04.11.2018

Вадим Лейбовский

Вадим Викторович Лейбовский (1941 — 2013) — журналист, писатель, мастер спорта СССР по легкой атлетике. 

Фото: " На съемках докуметального фильм о Московской олимпиаде режиссёра Юрия Озерова «О, спорт, ты – мир!». Снимает оператор Владислав Микоша, асс. оператора Анатолий Ломтев (справа на фото) и Борис Малик. Москва, 1980 год". Фото из архива А. Ломтева.

Опубликовано: Журнал «Спортивная жизнь России», №1, 2006 год. Продолжение: Журнал «Спортивная жизнь России» №2, февраль 2006 годаМатериал подготовлен к публикации Милой Космачевской и Ириной Никитиной.

Он прожил удивительную жизнь – яркую, плодотворную. Честную и отважную. Такой хватило бы на несколько полноценных жизней. Владислав Микоша – выдающийся кинооператор-документалист, народный артист СССР, четырежды лауреат Государственной премии СССР.

Строительство Могнитки, «Шарикоподшипника», спасение челюскинцев, перёлеты Чкалова и Громова в Америку, открытие ВСХВ и строительство Черноморского флота, визиты в Москву Бернарда Шоу, Ромена Ролана и Анри Барбюса, послевоенное восстановление Варшавы и Днепрогэса, поход народно-освободительной армии Китая, встречи Сталина с Мао Цзэдуном, Хрущёва с Кеннеди, съёмки Неру, Эйзенхауэра, Насера, Кастро, Тито, Гагарина, Ван Клиберна. Восхождение на Эльбрус с участниками первой Спартакиады Красной Армии. Исторический матч СССР-США по лёгкой атлетике в Филадельфии. Олимпийский игры в Москве…

Иосиф Сталин на первомайском параде. 1938 год. Автор фото: Владислав Микоша. Из архива Джеммы Микоши (Фирсовой). Источник: www.russiainphoto.ru.

И конечно – война! Он ринулся в самую гущу, в пекло. Его участие в знаменитом конвое Россия-Америка, когда две трети судов были уничтожены врагом. Его фильм «Героический Севастополь» смотрели железняковцы, восхищаясь мужеством не только морских пехотинцев, идущих в атаку, но и самого кинооператора, снимавшего в самой гуще боёв. Больше половины всего периода войны оператор Микоша провёл на передовой, на огненных рубежах.

 …Мы с его женой Джеммой Сергеевной перебираем письма, заметки, статьи Владислава Микоши, фотографии – с детских времён. Не все снимки подписаны, но Джемма Сергеевна помнит всё и всех. И всё же – вопреки, быть может, законам жанра, сначала – о ней. Джемма Фирсова – автор и режиссёр многих документальных фильмов, а ещё актриса, знакомая нам по фильмам «Алые паруса», «Белая птица с чёрной отметиной», «Чёрное солнце», «Это сладкое слово свобода», «Чёрная берёза» и другим. Режиссёр-документалист, ученица А.П. Довженко и М.И. Ромма, Джемма Фирсова работает в жанре исторического исследования на экране, основная тема её работ – мировые войны.

За участие в создании киноэпопеи «Великая Отечественная» она удостоена Ленинской премии, а за фильм «Зима и весна сорок пятого» – Государственной премии СССР.

Инцидент у Мавзолея

— Он ушёл из жизни год назад, прожив 95 лет, – говорит она о муже. Причём жил активно вплоть до самых последних месяцев. Никогда ничего не боялся, не берёг себя. Не кутался, ходил и летом, и зимой налегке, да ещё и без шапки. Всю жизнь пил ледяную воду – опять же и летом, и зимой, хотя не уверена, что это полезно. Все годы, сколько я его знала, он делал по утрам гимнастику с гантелями до сорока минут. А в юности его самыми любимыми видами спорта были волейбол и теннис. Он регулярно тренировался со своей командой РАБИС (работников искусств). Владел альпинистскими навыками. В начале тридцатых годов он вместе с альпинистской группой военнослужащих принял участие в восхождении на Эльбрус – по программе Спартакиады Красной Армии.

