Зак Марк Ефимович: «Мы хранители огня» (1999)
С замдиректором НИИ киноискусства беседовала Наталья Милосердова.
Опубликовано: http://niikino.ru/. Фото: страница niikino.ru в facebook. НИИ киноискусства, декабрь 2014 года. (В марте 2022 года деятельность компании Meta, которой принадлежит соцсеть facebook, в России признана экстремистской и запрещена)
Как сообщил seance.ru, раcформирован Научно-исследовательский институт киноискусства, а его сотрудникам предложено перейти в новый отдел в Музее кино.
Эта беседа состоялась в 1999 году. Это было самое легкое интервью в моей жизни: я только расшифровала запись с диктофона, мне не пришлось его ни перекомпановывать, ни редактировать, ни сокращать. Потому что Марк Ефимович говорил «как по писаному».
Более того, когда я прочитала его сегодня, проводив Марка Ефимовича в последний путь, оно оказалось невероятно, я бы сказала, трагически актуальным, совсем не устаревшим – только какие-то книги, бывшие в стадии замысла – уже вышли, а большинство из упоминаемых ведущих сотрудников, увы, тоже покинули нас…
Удивительная вещь, Марк Ефимович, еще раз, на мой взгляд, внес свою лепту в судьбу института, так как я предлагаю обсудить те же вопросы, которые обсуждали мы с ним 12 лет назад – сегодня. И понять – остаемся ли мы «хранителями огня», и как нам жить, чтобы он не иссяк в нашем очаге.
Наталья Милосердова, с.н.с НИИ киноискусства
Статус как отдельных сотрудников, так и института в целом у зарубежных коллег очень высок. Вы еще учтите – нигде в мире нет такого института как наш, он уникален: на Западе существуют либо кафедры при университетах, где основная деятельность профессуры – преподавание, либо центры национальной кинематографии, функции которых ближе скорее к функциям нашего Госкино, и нет другого такого института, где главная деятельность сотрудников – исследовательская, а главный результат – книга.
Н. Милосердова: Для чего сегодня нужен наш институт?
М. Зак: Совершенно справедлив вопрос: зачем институт? Отечественное кино находится в далеко не лучшем состоянии, картины наши проходят мимо зрителя, более чем на 90% экраны заняты зарубежной продукцией. И вдруг — целый институт, который называется Научно-исследовательский институт киноискусства, занимает целый особняк в Дегтярном переулке. Нужны ли киноведение, книги о кино в условиях, когда само кино находится под вопросом? Недавно, перечитывая записные книжки Твардовского, встретил такую мысль, что бывают периоды в жизни искусства, когда споры о нем — важнее, чем само искусство. И, похоже, сейчас именно такой период. Я не очень люблю само определение «киноведение», мне больше нравится понятие — «литература о кино». Что такое эйзенштейновские тетради, лекции Тарковского, устные рассказы и режиссерские уроки Ромма? Это высокой пробы литература о кино — трудами его отцов-основателей. И мы, киноведы, в меру своих сил и возможностей, должны поддерживать эту самую традицию. Раньше как было? В советские времена — была твердая вертикаль: Госкино, студии по всему союзу, затем — прокат, кинопромышленность, и где-то в самом низу — учебные заведения, научно-исследовательские ячейки и т.д. Сейчас вертикаль рухнула — осталось Госкино, и, простите меня, остались те самые учреждения, ВГИК, Музей кино, НИКФИ, наш институт, которые были где-то в самом низу…
— По-моему, при этом — мы там внизу и остались…
— Согласен. Тем не менее, оказывается, наука о кино и учебные заведения, помимо своих основных функций, выполняют еще и структурные функции — они стали корневищами древа кинематографа, которое еще существует. Вот — некое изменение функции нашего института и науки о кино в целом: структурная основа. Вы правильно сказали, что институту исполнилось уже 25 лет. Мы не праздновали юбилей, потому что денег нет, а потом, мы хотели объединить его с выходом уникальной совершенно книги «Шедевры отечественного кино». Это сто очерков о лучших наших фильмах, снабженных набором фотографий, выложенных в монтажные композиции каждой картины. Это огромный «волюм» в тысячу страниц, который сделан под руководством Маматовой, царство ей небесное, — так и не увидевшей готовой книги. Этот том лежит в издательстве, он проплачен, макет готов, но случился кризис 17 августа, и этот дорогостоящий проект завис. Мы еще надеемся, что отпразднуем презентацию книги и одновременно юбилей института, пусть и с опозданием — наш институт был организован Постановлением правительства от 21 сентября 1973 года. Он был организован при решительном участии Владимира Евтихиановича Баскакова, который был первым директором нашего института (он от нас, к сожалению, тоже уже ушел в мир иной, как и многие другие), он очень много сделал, для того, чтобы институт начал функционировать. Человек он был своего времени, сложный, но — неординарный. А институт он любил — как свое детище. После Баскакова пять лет у нас, как известно, директором был Алесь Адамович, тоже ушедший ныне в мир иной. Человек широко известный — человек творческий и политический. Конечно, не только институт был его заботой — он в это время был весьма занят в самых различных структурах и власти, и политики, и культуры, и кино. Но, надо отдать ему должное, в свое время он сказал на ученом совете: «Что бы не случилось вокруг нас, институт должен быть вне политики. Мы научное учреждение, а не митинговый зал». В какой-то мере этот принцип выдерживать удавалось.
