«Почему это произошло с нашей студией?»

Неоконченные воспоминания Олега Уралова...

«Почему это произошло с нашей студией?»

02.03.2016

Олег Владимирович Уралов (29.09.1943 — 30.09.2015)

Автор:
Олег Владимирович Уралов (29.09.1943 — 30.09.2015)

Режиссер-документалист (окончил ВГИК в 1974 году), директор Центральной студии документальных фильмов (1986 — 1987), Генеральный директор ВПТО "Видеофильм" (с 1987 года), автор более 70-ти документальных фильмов.

Впервые воспоминания опубликованы Глебом Ураловым (сын Олега Уралова) в группе ЦСДФ в ФБ  21 октября 2015 года уже после смерти Олега Владимировича Уралова. (В марте 2022 года деятельность компании Meta, которой принадлежит соцсеть facebook, в России признана экстремистской и запрещена)

 НЕОКОНЧЕННЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ ОЛЕГА УРАЛОВА...

Редко заглядываю в сутолоку Facebook, но как-то увидел «группу ЦСДФ» и с тех пор с любопытством читаю ваши воспоминания, рассматриваю фотографии коллег, с которыми я проработал 10 лет, и слышу вопрос, задаваемый вами самим себе и друг другу: «Почему это произошло с нашей студией?». Позвольте мне познакомить Вас с моей версией.

Отношения с ЦСДФ у меня начались ещё во ВГИКе, когда я, к удивлению нашего мастера Л.Н. Дербышевой и сокурсников, отказался распределяться на «главную документальную студию страны». Сейчас трудно объяснить, что меня сдерживало (м.б. интуиция), но я предпочёл самостоятельно устроиться в Главную редакцию телеинформации АПН, которая тогда только начинала работать. И это было фундаментальное решение для моей профессиональной жизни, определившее и мою творческую судьбу, и мою карьеру в кинематографе. Бывшего главного редактора ГРТИ А.В. Богомолова, с которым меня связывают уже 40 лет уважительных и добросердечных отношений, я считаю своим Учителем по жизни. Он открыл во мне чувство уверенности и свободы, той свободы, которая не зависит от социального строя, политики и идеологии, а дана нам изначально по природе человеческой. Он на практике показал мне то, что впоследствии сложилось у меня в «формулу реализации замыслов»:

1 – правильно выбрать цель (и смысл),

2 – оптимальную тактику воплощения (и форму),

3 – команду профессионалов (и единомышленников), способных воспринять суть задачи и найти её решение.

Наличие всех трёх параметров абсолютно необходимо, отсутствие одного из них обрекает замысел на неудачу. Эзотерический смысл этой формулы я понял лишь спустя много лет, но всё равно в жизни не раз ошибался и в смысле, и в форме, и в единомышленниках…

Представьте себе, что могли испытать выпускники ВГИКа (я и Илья Фрез – из потомственной кинематографической семьи, который решил начать свою творческую судьбу к ужасу родителей – в Г?Р?Т?И??? АПН); когда главный редактор вызвал нас к себе: «Нужны три коротких фильма о прикладном искусстве Прибалтики. Берите камеру (16 мм, синхр.), Кодак цвет (коэф. не помню), «Нагру», свет, командировочные…, срок – 2 месяца хватит? …» Мы, конечно, не стали ему говорить, что во ВГИКе нас учили по-другому: заявка и её прохождение, лит. сценарий и его редактура, реж. сценарий и его обсуждение и, наконец, съёмка, монтаж, озвучание. Затем сдачи: «немого» варианта, на двух пленках и Художественному Совету – на одной. (Я ничего не забыл?) В Риге, Таллине и Вильнюсе мы отобрали пять сюжетов, сами выбрали три из них, придумали творческие ходы и смыслы, отсняли, смонтировали, оригинально озвучили и сдали в срок. Мы упивались СВОБОДОЙ (творческой, конечно) и получили полное удовлетворение от своей работы. Одним из этих фильмов, «Фрески Пушеле», в котором нам удалось найти оригинальное решение замысла, горжусь до сих пор. С тех пор я его не видел, наверное, уже не увижу – коробка с ним слишком давно лежит в моём гараже, но образ его сохранился в памяти. (Думаю вы замечали, что уже после премьеры наши фильмы начинают жить самостоятельно, как дети, взрослея и постепенно удаляясь в информационное поле, а нам остаётся лишь их образ, м.б. тень и полустёртые воспоминания о творческом процессе их рождения.)