В общем, он был крепким, здоровым человеком. За всю жизнь болел лишь однажды – желтухой. Следующая болезнь стала последней. Схватил мокрый плеврит, и уже не поправился.

Как-то во время парада 7 ноября было очень холодно и шёл снег. Владислав стоял на своей точке у мавзолея и снимал Сталина. Вдруг его позвал некто в штатском и резко выговорил ему, почему, мол, без шапки? Владислав объяснил, что у него нет шапки, что он вообще её не носит. Тогда кэгабешник объяснил, что демонстранты не на вождя смотрят, а на него, оператора, который единственный из всех – с непокрытой головой. И строго предупредил: «Чтобы больше этого не было!»

— Можно сказать, что он много лет находился в зоне повышенной опасности, из-за того, в частности, что много бывал за границей – в годы, когда туда мало кто ездил. В общем, у него было достаточно оснований отправиться в места отдалённые. Как, скажите мне, можно объяснить, что его сия беда миновала?

— Не знаю, никто не знает. Более того, он вообще много раз оказывался в ситуации, когда у него не было никаких шансов остаться в живых. И, тем не менее, ничего не случалось. Он знал про это своё свойство. Возможно, потому ничего не боялся. В своей книге «В объективе – война» фронтовой фотокорреспондент Борис Шейнин писал: «Ещё в осаждённой Одессе шла молва, что Владислав ничего не боится – храбрейший из храбрых».

А насчёт возможности ареста, то расскажу я вот какую историю про его «лояльность». Директор Центральной студии документальных фильмов, где Владик проработал всю жизнь, не раз убеждал его: «Вступай в партию, ведь ты на такой ответственной работе». А тот – ни в какую. Наконец, он всё-таки подал заявление. Однако тут восстал партийный секретарь студии: рано, мол, не достаёт тебе политической зрелости. И тогда Микоша вступил, только не в партию, а в Институт марксизма-ленинизма. Аккуратно посещал занятия, а все экзамены сдал на отлично. И когда он с красным дипломом в кабинет партсекретаря и положил этот диплом перед ним на стол, тот процедил: «Ну, ладно, теперь мы тебя, может быть, и примем». Но что мой Микоша в ответном слове направил секретаря по адресу, не воспроизводимому на бумаге. Так, стало быть, и остался беспартийным.

Заплыв через Волгу

Детство в Саратове. Ему 13 лет, а он уже серьёзно взялся закалять дух и тело. В школу круглый год ходит без пальто и шапки. Двор они с ребятами превратили в спортивно-цирковую арену. С раннего утра начинали тренировку, а после школы – занятия боксом, французской борьбой, партерной акробатикой.

Под руководством соседа Анатолия, молодого артиста цирка, они собрали конструкцию из шести длинных шестов для воздушного полёта. Всё это было непросто рассчитать и выполнить – вкопать в землю, растянуть тросы, повесить трапецию. Но всё так и сделали. И занимались воздушной акробатикой, мечтали о цирковой карьере… Другая часть спортивной программы проходила на Волге. Там профессиональная цирковая группа соседа репетировала свою программу, а потом и с мальчишками занималась.

Однажды Владик решился на отчаянный поступок – переплыть Волгу, которая в облюбованном месте была около километра шириной. Но он боялся не ширины, а плотного движения судов. Однако отступать было поздно, в классе о его намерении уже объявили, все девочки-одноклассницы собрались на высоком берегу.

Он вошёл в воду и поплыл, не останавливаясь. Вдруг услышал короткие гудки буксирного парохода, тащившего караван барж. Он понял, что пересечь его курс не успеет. Сообразил, что нужно переждать, и потому, избегая сноса, поплыл против течения. Затем снова сориентировался на противоположный берег. Следующий пароход, с которым ему пришлось расходиться, был пассажирский. Успел проскочить под носом, и чуть было не попал под левое колесо. Его обдало тёплым паром, брызгами и накрыло водой. Он увидел много людей, собравшихся на борту пароходы, услышал их ругань в свой адрес.

