о давно уже прошедшей войне, о таком же историческом забвении и памяти послевоенных поколений, которая жива в Куйбышевском районе Ростовской области.
А пока тихо и незаметно уходит поколение мастеров, владеющее особым искусством документальной образности. Уходит поколение, умеющее беседовать со зрителем по душам, воздействуя не по телевизионному — на рассудок, а на человеческие чувства, заставляя поднять глаза и рассмотреть Возвышенное в Горнем.