— В тот период, когда пришел Адамович, новый человек на волне перестройки, принадлежащий к политической и литературной элите, — был как-то изменен курс института?
— Прежде всего, мне кажется, в этот период институт стал как бы раскрывать свои двери, кинематографическая специфика не терялась, но она как бы становилась частью общегуманитарного процесса — мы были связаны с литературой, с публицистикой, с мировым киносообществом. Достаточно сказать, что в этот период у нас были интереснейшие конференции с нашими американскими коллегами — в Москве, в Вашингтоне, в Лос-Анджелесе. И, конечно, для того, чтобы все это сделать, нужен был авторитет Адамовича, его международные связи.
— Помнится, тогда планировалась и активно обсуждалась идея создания политической истории кино, где процессы, происходящие в кинематографе были бы сопряжены с движением общества в целом, с политическими переменами.
— Мы частично осуществили эту идею: вышло четыре тома под разными названиями, они вполне автономны, самостоятельны: один том — «Россия, революция, кинематограф» — написал Листов, второй том под редакцией Маматовой — «Кино, политика и люди 30-х годов», затем был том под редакцией Трояновского «Кинематограф «оттепели», и последний том — «Кино России: парадоксы обновления» о 90-х годах, редакторами были Дубровин и ваш покорный слуга. Говорить о том, что это — точное воспроизведение истории советского и отечественного кино в объеме всего материала — нельзя, но это, если хотите, — концептуальный взгляд на наше прошлое и настоящее. Открылись архивы, мы получили доступ к массе материалов — тем не менее, это авторские книги, сохраняющие все признаки полемики.. Говорить об этом четырехтомнике как о фундаментальном труде, который начисто пересматривает все бывшее до этого в киноведении — неверно. Традиции сохранялись, но новые материалы вошли. Это направление нашей научной деятельности можно назвать источниковедением. Днями вышла книга «Живые голоса кино» — в ней выступления всех наших ведущих кинематографистов 30-х — 40-х годов, от Эзенштейна, Пудовкина, Довженко до Романа Кармена и Зои Федоровой, причем все тексты ранее не публиковались. Книжку эту делал Парфенов вместе с РГАЛИ — Российским Государственным архивом литературы и искусства.
— Выступления — где? На официальных совещаниях?
— На худсоветах, в Госкино, у тогдашних его руководителей Большакова, у Дукельского…Мы выбирали наиболее дискуссионный материал: обсуждения «Бежиного луга» и второй серии «Ивана Грозного» Эйзенштейна, постановления ЦК о фильме Лукова «Большая жизнь». И вот что любопытно: все эти художники, вынужденные выступать, откликаясь на постановления Партии и Правительства, занимались этой риторикой — в начале и конце выступления, вместе с тем сохраняли поразительное чувство собственного достоинства и самостоятельность мышления — тексты это доказывают. Больше того, иногда их позиция была наступательной, скажем, на обсуждении Постановление ЦК о фильме «Большая жизнь» прозвучали требовательные интонации в выступлении Пырьева, который тогда вместе с Роммом в 46-ом году (!) выдвинул идею создания Союза Кинематографистов, на что министр Большаков вынужден был обороняться, и закричать ему из президиума: «Вы что, хотите управлять кинематографом вместо государства?! У вас ничего не выйдет!» Публикации такого рода документов свидетельствуют: наши Великие не были послушными марионетками в руках властей. Они были — художниками, они были «богатыри — не мы»! Конечно, наш институт печатал усилиями Фомина большое количество документов о том, что Госкино осуществляло очень жесткую, болезненную цензуру над всеми ними. Но вот из сопоставления документов, опубликованных в книгах «Полка», «Запрещенные фильмы», «Кино и власть» и книги «Живые голоса кино» вырисовывается неоднозначная, диалектичная картина того, что было. Это биография искусства и биография этих людей, которая проходила через их сердца, и потом порождала и великие фильмы, и инфаркты. Это направление, связанное с прошлым. А сегодняшний день мы тоже стараемся не обходить. Хотя, конечно, хотелось бы вмешиваться в современный кинопроцесс более активно. Но сейчас художники очень болезненно относятся к предложениям участвовать в обсуждениях, разговорах — они полагают это посягательством на свою творческую независимость, поэтому так не любят критику. Хотя критика иногда, действительно, ведет себя совершенно беспардонно. Так или иначе — антагонизм творцов и критиков существует, и наш институт должен быть той структурой, где взаимодействие художественного и искусствоведческого начал, должно происходить с наибольшей пользой для обеих сторон.