Но вот он стался на середине реки  одиночестве. Сил почти не осталось, однако он плыл. Берег медленно приближался, так за ним тоже следили, к нему направилась спасательная шлюпка, но, когда подошла, он от помощи отказался. И всё же, когда под ногами почувствовал твердь, то не поверил, что всё кончилось, в последние минуты он был почти уверен, что не доплывёт.

В 17 лет Владислав принимает первое серьёзное решение: он отправляется в Ленинград поступать в военно-морское училище. Но экзамены неожиданно отложили на целый месяц, и он день за днём проводит в Русском музее, куда более сдержанно он отнёсся к Эрмитажу. Простудился, заболел бронхитом.

 Старт

В училище, однако, произошло непредвиденное – свежий бронхит у него признали хроническим, из-за чего в военно-морской службе ему было отказано. Так было угодно судьбе. А ещё было ей угодно начать его славную кинематографическую карьеру, потому что именно тогда он решил поступать в ГТК – Государственный техникум киноискусства, вскоре преобразованный в ныне знаменитый ВГИК. А если быть дотошно точным, то началась эта карьера немного раньше – на киностудии «Межрабпом Русть», куда юноша был принят осветителем на период съёмки фильма Якова Протазанова «Праздник святого Йоргена».

Он сидел высоко на лесах павильона, предъявлявшего собой внутренность костёла, по которому носился молодой Игорь Ильинский. Большое и мощный дуговой осветительный прибор был в ведении будущего великого оператора. Так, стало быть, он высветил путь восходящей звезде советского театра и кино.

На экзамене-собеседовании его снисходительно спросили, был ли он в Третьяковке и что там ему, кроме репинского «Ивана Грозного», понравилось? Он стал рассказывать о Врубеле, Куинджи, Серове, Коровине. Потом разговор как-то сам собой перешёл к итальянской школе живописи, после чего заговорили с ним всерьёз. Его приняли. И запомнили.

Его первый полёт над Москвой… Двухместный гидроплан стартовал от Крымского моста. Они пролетели мимо Парка культуры, приблизились к Нескучному саду. Микоша крутил ручку кинокамеры. Вдруг мимо них стремительно пронёсся Окружной мост. Казалось, шансов к них уже нет, самолёт неминуемо врежется в арку моста. Но перед самой аркой пилот резко рванул машину вверх – мост словно провалился и уплыл назад. Они снова полетели вдоль реки. Полыхнул, обжёг золотым пламенем купол Храма Христа Спасителя. Владислав снимал и снимал. Вдруг машину резко повело в сторону. В гуле мотора появился новый звенящий звук. С левого крыла сорвался и полетел вниз кусок обшивки элерона. Самолёт скользнул на крыло и устремился вниз. Он резко терял высоту.

Но вот звенящий звук в моторе неожиданно прекратился, и самолёт стал выравниваться. Внизу совсем близко промелькнул Крымский мост. Владислав увидел, что на мосту ломовая лошадь резко встала на дыбы. Он едва успел отвести от неё взгляд, как его обдала вода и их едва не выбросило из кабины. Они сели. «Везучие мы с тобой, – сказал бледный пилот. – Будем долго жить».

Как оказалось, это была его первая, но не последняя съёмка с воздуха Храма Христа Спасителя. Однажды Микошу вызвали к руководству студии и сказали: «Есть решение о сносе Храма Христа. С завтрашнего дня вам предстоит снимать всю разборку – как можно подробнее». Затем последовал строгий наказ о «неразглашении».

Взрыв храма Христа Спасителя. Москва, 05 декабря 1931 года. Съемки Владислава Микоши (кадр кинохроники).

Для оформления пропуска Микоша заполнил длинную анкету с перечислением всех близких и дальних родственников – живых и умерших. Вокруг собора закопошились военизированные отряды. Работа пошла… Но стены не собирались сдаваться, даже отбойные молотки ломались. Ведь плиты песчаника при кладке заливались вместо цемента расплавным свинцом. Всю зиму работали рабочие и военные и ничего не могли сделать. Знакомый инженер под большим секретом сказал Микоше: «Сталин возмущён нашим бессилием и приказал взрывать». Только сила огромного взрыва 5 декабря 931 года уничтожила Храм!.. Каждую снятую Владиславом кассету у него забирал человек с Лубянки. Только в девяностых годах он увидел то, что отснял в те мрачные месяцы. Все мы увидели.

