Опубликовано: www.nekrassov-viktor.com Виктор Некрасов на «Радио Свобода» читает очерк «Как снимался «Ленин в Октябре» (М. Ромма), 12 ноября 1986 г. Фото: "Кадр из фильма «Ленин в Октябре»". Сценарий Каплера. Режиссер Ромм. Ленин (Б. Шукин) и Василий (Н. Охлопков)". Источник: ГОСКАТАЛОГ.РФ № 15097194.
Я слушал запись рассказа Михаила Ильича Ромма, как некий детектив, причем очень страшный. Оторваться невозможно. И когда запись обрывается, приходишь в ужас: а что же дальше? Как прошел просмотр в Большом театре? Этого уже нету...
Я тут же бросился к трехтомнику Ромма и прочел двадцать страниц, посвященных этому чудовищному периоду в жизни Михаила Ильича — съемкам фильма «Ленин в Октябре».
Пишу «чудовищный», потому что прослушал пленку. Читая же главу из его — увы! — неоконченной книги «Четырнадцать картин и одна жизнь», посвященной ленинским фильмам, видишь, что период этот был нелегким, даже тяжелым, но не больше.
Прослушанное и прочитанное воспринимается совершенно по-разному. Прослушав рассказ Ромма, я, задал себе только один вопрос: как нормальный человек мог все это вынести? Это по силам только какому-нибудь сверхчеловеку. И Ромм, значит, им был.
Я не скажу ни слова о самом фильме. Ромм был большим мастером и, насколько я могу понять, хорошим человеком. Я его почти не знал, но все его ученики были в него просто влюблены. Картины же, снятые им, за исключением «Пышки», «Тринадцати» (хотя, как известно, это перепев американского вестерна) и последней его работы «Обыкновенный фашизм», по-моему, все, мягко выражаясь, не достойны его. Тем не менее он знал, что делает, и в последние годы своей жизни обо всем этом заговорил весьма самокритично.
Ромм был великолепным рассказчиком. Как-то, вспоминает он в предисловии к своей книге, брат его, Саня, сказал ему:
— А знаешь, какой у тебя основной, решающий талант? Ты разговорщик! Это в тебе самое главное. Остальное так, между прочим. И скульптура твоя была между прочим, и пишешь между прочим, и кино между прочим. Главное твое дарование — это язык. Ты, брат, просто великий трепач.
— Неужели великий? — сказал Ромм.
— Ну, выдающийся.
Я согласен с Саней.
Я слушал пленку, затаив дыхание, и не только потому, что все рассказанное ужасно, а потому, что рассказано это, действительно, «выдающимся трепачом». Да не обидится на меня на том свете Михаил Ильич.
Я до сих пор не могу понять, почему два таких умных и порядочных человека, как Ромм и Каплер, которого я знал чуть-чуть больше и, конечно же, был в него влюблен, могли захотеть сделать и сделали, и не одну, а две картины о Ленине... Причем в том самом незабываемом 37-м году. Для меня это загадка. Но так случилось, что поделаешь...
Все рассказанное Роммом ужасно. Я не знаю, для кого этот рассказ был предназначен (очевидно, для потомков), но веришь каждому слову. Ужас происходящего был в том, что фильм делался лично для Сталина и по его указанию. А сроки были немыслимые. Не говоря уже о сценарии и подготовительном периоде, на собственно съемки осталось всего два месяца и восемнадцать дней. А на самые главные сцены со Щукиным-Лениным — только один месяц. Третьего ноября, кровь из носу, фильм должен был быть показан Сталину. Что и осуществилось, хотя и непонятно, как и почему.
Кадр из фильма «Ленин в Октябре». Встреча Ленина и Сталина в Смольном".
Источник: ГОСКАТАЛОГ.РФ № 7708701.
А непонятно, потому что все и вся было против. Вихрь событий за этот неполный год немыслим. Каллер предлагает Ромму свой неоконченный сценарий. Ромм соглашается, но его в это время прогоняют со студии. Он уезжает в Киев, надеясь заняться там «Пиковой дамой». Его обдает холодным душем Довженко — у нас, говорит он, снимать кино могут только люди, знающие украинский язык. Ясно? Ромм возвращается в Москву, где ему опять предлагают вместе с Райзманом делать фильм о Ленине. Предлагают, но в то же время говорят — в частности, директор студии Соколовская, — что он безумец и авантюрист, потому что за такие сроки фильм сделать невозможно. И все же он берется. Один, без Райзмана. Все ставят ему палки в колеса — начальник Главного управления кинематографии Шумяцкий, председатель Комитета по делам искусств Керженцев, та же Соколовская. Идет отчаянная борьба за Щукина — его не отпускает театр. Не утверждают Охлопкова на роль Василия. Арестовывают Дикого. Потом одного за другим еще нескольких нужных людей. На съемках происходят таинственные диверсии — упавший прожектор чуть не убивает Щукина и Ромма. Оказывается, кронштейн был подпилен. Неизвестно как злоумышленники открыли сейф с американской аппаратурой и уничтожили всю оптику на десятки тысяч рублей. На съемках все время присутствовали какие-то таинственные молчаливые люди. Один из них ходит за режиссером по пятам и записывает каждое его слово. В разгар съемок Ромма вызывают к следователю, который уговаривает режиссера стать осведомителем. Ромм отказывается...
И вот, в обстановке всеохватывающего страха, подозрений и даже ненависти Ромм все же умудряется работать и в срок сдать фильм...
В моей голове это не укладывается. Я сам соприкоснулся с кино, когда снимался фильм «Солдаты», и хорошо знаю, что такое нервотрепка, но все наши волнения не идут ни в какое сравнение с тем, что было у Ромма. Как он выдержал, повторяю, понять не могу.
Услышать этот рассказ не только интересно, но и очень важно для каждого. Все должны знать, как это было, как немыслимо тяжело было людям искусства в те, к счастью, далекие дни сталинщины. А перед Михаилом Ильичом я преклоняюсь, — он не побоялся рассказать правду.