— Что для этого делается?
— Пока недостаточно, на мой взгляд. Ну, например, научный сотрудник нашего института Наталья Милосердова создала справочник «Кино России: новые имена», где представлены 350 человек, вошедшие в кинематограф в конце 80-х, 90-х годах — от актеров до продюсеров. Справочник мгновенно разошелся и стал уже библиографической редкостью. Кроме огромного справочного материала, который мы издаем, надо указать на работу наших социологов, возглавляемых Жабским. Совсем недавно у них проходили слушания в Думе на тему «Жестокость и насилие на экране и в жизни». Отдел социологии подготовил этот материал, он был издан отдельной брошюрой, и стал основным документом, на основе которого происходила дискуссия. Будет ли продолжаться это сотрудничество института с Думой, будут ли на основе наших разработок приняты какие-то законы — вопрос открытый, но важен сам факт, что наш институт принимает участие в законотворчестве. Госкино пытается найти ответы на нелегкие вопросы — куда нам двигаться, время от времени создает планы развития кинематографа до 2000-го года, до 2005-го года… И как правило, именно наши сотрудники готовят и вспомогательные материалы, и программы в целом. У нас была традиция регулярных встреч с творческими работниками – вот в этой самой комнате на втором этаже — был отдел теории, возглавляемый Артемом Дубровиным (мы все время говорим об ушедших людях), здесь побывали на этих разговорах огромное количество людей — от Герасимова до Соловьева, Иоселиани, Михалкова, Абдрашитова… На основании этих бесед мы издали книгу «Беседы на втором этаже». Она не очень знаменита — может, потому, что мы плохо рекламируем свои книги, и тираж, конечно, был порядка 500-700 экземпляров. Но эта книга есть, и для историков она представляет огромный интерес. Сейчас, к сожалению, эта традиция встреч с киноработниками — прервалась[1]. Попытки организовать такие встречи были, но чаще всего — безответные. Творцы привыкли к атмосфере фестиваля, праздника, к большим аудиториям, к присутствию прессы, фотокорреспондентов. А атмосфера рабочей встречи для серьезного делового разговора с несколькими научными сотрудниками — их не прельщает. Но мы решили возобновить наши традиции, и этой осенью намерены провести конференцию на тему: «Кино 90-х годов — первые итоги». Мы пригласим и творцов, и критиков, которые еще не работают в нашем институте, людей разных поколений.
— А институт участвовал в «круглых столах», проводимых гильдией кинокритиков?
Мы участвовал своими людьми. Начнем с того, что Мирон Черненко, возглавляющий гильдию, наш сотрудник. И ни одна дискуссия не проходит без выступлений Шиловой, Шемякина, и других ученых нашего института. Но у меня убеждение, что фестивальная, праздничная, суетная атмосфера не способствует подлинно научной глубине дискуссий.
— Каковы издательские дела института?
В период празднования 100-летия кино мы выпустили более 20 книг. Но мы теперь — «и швец, и жнец, и на дуде игрец»: мы не только пишем книги и принимаем их на ученых советах, мы сами их относим в издательство, издаем за наши деньги, тиражи приходят к нам, и мы сами их распространяем — через магазины «Глобус», «Москва», через точки в «Киноцентре», Госкино, Союзе кинематографистов, через коллекторы и библиотеки. То есть, если наше дело раньше было написать и сдать в издательство «Искусство», а потом уже раскрывать газеты и читать отзывы, сейчас весь процесс от замысла до кассы — на нас.
— Вы сказали «издаем на свои деньги» — это бюджетные средства?
— Крутимся: бюджет как у всех гуманитарных учреждений — нищенский. Недавно на коллегии Госкино обсуждали бюджет такого важного, интересного издания как «Искусство кино», так вот журнал получает от государства через Госкино во много раз больше, чем наш 150-человечный институт. Мы не в обиде, журнал нужный, и статьи наших сотрудников печатает постоянно, но есть общие беды российской науки, и здесь мы от прочих не отличаемся ничем. Выбиваем деньги где только можно — через чрезвычайно редких спонсоров, под юбилейные программы… Но помимо книг мы ищем и новые формы киноведения: скажем так — киноведения на пленке. У нас была киновидеолаборатория, где известный режиссер-документалист, бывший сотрудник нашего института Марина Голдовская создавала мемуары на пленке. Она брала длительные интервью у людей, которые прожили всю жизнь в советском кино и сейчас подводят итоги (многие, увы, уже подвели). У нас есть записи больших бесед с Хейфицем, Солнцевой, Траубергом, и многими другими.
