«Студент ВГИК Коновалов»

Газета СК-НОВОСТИ № 6 (380) 17 июня 2019 года.

«Студент ВГИК Коновалов»

29.05.2020

Опубликовано в газете СК-НОВОСТИ № 6 (380) 17 июня 2019 года. Материал опубликован к 100-летию ВГИКа. Фото: "На монтаже фильма о IV конкурсе им. Чайковского. 1970 год." На фото (слева направо): режиссеры Вадим Раменский и Владимир Коновалов, оператор Владислав Микоша. Фото из семейного архива Д. Микоша (Фирсовой).

Воспоминания об институте заслуженного деятеля искусств РСФСР, документалиста Владимира Коновалова. Лауреат Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых, неоднократный призер кинофестивалей в нашей стране и за рубежом, Владимир Федорович известен как создатель многочисленных фильмов спортивной тематики, в том числе таких как «В воротах – Яшин», «Вратарь XX века», «Эдуард Стрельцов. Вижу поле», «Если бы был жив Пьер де Кубертен», «Хроники Олимпиад: взгляд из России» и другие.

Экзамены. 1960 год Итак, экзамены. Я поступаю во ВГИК – Всесоюзный государственный институт кинематографии. У меня была проблема – опоздал со своими документами на два дня, так как вынужден был заканчивать программу новостных съемок на Свердловской студии телевидения, где два года работал редактором и режиссером. Мне удалось убедить секретаря приемной комиссии, и я был внесен последним в список допущенных к экзаменам. Поскольку мой выбор пал на кино, необходимо было получить профессиональную подготовку. Уже в Москве узнал, что мастерскую документального кино впервые набирает Роман Кармен, легендарный оператор и режиссер, воевавший с камерой в руках в рядах революционеров Испании. Мое желание поступить во ВГИК умножилось. Еще в Свердловске Валерий Усков, старшекурсник ВГИК, ныне здравствующий очень известный кинорежиссер, с которым мы познакомились в Уральском университете, будучи студентами филфака, учил меня, как надо вести себя перед экзаменационной комиссией ВГИК на собеседовании: «Надо войти с улыбкой, радостным, даже если сильно устал ждать, перенервничал. Надо дать понять педагогам, что тебе чрезвычайно важно встретиться с ними, что для тебя это событие, праздник. Больше пяти минут на тебя никто не потратит. Очень важно ответить на первый же вопрос так, чтобы взять инициативу в свои руки, вызвать интерес к себе».

Это был ценный совет. Уже перевалило за полночь. Предстояло разбудить комиссию. Я вошел в аудиторию и увидел перед собой человек двенадцать с усталыми лицами. В середине Роман Кармен, рядом с ним – Сергей Аполлинариевич Герасимов, председатель приемной комиссии, актриса Тамара Федоровна Макарова. Первое, что услышал, была реплика: «Свердловчанин, уже тринадцатый». И тут я сам задал вопрос: — А почему нас так много? Не знаете? — Почему? – спросила секретарь комиссии Вера Ивановна. — Потому что на двух студиях в Свердловске работает много молодежи. Они снимают фильмы о лучших людях Урала, но не на том уровне, которого достойны эти герои. Нам надо научиться у вас делать хорошие фильмы о хороших людях. Слушали хорошо. Кармен с явным одобрением. Тамара Федоровна попросила прочитать стихи. Я выбрал Назыма Хикмета, стихи которого тщательно подготовил заранее. Я, конечно, волновался, это прибавило эмоциональности, резко окончил стих, сохранив некоторую сюжетную тайну.

На собеседовании не ставят оценок, только «да» или «нет». У меня – «да». Мы знали, что в предыдущих группах был большой отсев, боялись этого, но надеялись, что больше претендентов пройдет из нашей группы. Так и случилось. Мы как- то сразу сблизились: три прибалта – Альгис Крищунас из Литвы, Пеэт Вяйнасту из Эстонии, Имант Брилс из Латвии; грузин Вахтанг Микеладзе; Александр Косинов, Виктор Шкурин и Виктор Виноградов с Украины; Вадим Раменский из Казахстана; Юрий Сальников из Омска; Василий Ермаков из Архангельска; Семен Аранович из Минска; блокадник Толя Аристархов и так далее. Костяк курса сложился из нашей группы. Наш последний список оказался самым счастливым.

