«Все эти ужасы я снимал, чтобы об этом узнали на Большой земле…»

Опубликовано: "Цена кадра. Советская фронтовая кинохроника 1941 — 1945 гг. Документы и свидетельства" (Авторы-составители: В.П. Михайлов, В.И. Фомин; Министерство культуры Российской Федерации, НИИ Киноискусства; Изд.: — М; «Канон+», РООИ «Реабилитация»; 2010; с. 1048). Фото: "После обстрела. Ленинград, 1942 год". Автор фото: В. Тарасевич. Источник: МАММ / МДФ.

«Все эти ужасы я снимал, чтобы об этом узнали на Большой земле…» («Их оружие — кинокамера»; с.101-102)

Из воспоминаний А. Погорелого

Охватив Ленинград кольцом блокады, гитлеровцы надеялись задушить город голодом, но снабжение велось по льду Ладожского озера. «Дорогой жизни» прозвали эту трассу ленинградцы, и она действительно была главной жизненной артерией блокированного города.<...>

Впервые я увидел ледовую трассу вечером. Она сияла мерцающих огней, как сбросивший покровы затемнения большой город. Это с зажженными фарами, сплошным потоком шли машины с грузами.

Гитлеровцы находились в каких-нибудь 18—20 километрах , и такая иллюминация?! Мне объяснили, что к трассе стянуто много зенитных подразделений, и немцы не отваживаются на рискованные для них налеты. Да и знают они трассу давно, знают, что работает круглосуточно, всегда забита машинами — что же маскироваться, осложнять работу водителей. В темноте такой поток просто невозможен.

Утром я уже снимал на трассе все, что казалось мне нужным. Было солнечно, снег слепил глаза. Поток машин не прерывался ни на минуту. На машинах везли муку, картофель, сахар, туши мяса, оцинкованные бочки с кокосовым жиром, ящики с макаронами, крупой, консервами, печеный хлеб, сгущенное молоко. Везли и авиабомбы, реактивные снаряды, патроны. Вдоль трассы из снега и льда были сооружены небольшие укрытия для зенитчиков и водителей машин.

В полдень заговорили вдруг зенитные орудия, в сплошной завесе разрывов показались фашистские стервятники. Вот уже слышны и разрывы бомб, но ни одна из машин не прервала своего движения, ни один из водителей не выпустил из рук руля. Отчасти, конечно, надеялись на зенитчиков — вплотную к трассе гитлеровцев не подпустят. И действительно, бомбы рвались где-то в стороне. Попав в шквальный зенитный огонь, фашисты спешили разгрузиться.

Последний раз на ледяной трассе я был в апреле 1942 года, когда снег начал уже таять, дорогу заливала вода. Машины шли, как катера, с веерами брызг.

Проводилась интенсивная эвакуация больных и раненых. Прибрежный поселок был буквально забит ими. На улицах поселка — жидкая грязь. По берегу, где посуше, скапливались толпы людей: женщины, дети, старики — сидели на чемоданах, узлах, ждали отправки.

Эвакуируемые получали обед и сухой паек на дорогу. Многие съедали его сразу и от этого порой умирали. Вот у вещей лежит мертвая мать, а на узлах навзрыд плачут ее дети. А вот двое плачущих детей сидят на чемоданах, а их дед упал на землю лицом в лужу и уже не в силах двинуться, даже попросить кого-нибудь о помощи. С каким-то солдатом оттаскиваем его на сухое место.

Питательный пункт был оборудован наскоро: в стене дощатого строения сделали прорези, над ними — навес, во всю длину стены — дощатый прилавок.

Я решил снять все, что происходило здесь, панорамой. Провел объектив камеры по прилавку и лицам людей. Не прерывая съемки, опустил камеру вниз, и такой же панорамой провел ее по ногам столпившихся у пункта эвакуируемых, только в обратном направлении. Под прилавком лежали трупы только что умерших. По дороге от пункта к вагонам, еле передвигая ноги, шла женщина, несла перед собой миску с дымящимися щами. Платье ее волочилось по грязи, длинные седые волосы клочьями свисали с головы. Провалившимися глазами смотрела она на дрожавшую в ее руках миску, боялась расплескать щи. Я снял ее руки и лицо.

Она несла щи кому-то из своих близких, кто, вероятно, уже не в состоянии встать. И вдруг, споткнувшись, упала в грязь.

Оказавшиеся поблизости солдаты подняли ее, и я закончил съемку планом, когда с лица и груди несчастной женщины стекала вода, а в руках дрожала та же миска, но уже пустая.

Все эти ужасы я снимал, чтобы об этом узнали на Большой земле, чтобы смогли в свое время увидеть наши потомки и не допустить новой войны.