— А почему Вы сказали — была лаборатория?
Потому что сейчас Голдовская уехала в Америку, технология осталась, хотя, конечно, устарела слегка. Сейчас, насколько мне известно, эту серию хотят продолжить Фомин и Трояновский. У нас существует и такая нетрадиционная форма киноведения как фильмы. Режиссер-документалист, доктор искусствоведения, Галина Долматовская делает картины, принадлежащие нашему институту.
— Они тоже о людях кино?
— Конечно. Скажем, фильм «Адрес кино – Красногорск» — сделан на основе огромных документальных архивов Красногорского фильмохранилища. Идущий сейчас на многих фестивалях фильм «Иван Мозжухин, или Дитя карнавала» сделан на совершенно новом уникальном материале, который Долматовская открыла, набрала во Франции и других странах, фильм о малоизвестном периоде жизни артиста в эмиграции.
Еще один нетрадиционный образец киноведения на пленке придумал Николай Изволов —восстановленная им на основе буквально 2-х десятков сохранившихся кадров комедия Медведкина — произвела фурор не только в среде отечественных киноведов, но от этой работы в восторге и зарубежные исследователи. Это направление тем более перспективно, что не требует ни особой технической базы — это можно сделать на любом компьютере, ни больших денег — фильм распространяется на видеокассетах…
Да, мы используем все новые возможности, которые нам дает компьютер. У нас есть страничка в интернете, содержащая сведения о нашем институте, информацию о том, что мы издаем, какие заказы можем выполнять. У нас огромная библиотека, фототека…
— А фототека как формировалась?
— Достаточно стихийно — значительная ее часть перешла к нам из издательства «Искусство», но и до того, и сейчас мы и сами собираем фотоматериалы. Но наша главная ценность — это люди, фанатически преданные своему делу: как Екатерина Вишневецкая, которая уже несколько лет самоотверженно занимается упорядочением, систематизацией, пополнением нашего фотоархива.
При этом — люди эти принадлежат к разным поколениям, то есть, можно говорить о некой преемственности, о том, что научный потенциал и традиции не будут потеряны?
Все ситуации, о которых мы с вами говорим — конфликтны. И эта — тоже. Вы видите как уходят старики, мое поколение: недавно ушел от нас Владимир Михайлов, историк кино, успевший увидеть свою последнюю книгу о кинематографе старой Москвы, и многие другие, не будем заниматься этим печальным мартирологом. Но, тем не менее, «старики» еще сохраняют в нашем институте высокий статус, патронируют науку. Скажем, Леонид Константинович Козлов — президент фонда Андрея Тарковского. Виктор Листов — кроме того, что он — известный киновед, еще и замечательный пушкиновед. У него под грифом нашего института выходит книга «Новое о Пушкине», где говорится о наследии поэта в разных видах искусства: речь идет о гораздо более сложных вещах, чем экранизация — о духовном наследии Пушкина, которое так или иначе проявляется, и в кинематографе — тоже. Книга скоро выйдет в свет. Мы все время как бы пытаемся тронуть локоть соседа, мы не хотим замыкаться только в своем киноведческом чреве. И хотя пушкинский юбилей был в высшей степени громким и помпезным, наш вклад — рабочий: эта книга. Далеко не каждый институт нашего профиля имеет периодические издания — у нас целых два: теоретическое издание «Киноведческие записки» — вышло уже 42 номера — это бесценный кладезь материалов теоретического и мемуарного характера, во главе и замысла, и редакции стоит Александр Трошин; и набирает силу наше новое издание — так называемый «Кинограф», который издается отделом фильмографии и библиографии, возглавляемым Татьяной Симачевой. В нем сосредоточено большое количество материала, связанного с литературой о кино. Это библиография и фильмография мастеров кино, биографии киноведов, перечень их трудов, это рассказы кинематографистов. То есть, если они делают материал о конкретном человеке, то вы получаете полную картину его деятельности — все, что сделано им, и все, что сделано, написано о нем.
— А если, к примеру, я хочу узнать, как возник и функционирует, скажем, фестиваль «Киношок»? Могу я найти такую информацию внутри института?
— Все материалы есть, но чтобы получить сведенную воедино исчерпывающую информацию, надо сделать заявку, и материал будет подготовлен. К нам приходят люди со студий, с телевидения, которым нужен ряд сведений, связанных с их передачей, фильмом, дают заказ — и мы им готовим материалы.