Предстояли письменные работы в классе. Темы – «Подарок», «Случай из жизни», «Радость» и другие. Надо было написать один очерк, а лучше два небольших, но с киновидением. Я выбрал материал к очерку из своих поездок по Уралу.

Мы сдали работы под девизами, чтобы оценка определялась вслепую. Ждать результата предполагалось два дня. Эти два дня я провел в поездках по Москве и за городом. На пляже в Серебряном Бору чуть не попал в милицию, когда перед носом какой-то баржи переплыл Москву-реку. Я был на пляже с семьей моего дяди Гриши, впервые увидел его дочек-двойняшек Аллу и Наташу. Им было тогда по двенадцать лет. Алла не выговаривала букву «р», и я придумал для нее такую фразу для тренировки: «Старый моряк странным образом смотрел в бурное море».

Ей понравилось, и она часто повторяла эти слова вслух. На берегу звучала музыка, работал буфет, мы танцевали, и все это отвлекало меня от экзаменов.

Многие же абитуриенты, напротив, торчали в институте, пытались что-то узнать, выведать, теряли время, нервничали, так как на их глазах рушились надежды. «Неудов» было гораздо больше, чем любых других оценок. Особенно переживали поступавшие на актерский факультет: сплошные слезы, отчаяние. Многие теряли надежду и забирали досрочно документы, чтобы попытать счастья в другом вузе. Через два дня предстояло второе собеседование, на этот раз по письменным работам.

Это собеседование решало почти все. Мы собрались на втором этаже в 10.00. И опять все затягивалось – шла расшифровка девизов. Кармен тоже ждал, иногда выходил к нам с ничего не значащими словами. Я проходил мимо одной аудитории. Дверь была приоткрыта. Там у стола Кармен разбирал какие-то бумаги. Он заметил меня и подозвал: — Вот списки с оценками, – сказал он, – давай посмотрим. И он начал водить глазами по строчкам с фамилиями. - Здесь все, кто получил больше двойки. Просмотрев последний лист, произнес: — Вас здесь нет. Я ему: — Значит, приеду в следующем году (почувствовал, как зашевелились волосы на голове). Он (после изучающего меня взгляда, через паузу): — А это, оказывается, другие списки. Вашей группы еще нет.

У меня гора с плеч. Но своей растерянности и радости в конце я не показал. Как оказалось, эта сцена сыграла огромную роль в моей судьбе. Я опять был вызван «на ковер» к экзаменационной комиссии только ночью, опять был оптимистичен и бодр перед очень уставшими педагогами. Но мне не пришлось даже дойти до стола комиссии. Кармен, увидев меня, сказал:

— А я вас знаю, вопросов нет, идите.

Я был в аудитории несколько секунд. Позже объявили оценки: по письменным работам 4 и 5, по собеседованию – 5.

Оставалось сдать историю (устно) и написать сочинение. По истории я все-таки спутал какую-то дату и получил 4 балла. А на сочинении была резолюция: «Совершенно блестяще»; писал на тему «В. Г. Белинский о романе А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Но я же окончил филфак! Итак, зачислен! Отсев в других группах был такой мощный, что 23 балла из 25-ти оказались проходными и меня приняли.

А если бы не приняли, страшно подумать – не было бы моей прекрасной семьи, любимых детей, долгожданных внуков, вся жизнь пошла бы по-другому, и, возможно, на Свердловском телевидении я бы потерял свой киноэнтузиазм.

На зачислении были курьезы. Например, разговор ректора Грошева с Семеном Арановичем остался в устной истории ВГИК. Вот он:

— Вы из Белоруссии?
— Да.
— Белорус?
— Нет, еврей.
— Но, может быть, белорусский еврей?
— Нет, просто еврей.
— Ну, ничего, ничего...
Не принять его не могли, хотя он и не добрал баллы. Он шел вне конкурса, прошел армию, был авиаштурманом, разбился и не мог продолжать летать.

После зачисления я сразу уехал за билетом на самолет в Свердловск, дав телеграмму домой и на студию: «Студент ВГИК Коновалов».