Защищал диплом я полнометражным фильмом о 5-м конкурсе им. Чайковского (1974; — прим. ред. #музейцсдф) — американский продюсер, 3-4 камеры синхр. 16мм., Кодак цвет … и т.д. Снимали этот фильм в жанре репортажа не только в Большом зале консерватории, но и за кулисами, на лестнице, ведущей в артистическую (там, где ни кинохроника, ни ТВ со своими громоздкими в то время камерами и появиться не могли). Снимали, конечно, традиционно в зале и искали новые планы… Например, уговорив дирижера, мы поставили за оркестром нашу небольшую камеру и получили новый ракурс: музыканты оркестра > дирижер анфас > перспектива зрительного зала и лица слушателей … Лишь через несколько лет, уже на другом конкурсе увидел, что ТВ стало использовать эту точку... Во ВГИКе 16 мм. проектора не было, и заведующий нашей кафедрой Роман Кармен приехал на Сивцев Вражек принимать у меня диплом… После просмотра мы долго разговаривали у окна в коридоре, и, помню, он сожалел, что хроника как жанр кино исчезает, а ведь она — сама суть документалистики… Рассказываю это Вам в попытке объяснить, из какого моего опыта появился иной взгляд на документальное кино, его производство, технологию и прокат, и почему я видел иную судьбу для ЦСДФ...

Агентство Печати Новости как пропагандистская организация успешно тратила на свои цели бюджетные деньги, и лишь ГРТИ зарабатывала (причём валюту), что никак не вписывалось в нормативы и методы партийного руководства СМИ. Кроме того, выяснилось, что иностранные коллеги предпочитали работать с нами, а не с ЦТ. «И вообще … хлопот с Вами много, поэтому и закрыли.» Нам тогда, по молодости лет, это казалось диверсией… Так, спустя 4 года после окончания ВГИКа, замкнулся первый круг моей профессиональной деятельности, и я оказался на ЦСДФ. К тому времени уже около 30 фильмов было в моей творческой карточке, и я их мог предъявить, но не показать — на студии, конечно, не было 16мм. проектора. Коллеги мне сразу объяснили, что «16мм. — это не искусство», а вот 35мм — это настоящее кино!... Очевидно, поэтому меня вернули из 2-ой режиссёрской категории в 3-ю, Илью – из 2-ой в 3-ю операторскую, и мы начали осваивать Конвас. Быстро поняли, что специфика работы с этим «инструментом» заключалась в «глухоте» оператора и «слепоте» звукооператора, а затем и в героических усилиях монтажниц, чудом «совмещавших» две автономные пленки в псевдосинхрон… Вспоминаю, что творцы на студии удивительным образом делились на касты не по творческим успехам и талантам, а по жанрам фильмов, на которых они специализировались. Особо избранные снимали съезды и партконференции. У «молодых» было мало шансов войти со своими проектами в производственный план студии. (У меня, например, из 12 заявок проходила лишь одна).

Фото из личного архива Олега Уралова. Кремль (БКД). Москва, 1986 год.

 «Имидж» студии среди советских документалистов был довольно «кондовый». Студия, кроме того что была «центральной», играла роль «главной». То, что придавало тогда особый статус студии и рассматривалось как основное преимущество — близость к ЦК КПСС («верный отряд партии» и т.д.), оказалось впоследствии «ахиллесовой пятой». В те первые годы на ЦСДФ я не услышал «первого звонка», предупреждавшего меня тогда о моих последующих иллюзиях относительно возможности «перестройки» студии. Упоминаю сознательно это немодное сейчас слово «перестройка» — именно в те годы была упущена реальная возможность создания новой ЦСДФ, путём обновления и технологического парка, и творческого коллектива. Я было начал эту работу…