А насколько оперативно фиксируется новая, текущая информация. Я почему об этом спрашиваю - уже больше года существует Информационный бюллетень студии им. Горького, а во время фестиваля Слава Шмыров презентовал первый выпуск бюллетеня российской кинематографии «Кинопроцесс». Наша информация запаздывает по сравнению с такими изданиями, на этом направлении мы сегодня неконкурентоспособны.
— Почему мы отдаем эту область деятельности другим структурам, и, имеет ли смысл создавать такие параллельные структуры, может, разумнее объединить усилия, ведь у нас бесспорное преимущество — есть база, методика и опытные сотрудники?
В какой-то мере вы правы, но все же у нас разная специфика: мы расписываем все основные издания и газеты, не только специальные кинематографические, и создаем картотеки, которые сейчас переводятся в электронный вариант — в компьютерные картотеки.
— В электронном варианте тоже будет только библиография, или и сами тексты тоже?
Невозможно сохранить весь этот огромный поток сегодняшней кинобеллетристики даже при чудовищной емкости компьютерной памяти — у нас не хватит ни электронных, ни человеческих ресурсов на это. Поэтому мы ограничиваемся как бы расставлением вех, даем ориентиры, информацию о том, где что находится. А тот, кому нужен этот материал, уже сам по этим «вешкам» может его найти. Хочу вернуться к теме преемственности поколений: у нас открыта заочная аспирантура, к нам пришли пока пять молодых аспирантов, очень перспективных. Руководят работой над диссертациями наши ученые мужи — такие, например, как сотрудник нашего института Майя Туровская…
— Она, наверное, уже больше времени работает за границей, чем в России.
— Наезжает, тем не менее.
— Марк Ефимович, мы вышли еще на одну проблему: помимо того, что мы очень много людей потеряли физически, но еще ведь много народу ушло просто на сторону — наши сотрудники востребованы и в международных киноструктурах, и на телевидении, и на студиях, и в периодических изданиях. Это, конечно, делает честь институту, но достаточно ли сегодня научных сил, и есть ли какой-то план привлечения молодых в киноведение?
— Повторяю, что мы работаем на очень конфликтном, дискуссионном поле. У нас более чем скромные зарплаты — «остепененный» старший научный сотрудник, который пишет книги, получает семьсот рублей в месяц. Мы не можем насильно удерживать людей, они действительно уходят, в первую очередь — на телевидение, доходнее оно и прелестней, но те, кто действительно привержены киноведческим идеалам, остаются в институте на полставки, и работают не хуже, чем раньше.
— Там – для денег, здесь – для души?
— Да, душа просит. Коллектив не большой, но у нас на сто сотрудников 12 докторов и 38 кандидатов наук, и несколько человек делают диссертации. Работает совет по диссертациям. Скажем, представитель знаменитой кинематографической династии, известный киновед и автор сценариев документальных фильмов Лев Рошаль, пару лет назад защитил докторскую диссертацию в нашем совете на тему авторского начала в неигровом кино. Блестящая диссертация. Это представитель как бы старшего поколения, представитель среднего — ученый секретарь ин-та Дмитрий Караваев защитил у нас же уникальную кандидатскую диссертацию о кино трех Китаев — континентального, Тайваня и Гонконга. На совершенно поразительном, им самим добытом материале — он знает язык, он там работал, — сейчас он готовит книгу.
Тем не менее, все мы без исключения вынуждены подрабатывать на стороне, чтобы свести концы с концами. Но если бы у нас, к примеру, была концепция исследования современного кинопроцесса, которая оказалась бы интересной и нужной творцам, может быть — они могли бы заказать нам эту работу, финансировать ее? Может быть, тот же фонд Горбачева, который заявил о работе над летописью перестройки, заинтересовался бы и нашей летописью перестройки в кино, и тоже оплатил бы работу? Вот существует ли система поиска конкретного заказчика — работо- и деньго-дателя? Тогда бы люди могли себе позволить работать только на институт.
— Это совершенно замечательный вопрос, который я вам как раз могу и адресовать. Прошли те времена, когда дирекция, начальство придумывали какие-то планы, концепции, спускали их сверху, и коллектив их осуществлял. Сегодня процесс генерации идей, планов, концепций, — это забота всего коллектива и каждого сотрудника. Вот вы попробовали со своей летописью выйти на фонд Горбачева? Не-ет. Рожайте, братцы, эти идеи, приходите, приносите!
— То есть – инициатива приветствуется!