 Челюскинская эпопея

Когда директор Дальневосточного отделения кинохроники предложил Владиславу Микоше работу во Владивостоке, тот с радостью согласился. Однажды, вернувшись из плавания, он услышал о гибели в Арктике пароходы «Челюскин», который должен был впервые совершить за одну навигацию переход по трассе Северного морского пути из Мурманска во Владивосток. В октябре 1933 года, будучи в районе Берингова пролива, пароход был зажат льдами и стал дрейфовать к северу, затем был раздавлен льдами и утонул. Команда судна и члены научной экспедиции академика О.Ю. Шмидта высадились на лёд. Для спасения «Челюскина» во Владивостоке стали срочно готовить к выходу в море пароход «Смоленск» с самолётами и пилотами на борту. Микоша узнал о своём участии в экспедиции. Он готовился не только делать  фоторепортажи для «Известий», «Вечерней Москвы» и Владивостокской газеты «Красное знамя», но и передавать в эти газеты по радио дневниковые записи. Вскоре выяснилось, что редакций, пожелавших публиковать его корреспонденции, оказалось значительно больше.

На пароходе «Смоленск». На фото (слева направо): операторы В. Микоша, А. Шафран, Н Вихирев, летчик Леваневский Сигизмунд Александрович, оператор Петр Новицкий. Арктика, 1934 год. Фото из архива Джеммы Микоши (Фирсовой). Источник: www.russiainphoto.ru.

«Смоленск» прошёл берегами Японии, затем судно принял Тихий океан. Здесь начинались осложнения и трудности, которые не окончились до самого завершения экспедиции. Возле Курильских сопок на них обрушилась снежная пурга, всё скрылось в белом вихре, и судно превратилось в ледяную глыбу. Команда и члены экспедиции начали обкалывать нараставший лёд. Нужно было балансировать, чтобы не соскользнуть за борт, и при этом скалывать лёд. И всё это при страшном морозе. Так продолжалось восемь суток – до Командорских островов. Здесь «Смоленск» вступил в полосу мёртвой зыби. Вскоре судно остановилось. Дальше был сплошной ледяной массив. Их положение грозило вот-вот стать не менее опасным, чем «Челюскина», лёд тоже мог раздавить «Смоленск».

Во время совещаний на борту парохода лётчик Николай Каманин предложил попытаться пробиться на северо-восток к мысу Олюторский – там высадиться на берег, выгрузить самолёты и с берега стартовать на Аляску – в Ванкарем. По карте от мыса Олюторский до берега Аляски было километров семьсот. Стали собирать на борту самолёт-амфибию и в то же время медленно – по километру в день, то и дело взрывая лёд, пробиваться навстречу открытой воде.

Наконец, пароход закачался в Беринговом мире. Показались сопки мыса Олюторский. В четырёх милях от берега «Смоленск» бросил якорь. На берегу стояло несколько изб. В них жили промысловики морского зверя и рыбаки. Была середина марта. Лётчики стали готовить самолёты к вылету. Руководство экспедиции приняло решение – кинооператор Микоша и политработник должны съездить в корякский посёлок – за 10-12 километров – и провести политбеседу по докладу товарища Сталина XVII партсъезду. Такие вот интересные были времена. Сели на нарты с собачьей упряжкой. В посёлке провели политчас и митинг. Оказалось, что гибели «Челюскина» там ничего не знают. А когда им объяснили, всё равно так и  не поняли, зачем пришёл пароход с «большими чайками».

Вскоре пять самолётов под командованием Каманина взлетели с олюторского берега и пошли вдоль берега на столицу Чукотки Анадырь. И вот, наконец, пришло известие, что лётчики Каманин и Молоков вывезли из лагеря Шмидта первые пять человек. «Смоленск» принял и вывез первых челюскинцев. Вся страна напечатала репортажи Владислава Микоша. Он стал в эти дни всенародным корреспондентом.