Госкино закупило для студии современное видеооборудование (там тоже понимали, что студии пора переходить на новую технологию). На ЦСДФ был создан видеоцех, и я, как режиссер, «испытал на себе» это сложное, тогда ещё аналоговое оборудование. Было трудно. «Дело об украденной скрипке» был первым видеофильмом в советском кинематографе. В нем удалось показать кадры уничтожения Храма Христа Спасителя, которые были сняты операторами нашей студии в 1937 году и на 50 лет упрятаны в архив (фильм был показан на ЦТ только через год). На студию в то время пришло много молодых «творцов», замыслам которых находилось место в производственных планах, и они успешно воплощали их в кинофильмы, и на видео тоже. (Фамилии называть не буду. Полагаю, что вы ещё помните этих людей и эти произведения.) Вся моя жизнь на студии проходила на ваших глазах. У каждого из вас свой опыт и своё мнение обо мне и о работе со мной. Так и должно быть, это естественно… Но я никогда не забуду то содружество, которое называлось «коллективом Центральной студии документальных фильмов», фундамент которого сформировало братство боевых операторов. Мы искренне уважали их и преклонялись перед их мужеством… У нас был общий интерес — мы любили снимать и смотреть документальное кино. Не помню на студии ни одного незаинтересованного лица, хотя, конечно, разные были лица, но просмотровый зал даже на «немых вариантах» был полон. Мне было интересно общаться с вами, и я благодарен вам за то, что вы неоднократно избирали меня секретарём парткома, а затем доверили пост директора студии. Значит, верилимне и надеялись на лучшее.

Мне не удалось перестроить студию. Мои планы встретили открытое сопротивление тех, кого я называл «народными». Очевидно, они понимали, что осваивать новые технологии, а, следовательно, и новые творческие возможности, будет трудно, а согласиться на уменьшение своей роли в жизни студии они не могли. По традиции (как бывший секретарь парткома, поверьте, я знаю, о чём говорю) полетели анонимные и подписанные письма в ЦК, Госкино и даже в прокуратуру. Но время изменилось и авторитет званий уже не был подавляющим… В результате они остались со студией, которую завели в тупик, а мне поручили выполнять постановление Политбюро о развитии видео в стране. Так спустя 10 лет после моего прихода на ЦСДФ замкнулся второй круг моей профессиональной деятельности и начался третий, сроком в 16 лет, в ВПТО «Видеофильм», созданной нами почти с нуля. Но это уже другая история, которая вобрала в себя мой опыт работы и в ГРТИ АПН, и на ЦСДФ, и изначально присущую мне потребность в свободе и самостоятельности, которая в полной мере реализовалась в «Видеофильме».

Немного о моем творчестве: на ЦСДФ как у режиссёра у меня была довольно странная позиция в связи с моим партийным статусом. Мне поручали делать то же, что и всем моим коллегам: киножурналы, короткие фильмы, заказные, тематические и другие, но был любопытный феномен: по некоторым постановлениям Политбюро «народные» находили причины не работать. Ну, например, постановление Политбюро «о борьбе с сионизмом» — понятно, ведь все помнят неприятности, которые преследовали Бориса Карпова, после создания им на эту тему фильма, который так и не вышел на экран… Секретарю парткома студии отказаться от выполнения заказа Политбюро невозможно, и самому интересно — «прорвёмся» ли мы. Да и фильм впервые у меня полнометражный… Но вот от постановления Политбюро «об увековечивании памяти Ю.В. Андропова» почему они отказываются? Не скоро я это понял… (Кому это интересно, посмотрите на моём сайте www.OlegUralov.ru или в Facebook, там я эту ситуацию описываю полнее).

Завершил я свою творческую карьеру на «Видеофильме» картиной «М.С. Горбачев. Частный взгляд на жизнь Президента» о развале моей страны СССР, который снимался в 1989 —1991 годах и был показан на ТВ в 92-ом. Это двухчасовой фильм без единого слова авторского текста. (О нем тоже есть материалы на моем сайте и в FB) Мы подозревали, что снимаем трагедию с... здесь запись обрывается ...

Интервью Олега Уралова для программы Владимира Глазунова "Рождённые в СССР" (запись прямого эфира 12.05.2015).