— И наказуется, потому что вы же будете эту идею осуществлять — больше некому. Людей, которые бы специально этим занимались, у нас нет. А мы, как институт, можем только поддержать. Поймите, что дирекция института сейчас вынуждена решать, в первую очередь, административные вопросы: надо в буквальном смысле сохранить крышу над головой — здание, являющееся памятником архитектуры, надо надлежащим образом содержать, оплачивать коммунальные услуги, далее — технически оснащать институт, заниматься издательскими делами, умудряться оплачивать, пусть минимально, работу сотрудников… Миллион проблем! Раньше большинство из них решало государство, теперь все на нас самих. Поэтому после Баскакова и Адамовича я не могу не назвать Будяк Людмилу Михайловну, которая, являясь и научной величиной — она занимается кинематографом Африки, Востока, — одновременно занимается и всеми управленческими делами. Как ей это удается?! Она соединяет в себе и ученого, и политика, и менеджера, и дипломата, только что с протянутой рукой не ходит.
— Еще про одну бесспорную заслугу руководства вы не упомянули — институту удалось отстоять свой научный коллектив, избежав прошедших почти во всех организациях глобальных сокращений.
— Мы говорили о современном кинопроцессе. Но современный экран на 90% занят зарубежной кинопродукцией, мы обязаны думать о репертуаре в целом, а не только о российской его части. Я полагаю, что именно энциклопедическое направление является одним из заметных дел нашего института. Мы издали в красивых книжках энциклопедию американских киноактеров, энциклопедию европейских киноактеров. Сейчас будем издавать энциклопедию мировой режиссуры. Во главе этой работы стоит известный американист Елена Николаевна Карцева. Что это нам дает, кроме бесконечного труда и забот? Мы пытаемся беспорядочное впитывание репертуара нашим зрителем ввести в какие-то цивилизованные рамки, чтобы зрители читали не только сплетни типа «кто с кем» в глянцевых журналах, а чтобы был некий свод знаний, вполне серьезных. Чтобы человек мог выбрать фильм с конкретным актером, прочитав очень серьезную, продуманную, прочувствованную его биографию.
— Эти книги большими тиражами выходят?
— Чуть-чуть большими — 1 тыс. экземпляров, но они уже разошлись!
— А об отечественных актерах таких энциклопедий не планируется?
— Уже идет работа над большой энциклопедией, мы надеемся в будущем году ее завершить, кровь из носу — достанем деньги, чтобы ее напечатать. Книга называется «Русский актер на экране» — диапазон от Мозжухина до Машкова, 250-260 имен в словнике на сегодня[2].
— Все-таки, Марк Ефимович, может создаться впечатление, что институт работает в режиме выживания, что все силы руководства направлены на то, чтобы добыть средства на прокорм сотрудников и издание их книг. А есть ли перспективы перехода из режима выживания в режим нашей острой востребованности?
Должен сказать, что режим выживания присущ сегодня не только всей нашей культуре, но и промышленности, и стране в целом. Институт нужен не только для того, чтобы так или иначе кормить полторы сотни своих сотрудников. Плохо, но кормить. Институт нужен для того, чтобы кинематограф приобретал черты разумного процесса, в котором есть мысли, творческие замыслы, отсчет того, что сделано, накопление материала, выход на мировой кинопроцесс. Долго дискутировали, нужно ли Госкино, нужен ли Союз кинематографистов. Сейчас выясняется, что все эти структурные элементы все-таки имеют свои функции. Государственная доля участия в кинематографе необходима, весь общественный фонд, сосредоточенный в союзе кинематографистов, важен. Важны и люди, которые умели бы объединять все эти разрозненные, хаотичные, как бы находящиеся в броуновском движении события в некий поток, в некую структуру — и этим занимаемся мы.
— А чем сейчас занимается, например, отдел теории института?
Он создает книгу «Кино в масштабе века» — это ряд исследований под одной обложкой, где кинематограф будет поставлен в контекст развития гуманистической мысли 20-го века. Я могу рассказать, чем занимается каждый отдел, вплоть до бухгалтерии. Но мне не хотелось бы мельчить наш разговор, обсуждая как продвигается выполнение программ, утвержденных Госкино. Важнее говорить о наших общих задачах и проблемах.
Ну а если к нам придет Никита Михалков и скажет: вы замечательные книги пишете, прекрасно информацию собираете, мемуары и архивные материалы публикуете, а можете вы нам сказать, что нам делать, чтобы зрителя вернуть в кинотеатры, чтобы наши фильмы вернули былую (недавно) популярность на международных фестивалях? Скажите, что мы неправильно делаем?
