СНИМАТЬ ТОЛЬКО БОЕВОЙ МАТЕРИАЛ

Опубликовано: «Цена кадра. Советская фронтовая кинохроника 1941 — 1945 гг. Документы и свидетельства» (Авторы-составители: В.П. Михайлов, В.И. Фомин; Министерство культуры Российской Федерации, НИИ Киноискусства; Изд.: — М; «Канон+», РООИ «Реабилитация»; 2010; с. 51, 77-79). Фото: "Запорожье. 1941 год". Автор фото Марк Трояновский.

Из дневника М. Трояновского ¹

«ШВЕЙКИ» ²

26 июня 1941 г.

Киев. Обмундирование. Какое-то новое ощущение, когда смешиваешься с тысячами других, таких же, как ты. Чувство не очень привычное для нашего шумного, суматошного, кинематографического брата.

Ночная посадка в эшелон. Мы, конечно, нарушаем общую систему, строй и так далее. Разговариваем вольно, ходим без головных уборов, не козыряем.

Выглядим весьма пестро и комично. Плохо подогнанное обмундирование, желтые сапоги. В общем — Швейки.

6 августа 1941 г.

Мы едем снова в Мариново, где я уже был. По пути видим много тяжелой артиллерии. Но она шла не туда, куда хотелось бы. По дорогам по-прежнему масса беженцев... Очень тяжело...

Я прекрасно понимаю, что через какое-то время мы начнем давить на неприятеля. Но так хочется, чтобы это уже наступило, что мучительно переживаешь эти отходы. В особенности, когда они носят неорганизованный характер.

«ЯСНО, ЧТО СНИМАТЬ В ТАКИХ УСЛОВИЯХ НЕЧЕГО...» ³

Пошли дни. Неожиданно 17-го утром в районе Днепрогэса появились немцы. Почти все работники политуправления были брошены на помощь в части, охраняющие подступы к плотине и мосту. Мы с Коганом, Сологубовым и Каировым поехали к плотине. Разрывы мин и снарядов. У въезда на плотину установлен броневик и полковые пушки. Через плотину отправляют пополнение, причем без винтовок...

Вскоре мы были свидетелями, как это пополнение побежало обратно. Выстрелами его начали гнать в бой снова. А еще через час всем без винтовок было разрешено уйти. Такая неразбериха расслабляла и стойкие части. Мы немного поснимали все эти безобразия у плотины. Сняли вспыхнувший на том берегу громадный пожар у военного завода.

Потом мы долго стояли на берегу и наблюдали весь бардак.

С нами стоял и наблюдал подполковник Ободовский. С высокого берега за три с половиной километра была видна пыль от подходящих немецких танков и транспортных машин. Наконец прибыла и развернулась наша артиллерия, Она только что выбралась из-под Кривого Рога, который занят немцами. Поснимав стрельбу батареи, мы собрались проехать в дивизию. Политработников, с которыми мы хотели быть вместе, мы так и не наши. Они уже уехали в дивизию. В расположение дивизий пробираться было довольно сложно, тем более, что к. п. несколько раз менял место. Все под обстрелом, никто точно не знает где что. Пока мы решали, куда ехать, улицы города начали подвергаться интенсивному обстрелу. Мины и артиллерия. Неприятель рядом, на том берегу. Было жутко смотреть, как метались женщины, не зная как быть. Они живут на том берегу, работают на этом. Утром, как ни в чем не бывало, пошли на работу. Все было нормально, ходили трамваи. А теперь на той стороне градом сыпятся снаряды. Пылают большие жилые дома. Люди в отчаянии. Кое-кто уже бежит с узлами оттуда. Мы выбрали момент затишья артобстрела и поехали в старый город в штаб. Было шесть часов вечера.<...>

Наступила тревожная ночь с 17 на 18 августа. На том берегу пылали пожары. Политотдел готовил машины для эвакуации. Штаб переезжает ночью. Уходят на станцию Чейлино. Я договорился отправить Каирова на его газике с колонной политотдела. Сам с Коганом и Сологубовым на газике и полуторке остался до утра в городе на случай возможных событий. Ждали ночью прихода наших танков. А вдруг что-нибудь будет интересное!!!

Ночь провели у машин на улице. Раздавалось несколько больших взрывов. Не знали, что это. Думали разрывы тяжелых снарядов. Сильно беспокоила судьба политотдельских работников, уехавших утром в дивизии. Где они — неизвестно. Ночью часов в 12 узнаем жуткую новость — плотина Днепрогэса и ж.д. мост взорваны. Взорваны без особой нужды, преждевременно, когда на том берегу остались наши части. В том числе политработники. Говорят, что сейчас ищут виновников. А сделали это как будто работники НКВД, спаниковали. Таким образом, приход танков теперь бесцелен. И возникла очень сложная задача переправы частей оттуда.

