ПЕРВАЯ ЗАГРАНИЦА

Воспоминания кинодокументалиста. Из книги «ДВАДЦАТЬ ПЯТЫЙ КАДР».

ПЕРВАЯ ЗАГРАНИЦА

04.06.2019

Владлен Трошкин

Трошкин Владлен Павлович (20 февраля 1930 — 22 ноября 2015) — оператор, режиссер-документалист. Народный артист РСФСР (1979). Лауреат Государственной премии СССР (1986) за кинолетопись Байкало-Амурской магистрали (БАМ). Удостоен высшей награды республики Перу — Орден Командора.

Источник: www.svclub.ru. Фото: Ringbebauung in Leipzig (1956).

Первая зарубежная командировка была в ГДР на Международную выставку в Лейпциге. В те годы существовало негласное правило известное каждому – первая зарубежная поездка должна быть в страны социалистического лагеря. Для проверки надежности, наверное.

Большую часть выставки занимал Советский павильон. О достижениях нашей экономики, культуры и пр., представленных на выставке, мне предстояло снять фильм.

Шел 1956 год, мне стукнуло 26 лет. В то время я был самым молодым кинооператором на Центральной студии документальных фильмов, т.е. на ЦСДФ.

Студия в те годы была, можно сказать, всемирно известной. Самой большой не только в Европе, но и в мире. Государство, правительство всячески поддерживало студию, оказывало финансовую помощь.

Совсем недавно кончилась война. 246 кинооператоров сняли на фронтах миллионы метров бесценнейших свидетельств, которые и по сей день пользуют все студии страны и мира.

Мемориальная доска в холле студии свидетельствует, что более сорока  кинодокументалистов погибли на фронте.

За самоотверженный труд и героизм кинематографистов студия единственная в стране была награждена боевым орденом Красного Знамени.

Когда я в 1952 году пришел на студию, то коллектив насчитывал почти полторы тысячи человек. В нём трудились всемирно известные режиссеры и операторы.

К большому сожалению, более того, глубокому разочарованию скажу, что рыночная экономика, перестройка, новые приватизационные отношения, а также появление мощного телевидения, коренным образом изменили облик и саму суть студии. ЦСДФ всегда славилась созданием кинолетописи страны. Государственная поддержка документального кинематографа, без которой он существовать не может, давала в те лучшие годы возможность кинематографистам ездить по стране, снимая самые значительные события и явления жизни.

Дух интернационализма, уважения ко всем народам был естественным мерилом фильмов и журналов студии. Дух дружбы, взаимопонимания и помощи сохранялся со времен войны... Помню, у нас на студии работал выпускник киноиститута – ассистент кинооператора Антонио Альварес. Он был одним из тех испанских детей, которых вывезли из страны во время гражданской войны. Скромный до застенчивости, Антонио был всеобщим любимцем.

Когда в Испании создалась благоприятная обстановка и его друзья стали возвращаться на родину, то Антонио затосковал. Со слезами прощались мы с ним...

Дабы облегчить вступление в капиталистическую киноиндустрию на студии пустили по кругу шапку и собрали деньги на профессиональный киноаппарат "Конвас", с которым он мог начать свое дело в Испании.

Дела у него шли на родине неплохо. С какой радостью он встречал всех, кому из студийцев посчастливилось побывать в те годы в Испании!

Когда мы с женой приехали в составе тургруппы кинематографистов в Мадрид и встретились с Антонио, то отбоя от предложений посетить корриду, рестораны, музеи не было. У меня дома на стене после той поездки красуется большой плакат, на котором изображен разъяренный бык и тореадор с поднятой шпагой. Внизу крупными буквами написано, что всемирно известный тореро Владлен Трошкин выступает на мадридской арене. Подарок Антонио. Как все на студии горевали, когда получили известие, что испанский коммунист Антонио Альварес погиб от руки оголтелого фашиста.

Я немного отвлекся...

В 1952 году по окончании операторского факультета ВГИК, меня направили работать на киностудию "Мосфильм", где я проходил преддипломную практику. С большим трудом уговорил кадровиков министерства кинематографии, чтобы переправили направление на ЦСДФ.

50 лет проработал на этой студии и нисколько об этом не пожалел.

Первой длительной командировкой стала Тува.

Я – ассистент оператора В. Ходякова. Режиссер фильма – Г. Бобров.

Моим первым потрясением, потрясением со знаком плюс, стало путешествие на плоту по бескрайнему, бурному Енисею и особенно преодоление на плоту Большого Порога. Стремительно надвигающиеся скалы, скрежет скользких бревен, тонны тяжелых холодных брызг, боязнь вместе с киноаппаратом оказаться в пучине – бросали в дрожь. Страшно да и только...

Фильм, который снимался в Туве должен был рассказать о преимуществах оседлой жизни в современных городах.

Шел 1952 год. Это были времена, когда в документальном кино во всю занимались лакировкой действительности. Героев фильмов перед съемками одевали в чистые одежды, вешали ордена, брили и т.д. Все обязаны были говорить только по бумажке, т.е. тексты писались и утверждались заранее. Да без бумажки никто и не привык говорить.

В Туве, в столице Кызыле режиссер решил снять быт простой тувинской семьи. Для этого на окраине города построили декорацию квартиры, точнее, две стены углом, без потолка. Освещалась "квартира" естественным источником света – солнцем. Из разных мест свезли в декорацию бытовой скарб и привезли выбранную для съёмок семью. Диктор за кадром потом рассказывал с каким желанием тувинские кочевники переезжают из юрт в современные квартиры. И что самое удивительное, подобный "документальный" метод в то время никого не удивлял ни тех, кого снимали, ни тех, кто смотрел на эту показуху.