Если Никита Михалков придет к нам с этим, мы его забросаем фактами. Например, в прошлом году отдел социологии сделал по заказу Московской мэрии большую работу о том, как существует и выживает кинопрокат в Москве. Сейчас отдел поехал в Белгород и исследует ситуацию там. И так по каждому разделу я могу набросать тебе эти данные. Но ты права в том смысле, что из всех этих многочисленных факторов не складывается целое, я бы не решился сказать, что мы властители дум современных кинематографистов. И дело не только в измененном типе киноведения, но и измененном типе художника. Недавно на пресс-конференции на Роттердамском фестивале я слышал выступление Баширова, показавшего там свой фильм «Железная пята олигархии», заявившего на приличном английском языке, что ему плевать на любого зрителя. Что он делал картину для себя и для своих друзей, которые дали ему деньги. На что автор очень любопытной картины «С днем рождения!» Лариса Садилова буквально закричала: «Как – для себя?! Я два года по крохам собирала деньги, чтобы снять этот фильм про роддом — для тех, кто еще будет рожать, для того, чтобы Россия рожала!» Вот тебе два типа художника — из новых, молодых. Я на стороне Садиловой. Я на стороне Шукшина, чей юбилей мы недавно отметили, и который говорил: «Вывернись наизнанку, завяжись узлом, но не кричи в пустом зале!» Вот мы тоже завязываемся узлом, чтобы быть услышанными в пространстве нашего киномира. Как это происходит – как слово наше отзывается?.. Но я уверен, что подобно другим гуманитарным учреждениям, наша жизнь не исчерпывается только сегодняшним днем выживания — так или иначе мы являемся звеном в трагическом российском процессе культурообразования и будем пытаться этот трагизм обратить на пользу духовного возрождения отечества.
— Каковы наши взаимоотношения с Госкино? Дает оно нам какие-то конкретные исследовательские задания, поручения?
— Госкино нам не просто дает деньги, точнее, их нам дает министерство науки через Госкино. А с Госкино у нас система договоров: мы предлагаем темы — 10-12 в год, они их рассматривают, корректируют, и, если утверждают, то дают деньги под конкретную тему. Но мы находимся в бюрократической структуре бюджетных ассигнований на науку вообще. Здесь очень строгие лимиты, ты, скажем, заслужила за свой справочник получать в три раза больше, чем сейчас. Но мы можем только сказать тебе — Наташа, ты молодец! Вот и все поощрение.
— Спасибо и на этом. Но я бы предпочла, чтобы институт купил мне картридж, чтобы я не бегала каждый раз, как нужно вывести текст, в институт. Кстати — как у нас с техническим оснащением института? У нас ведь половина сотрудников до сих пор работают на пишмашинках...
— Компьютеры в институте есть, но не в каждом отделе, их, конечно, недостаточно. Правда, у нас есть компьютерный отдел во главе с Валентином Эшпаем, там несколько компьютеров, там возможность выхода в интернет.
— И все-таки глобальный вопрос: существует ли современная концепция развития науки о кино?
— Существует так называемый координационный совет по киноведению в Госкино, где представлены все организации, имеющие отношение к этой науке — ВГИК, Музей кино, Госфильмофонд, наш институт, журнал «Искусство кино», другие печатные издания. Ваш покорный слуга — его председатель. Мы собираемся — не очень часто — и в таком коллективном творчестве на основе информации о том, кто что делает, пытаемся из этой мозаики выложить некую искомую тобой концепцию. Найти общий знаменатель всех усилий сегодня чрезвычайно трудно — Госфильмофонд хранит картины и издает справочники по кино, а он сейчас еще и производит картины, и восстанавливает, и у него есть фестиваль «Белые столбы». ВГИК обучает студентов — и думает, где они будут работать и будет ли у них работа. И так у каждого. И, тем не менее, некую равнодействующую мы найти пытаемся, она проста: подобно тому как существует авторское кино и кино массовое, киноведение с одной стороны является теми жрецами, которые сидят и поддерживают огонь мысли в этом безудержном и бесконечном хаосе. Для этого нужно всегда думать о классиках, о традициях, а с другой стороны, — мы должны думать о зрителе (если, конечно, он есть — Меньшиков на закрытии ММКФ с гордостью сказал, что средняя посещаемость во время фестиваля была 300 человек на сеанс, это в тысячниках-то), мы не можем абстрагироваться от массовой природы кино, киноведение должно быть цивилизованным рыночником, который обращается к зрителю, к продюсеру, и является посредником между экраном и теми, кто эту продукцию воспринимает.
— А Союз кинематографистов как-то интересуется существованием института?
— Союз сейчас тоже переживает трудные времена — им не до нас. И сегодня мы, по сути, связаны только теми людьми, которые работают и на институт, и на Союз. Гораздо более слабая связь, чем на пике перестройки.
— А международные связи сохранились?