Разорван железнодорожный мост между нами и островом Хортицей, где до полутора тысяч человек наших, Второй мост между Хортицей и немцами остался цел. Немцы жмут на наших, а мы ничего не можем сделать, ни вывезти их, ни помочь. <...>

Настало утро. Каиров уехал с колонной штаба, полуторку отправил на станцию Софиевка в 12 км от Запорожья. А наша четверка (Коган, Сологубов с шофером) поехала на плотину снять, как это все выглядит. Простились и поехали к плотине. Густой дым застилал горизонт. Стелился по улицам. Это горели заводы на нашем берегу. Грандиозные гиганты, гордость пятилеток Запорожсталь и другие густо дымили горящими цехами. Днепр разлился, частично затопил окраины старого Запорожья. В Новом Запорожье сразу же бросился в глаза абсолютный беспорядок движения частей. Отсутствие какой-либо организованности воинской части. Бродили и бегали какие-то кучки красноармейцев и ополченцев с учебными винтовками. Кое-где ложились мины. С берега Днепра бежали люди с узлами. Где-то раздавалась пулеметная и ружейная стрельба. Знакомой окольной дорогой выехали почти к плотине. Остановились узнать обстановку. Выяснилось, что немцы по взорванному мосту просачиваются сюда. На этом берегу их уже более ста человек. Со слезами на глазах к нам подошел боец: «Товарищи, вон в том крайнем доме 15 человек. Оттуда мы защищаем вход в город. Помогите достать машину, чтобы вывезти раненых». Нет никого из командиров. Видим вокруг отдельных отступающих бойцов, ведущих беспорядочную стрельбу. Положение паршивое. Ясно, что снимать в таких условиях нечего».

СНИМАТЬ ТОЛЬКО БОЕВОЙ МАТЕРИАЛ

Из отчета Марка Трояновского о работе киногруппы⁴

21 августа 1941 г.

Москва. Студия кинохроники

Посылаю вам материал № 1. Он носит на себе следы больших трудностей. Трудностей организационного периода нашей группы. Того периода, когда мне, как руководителю, пришлось меньше всего заниматься съемками, а главным образом автомашинами и снаряжением группы. С Кузнецовым мы разъехались по разным армиям за пятьсот километров друг от друга и не виделись более месяца.

Самое трудное — это автотранспорт. Примерно месяц у меня ушел на то, чтобы на всех получить машины, и трудно винить политуправление армии. Машин просто нет, и местные дороги их уничтожают с невероятной быстротой.

Сейчас на моем участке фронта мы имеем четыре машины. И мне стыдно глядеть в глаза руководителям фронта и армии, но все наши встречи и разговоры начинаются и вертятся вокруг этого проклятого вопроса, так как все время надо ремонтировать наш транспорт.

К своей съемочной работе я приступил в конце июля. Мы все столкнулись с особенностями нашего участка фронта. Эта его специфика просто не дает нам возможность работать. Haш участок — фронт маневренной войны и очень больших, тяжелых зачастую трагических отступлений.

Это не фронт. Это район, где, то на флангах, отдаленных друг от друга в 100—400 км, то в тылу вспыхивают кратковременные схватки. Это район, где до самого последнего времени мы и не сталкивались с техникой (за исключением частей авиации и артиллерии). Это район, где был и фронт, и бои, показавшие героев. Но, увы! Славный период мы не захватили. Это было время сражений на реке Прут. Там были поистине потрясающие героические дела. А мы в это время ехали из Москвы, получали автомашины в Виннице, в Тирасполе.

Это письмо, рассчитанное на ограниченной круг читателей, будет несколько длинным, так как я обязан рассказать, что мы делали целых два месяца.

Свой первый съемочный выезд я совершил с Сологубовым 9 июля. Поехали в район местечка Рыбницы. Здесь шли ожесточенные нападения неприятельской авиации на наши части, которые, отступая, переправлялись через реку Днестр. Туда мы не доехали, так как автомашины развалились. Трое суток мы добирались обратно в Тирасполь.

<...> Может быть, с моей стороны были какие-либо большие тактические ошибки, которые служат причиной отсутствия материала с нашего участка. Но, честно говоря, я их пока не сумел найти. Я взял твердую установку для себя и группы. Пока не снимем в полном смысле боевого материала, никаких тылов, никаких околофронтовых материалов не снимать. Никого из группы не могу обвинить в боязни подойти к передовой линии огня.

Позволю себе говорить о специфике нашего участка. Это участок фронта, где я не видел пока твердой обороны (кроме Прута). Здесь были отдельные бои, героические бои (например, полк полковника Лейшева, его снимал Коган), а в остальном мы всюду отходим.

Берусь на основании накопившегося опыта говорить, что снимать можно только при наступательной или позиционной войне. Вместе со всей армией пока живу будущим...

Наказывать надо людей, которые тут жили и хозяйничали 23 года и не построили ни одной шоссейной дороги по всей Молдавии. Армия теряет силы на толкание машин, теряет имущество, губит лошадей, ломает орудия, сидит без продовольствия, так как лето нынче на редкость дождливое. Я тратил и трачу по двое—трое суток на переезды на автомашине на 100—150 км.

В коробке № 2 вы найдете материал, где увидите, какой ценой преодолеваются все трудности. Снята перебазировка 74-й стрелковой дивизии около деревни Кирилловка, близ города Котовска. «Замечателен боевой дух, преданность Родине нашего народа. Ничто не может сломить решимости бойцов и веру в скорый Перелом и победу!

М. Трояновский

_______________________________
 ¹Трояновский Марк Антонович (1907—1967), оператор и  режиссер документального кино, сыгравший исключительно важную роль в организации работы фронтовых киногрупп. <...> Книга  дневниковых записей, писем и рабочих документов  Марка Трояновского «С веком наравне» —-  одно из  ярких и содержательных свидетельств о времени, в котором он жил и работал.
²Трояновский Марк. С веком наравне. С.116.
³Трояновский Марк. С веком наравне. С. 130-132.
⁴Трояновский Марк. С веком наравне. С.134-136.

Материалы по теме

1. ПЕРВАЯ КРОВЬ (из книги «Цена кадра. Советская фронтовая кинохроника 1941 — 1945 гг. Документы и свидетельства»)