Москва. Шеcтидесятые. Калейдоскоп

Кончается первый год, первые месяцы моей учебы во ВГИК. 1960 год. Он стал переломным в моей жизни. Безусловно, он изменил мою жизнь коренным образом. Если бы не ВГИК, я бы втянулся в рутину нашего телевидения, делал бы что-то привычное для себя – спортивные репортажи, например, комментарии спортивные, набил бы руку. При всей своей эрудиции телевидение не требует таких навыков, какие нужны кинорежиссерам. Меня тянуло именно к кинопленке, к кино. Надо знать кадр, надо понимать кадр, надо понимать монтаж, надо драматургию держать на высоте. Всему этому надо научиться. Как ни крути, требовался ВГИК.

Первый год учебы как бы отрубил все прошлое, всех, с кем был близок, отбросил назад. Так сложилось. Сразу новые друзья, широкий круг лиц, наций, предметов. Все новое. Масштаб интересов другой. Театры, фильмы всех стран, великие маэстро, необычные педагоги, друзья с опытом, отличным от моего.

4 сентября отмечаем в общежитии день рождения однокурсника, литовца Альгиса Крищунаса. Тогда я впервые увидел альбомы живописи Чюрлёниса, который был еще и выдающимся литовским композитором. Его пейзажные сюжеты вызывали восторженные чувства и проникали прямо в душу. Прежде я не видел такой живописи. 3 октября – в день моего 25-летия – некоторые из этих альбомов были подарены мне.

Не могу забыть наш поход на финал кубка СССР по футболу осенью 1960-го между командами «Динамо» (Тбилиси) и «Торпедо» (Москва). Вместе со мной были однокурсники Вадим Раменский, Вахтанг Микеладзе и сосед по 514-й комнате в общежитии Леонид Осыка, киевлянин.

Мой «Торпедо» выиграл 4:3. Это был лучший матч в истории футбола СССР. Я шутил тогда: «Так, мол, торпедовцы от- метили мою круглую дату и факт моего поступления во ВГИК, выиграв не только Кубок СССР, но и впервые чемпионат страны. И это на моих глазах и в честь моего переезда из Свердловска в Москву».

Студенчество во ВГИК – особый мир, особая свобода суждений. Контакты с иностранцами, иной идеологией, со старшими, которые уже успели что-то сделать, простые раскованные отношения личного характера. ВГИК – это еще и эмоциональность самоучебы с актерскими этюдами, уроками монтажа, дискуссиями по самым разным фильмам. В Уральском университете была за все годы лишь одна дискуссия на этом уровне по роману Дудинцева «Не хлебом единым». Здесь же на каждом семинаре и множестве встреч и с мастерами кино, и с философами, и с писателями, всё в дискуссионном плане, всё в плане свободы мнений.

К концу первых месяцев учебы, к Новому, 1961 году я почувствовал себя способным стать режиссером и сомнений в том, что стану им, не осталось. Кроме работ курсовых и работ с актерами над отрывками из классической литературы, придумыванием и исполнением этюдов были еще просмотры фильмов как часть нашей учебы. Смотрят помногу. Это невероятно, казалось бы – смотреть десять- пятнадцать картин в день и что-то для себя извлечь. Эти наглядные уроки помогают освоить киноязык, учат тебя профессии; ты автоматом отбираешь какие-то мысли, какие-то образы, какие-то ракурсы. Что мы смотрели в те дни? Взять какой-нибудь один день – например, 15 декабря 1960 года. Документальные фильмы Франции: «Соборы Франции», «Ван Гог», «Гоген», «Моне», «Роден». Мультипликацию Старевича. Мексиканский фильм, снятый невероятным оператором Фигероа, «Жемчужина». Позже мы посмотрели «Марию Канделарию», «Рио Эскондидо», «Мексиканскую девушку» – операторские работы все того же Фигероа. Удивительное черно-белое кино, такое контрастное, страстное. Еще в этот день был просмотр ряда советских фильмов: «Мы из Кронштадта», «Волга-Волга», «Убийство на улице Данте» – и все в один день. Такая была жизнь. Это было прекрасно. Потрясающая школа!

21 января я сдал сессию, 22-го улетел в Свердловск. Надо было проведать родителей и подзаработать на студенческую жизнь. Стипендия – это слишком мало. Приехал в Свердловск, устроился на телевидение по старой памяти. В течение двух недель выпускал информационные программы, вел репортажи, много общался с родителями. К счастью, они были здоровы.

Вскоре я вернулся в Москву. Снова общежитие, снова занятия во ВГИК. Роман Кармен прилетел с Кубы и много рассказывал нам о ней, о Фиделе Кастро.