— Если говорить о ближнем зарубежье — то контакты минимальные. Раньше регулярно собирались координационные советы, мы делали вместе книги… Сейчас все упирается в отсутствие денег — и у них, и у нас. Бывают редкие встречи по случаю, во время фестиваля заходила узбекская делегация, приходят отдельные люди — по старой памяти. И им, и нам этого общения не хватает. Что касается дальнего зарубежья, тоже стало сложнее — но, тем не менее, мы сохранили связи с американскими коллегами, нам нередко помогают и те, кто уехал туда на жительство. Ряд лет проходят встречи с американской профессурой, последний раз обсуждали тему «Российское и американское кино после холодной войны». Неплохие отношения с французскими коллегами — например, фильм Долматовской о Мозжухине французы взяли в прокат, мы сейчас делаем копию на французском. Многие сотрудники института — приглашаются в Жюри известных фестивалей. Несколько книг, изданных нами: «Звезды Голливуда» под редакцией Карцевой, «Документы «оттепели» Фомина, «Новое о Пушкине» Листова, — прошли конкурс фонда Сороса — подразделение фонда, занимающееся книгами, купило у нас тираж и само распространяет. Книги наших сотрудников используются зарубежными коллегами, специализирующимися на нашем кинематографе. Статус как отдельных сотрудников, так и института в целом у зарубежных коллег очень высок. Вы еще учтите — нигде в мире нет такого института как наш, он уникален: на Западе существуют либо кафедры при университетах, где основная деятельность профессуры — преподавание, либо центры национальной кинематографии, функции которых ближе скорее к функциям нашего Госкино, и нет другого такого института, где главная деятельность сотрудников — исследовательская, а главный результат – книга.
________________________________
1. К вящей радости, — восстановилась. Осенью 2011 были проведены просмотры и обсуждения фильма «Елена» с участием режиссера А. Звягинцева и «Минессота» с участием автора сценария А. Миндадзе.
2. Вышло уже 2 тома, и 1 том — о режиссерах, второй — в стадии завершения
Беседовала Наталья Милосердова.
ЗАК МАРК ЕФИМОВИЧ (14 августа 1929 — 02 декабря 2011)
В 1952 году окончил ВГИК. Доктор искусствоведения (1985).
С 1974 года работал в НИИ киноискусства, прошел путь от научного сотрудника до заместителя директора. Член Союза кинематографистов России. Неоднократно занимался преподавательской деятельностью на многочисленных семинарах творческой молодежи, организовывавшихся Союзом кинематографистов.
Публикуется по вопросам киноискусства с 1951 года. Печатался в научных сборниках, в журналах "Киноведческие записки", "Искусство кино", "Сов. Экран" и др., газетах "Культура", "Экран и сцена" и др.
М.Е. Зак автор многих монографий о теории и истории российского кинематографа, выдающихся актерах и режиссерах.
Библиография (книги) М.Е. Зака:
О. Жаков /совм. с И.Сосновским/. М.,1951.
И. Савченко /совм. с Л. Парфеновым, О. Якубовичем-Ясным/. М.,1959.
Мир экрана. М.,1961.
Юлий Райзман. М.,1962.
Экран и мы. М.,1966.
Рассказ о Пудовкине. М.,1970.
Михаил Ромм и традиции советской режиссуры. М.,1975.
Современная кинорежиссура. М.,1977.
Фильмы о Великой Отечественной войне. М.,1978.
Кино: личность и личностное. М.,1980.
Герой советского кино. М.,1982.
Кинорежиссура: опыт и поиск. М.,1983.
Зримый образ фильма. М.,1986.
Родословная современного фильма. М.,1987.
Андрей Тарковский: Творческий портрет. М.,1988.
Кинопроцесс. М.,1990.
СПРАВКА
- 21 сентября 1973 года по распоряжению Совета Министров СССР был создан Всесоюзный научно-исследовательский институт киноискусства (ВНИИК). Находился в ведении Государственного комитета СССР по кинематографии. Основу нового научного коллектива составили сотрудники отдела истории и теории кино, возникшего в 1929 году на базе Научно-исследовательского кинофотоинститута.
- В апреле 2012 года НИИ киноискусства вошел в состав Всероссийского государственного университета кинематографии имени С.А. Герасимова в результате решения правительства о создании на базе университета федерального научно-образовательного центра.
- Ранее институт находился в старинном особняке («Дом Н.Г. Зимина») в Дегтярном переулке – в самом центре Москвы, рядом с Тверской улицей, до своего переезда во ВГИК в декабре 2014 года.
- Как сообщил seance.ru, раcформирован Научно-исследовательский институт киноискусства, а его сотрудникам предложено перейти в новый отдел в Музее кино.