Вероятно, мне везло и киносудьба складывалась успешно. Полтора года я проработал ассистентом оператора и, получив операторскую категорию, уехал на корреспондентский пункт на целину в Кустанайскую область. А мои коллеги ещё много лет отбывали на ассистентских должностях. Это сегодня молодой человек, выходя из стен института, сразу приступает к самостоятельной работе, не получив необходимой производственной практики. Хуже того, многие молодые снимают кино-теле фильмы без высшего образования, лишь достав необходимые деньги. Качество операторской школы от этого резко снизилось.

На корпункте на целине я проработал около двух лет и вернулся на родную студию.

Как я уже упоминал, после первой загранкомандировки в ГДР мне тут же предложили поездку с Правительственной делегацией в Тунис. Делегацию возглавлял Секретарь Президиума Верховного Совета СССР – А. Горкин. Долгие годы он сидел на этой почетной должности. Можно оказать, состарился на ней. А в общении этот кремлевский начальник оказался добрым, чутким человеком. Помню, у меня в тот год родилась дочь и мне поручили купить ей в заграничную соску, которая не вываливалась бы изо рта, вроде отечественной. Так вот, Горкин на обратном пути в Париже вызвался помочь мне, т.к. он неплохо знал французский язык и мог объясниться в аптеке. Наша семья ещё долго поминала его добрым словом.

Впечатления от первого контакта с капитализмом не могли не произвести душевного потрясения.

Делегация была небольшая, всего четыре человека и двое сопровождающих корреспондентов. Прижимал нас Президент Туниса – Хабиб Бургиба, весьма прогрессивный по тем временам африканский политик.

Самое сильное впечатление, конечно, осталось не от официальных приемов и торжеств, от бытовых условий, которыми окружили делегации. Эти условия затмили впечатления от посещения развалин Карфагена, которыми гордится Тунис. Каждому из членов делегации был предоставлен для проживания отдельный дворец на берегу Средиземного моря. Дворец, в котором поселили меня, состоял из одноэтажного четырехгранника с лужайкой, беседками и фонтаном во дворе. Столоваться приходилось в уютном ресторане с отдельной кухней и винным погребом. Естественно, всё за счет принимающей стороны.

К большому сожалению, с раннего утра и до вечера я с кинокамерой носился за делегацией по приемам, а в промежутках снимал жизнь столицы, на экзотическом арабском рынке.

Лишь в краткие часы отдыха удавалось воспользоваться благами восточного президентского гостеприимства.

Неловко я ощущал себя со своим английским в франкоязычной стране, где даже вышколенная обслуга говорила только по-французски. Выручил корреспондент газеты "Правда" в Париже, для которого не было языковой проблемы. Мы договаривались с ним о встрече. Он приходил из "своего" дворца ко мне и мы ужинали (одному ему тоже было невмоготу бороться с излишествами).

Услужливый мэтр, который целый день томился в одиночестве, ожидая нас, приносил заказанную бутылку вина. Давал понюхать пробку и, если аромат нас устраивал, то наливал в бокалы на самое донышко. Затем уносил бутылку, пообещав, что следующая ещё лучше подойдет к нашим блюдам. Так продолжалось несколько раз, пока мы чуть ли не силой отбирали последнюю бутылку.

Эта нервная трапеза часто вспоминается до сих пор.

Ещё одно смешное воспоминание от той поездки...

В составе делегации был знаток стран. Африки, пожилой всеми уважаемый Председатель Комитета стран Азии и Африки. Может, я неточно воспроизвожу название этого органа, подзабыл. Мужчина он был представительный, полноватый, одевался, несмотря на погоду и африканский климат, в черное пальто и такую же шляпу.

Время летнее. Самолет из Москвы летел до Парижа, а там пересадка до Туниса на местные линии.

Каково же было изумление парижан в аэропорту, когда они увидели мужчину в черном пальто и галошах. Именно в них он и собрался лететь в Африку. Горкин тактично намекнул, что в это время в Тунисе солнечно и дождей не бывает. Только после длительных переговоров академик согласился оставить свои галоши в камере хранения, чтобы взять их на обратном пути.

Схожий анекдот-быль приключился в Чили. Много лет спустя, я побывал с молодежной делегацией в Чили, где по указанию Комитета Молодежных организаций мы укрепляли связи с чилийскими комсомольцами. В тот год Президентом страны был всем известный Альенде. Его прогрессивные начинания поддерживали в стране тысячи чилийцев. Альенде слыл прекрасным оратором и пользовался необыкновенной популярностью. Наша делегация посетила президентский дворец Ла Монеда, где встретилась с красавцем Альенде.

Сюжет же моего рассказа состоит в следующем... В одно из посещений Москвы, когда Альенде, был ещё рядовым сенатором, для сопровождения ему прикрепили корреспондента газеты "Известия" с испанским языком. Не припомню его имени. После успешного визита перед отлетом в Чили корреспондент спросил сенатора – что бы он хотел увезти на память о России. Альенде попросил подарить ему странную обувь, которую одевают москвичи поверх ботинок. С парой галош фабрики "Красный октябрь" он и улетел в Сантьго.

На следующий год уже корреспондент прилетел в Чили и пожелал встретиться с Альенде. Он пришел к зданию Сената и спросил у охранника, стоящего у входа, как ему разыскать Альенде. А кто он такой? (тогда, видимо, сенатор, ещё не пользовался популярностью). Корреспондент стал объяснять, что год назад познакомился с ним в Москве и сопровождал его в поездке. А, это тот чудак, догадался охранник, который ходит по городу в резине поверх ботинок! Тут многие над ним смеются...