 Воздушный бой оператора

…Шёл второй месяц Великой Отечественной войны. На одном из Крымских военных аэродромов капитан третьего ранга кинооператор Микоша ждал вылета. Ему нужно было отснять налёт нашей авиации на румынский порт Констанцу или на нефтяные базы Плоешти. Позже Гитлер скажет, что Крым был «авианосцем» Советского Союза в борьбе против румынской нефти. Немцы усиленно охраняли эти базы.

Кадр из документального фильма «Битва за Севастополь» (режиссер Василий Беляев, 1944 год). Источник: Источник: www.russiainphoto.ru.

Накануне за обедом в столовой начальник штаба сказал ему: «Вылет перед рассветом. Шансов на возвращение, сами понимаете…» «Меня беспокоит другое, – сказал оператор, – снять бы», «Ну, конечно – ответил начштаба, – тем более, что плёнка сгорит вместе с вами. И учтите, мы будем вынуждены лишить машину стрелка-радиста, ведь места нет, и вам придётся его заменить. Причём, возможно, именно тогда, когда вам захочется снимать».

В этот час вернулась с очередного боевого задания эскадрилья. Из двенадцати самолётов приземлилось только семь. Через несколько минут приземлился ещё один – прямо на живот, еле дотянул, с раненым стрелком-радистом. Тогда начштаба запретил брать на борт оператора. Но Микоша уговорил: «Всё будет в порядке, я везучий».

Они летели, и он знал, что нападение «мессеров» неотвратимо. Что перед ними поднимется непроходимая стена заградительного огня. Чуть светлело. Он стал снимать машины своих. Потом, отложив камеру, взялся двумя руками за пулемёт. Приложился. Подумал: та же камера, так же нужно смотреть в визир, выискивая кадр – цель. Опасности ещё не видно, но нервы на пределе.

Вдруг внизу, в стороне блеснули вспышки огня. Он схватил камеру. Сильный рёв моторов заглушал работу её механизма. Он снимал. Вдруг рядом идущий самолёт, круто снижаясь, отвалил в сторону. За ним потянулся чёрный шлейф дыма, из правого мотора выбивалось пламя. Наконец, далеко внизу он увидел белые венчики парашютов. Подумал: что-то с ребятами будет, ведь они приземлялись на чужой земле.

Вдруг он ощутил звенящие удары. Он упал на дюралевый переплёт и увидел несколько светящихся рваных пробоин в обшивке машины. Снова взял в руки камеру. Прильнув к аппарату, увидел в визире ровные квадратики города. Оттуда неслись в нашу сторону огненные струи трассирующих снарядов. Резкие строи холодного воздуха, шипя и свистя, врывались в пробоины. Наконец, наступил самый важный момент – сейчас самолёт должен сбросить бомбы в цель. Пилот, как договорились, дал ему согнал и Владислав нажал на спусковой крючок аппарата. Через визир увидел, как на земле стали вспыхивать всполохи пламени и поползли вверх чёрные грибы разрывов. Самолёт развернулся и лёг на обратный курс. Впереди, резко теряя высоту, дымил ещё один наш самолёт.

Ну, вот и нагрянули «мессеры». Владислав отложил камеру и взялся за пулемёт. Он знал: жди нападения от солнца, немцы любят им прикрываться. Несколько раз выныривали нападавшие, бросаясь на нашу поредевшую эскадрилью. Владислав делал всё, чему на земле его учили стрелки-радисты, но результатов своей стрельбы не видел.

Кабина заполнилась едким дымом. Из пробоины в левом моторе выбивалась струйка масла, а за ней – лента дыма. Мотор давал сбои. Они летели на одном моторе, всё теряя высоту. Минуты растянулись в вечность. Впереди песчаная коса. Микоша внушал пилоту: «Сажай, сажай машину на воду!» Сам сгруппировался, приготовившись к удару о воду. Пилот, не выпуская шасси, посадил машину на живот. Ему помогли выбраться. Стали считать пробоины. Насчитали шестьдесят четыре. «И как это они ухитрились ни одну тягу не перебить. Вот тогда точно была бы хана!», – заключил пилот.


Материалы по теме