ПОДСУДИМЫЙ ХАНЖОНКОВ

О роли русского предпринимателя Александра Алексеевича Ханжонкова в российской кинематографии.

ПОДСУДИМЫЙ ХАНЖОНКОВ

05.09.2018


Автор:
Олег Капчинский

Капчинский Олег Иванович — доцент кафедры теории и истории государства и права Академии труда и социальных отношений, преподаватель гуманитарных и государственно-правовых дисциплин Московского финансово-юридического университета, кандидат исторических наук

Опубликовано:  Родина. - 2008. - N 9. - С. 137-139. - ISSN 0235-7089 . - (Российское кино: первые 100 лет).

О роли русского предпринимателя Александра Алексеевича Ханжонкова в становлении дореволюционной кинематографии хорошо известно. Гораздо хуже описана его деятельность после революции, в частности, нахождение в середине 1920-х годов под чекистским следствием и судом.

Александр Хонжонков (сидит слева на фото). Фото: Общественное достояние.

Казачий офицер войска Донского Ханжонков в 1906 году оставил службу и решил заняться кинопредпринимательством. С начальным капиталом в 5000 рублей он отправился в Европу и заключил договоры на поставку на русский рынок фильмов, кинопленки и аппаратуры, а по возвращении домой приступил к выпуску отечественных кинокартин. За десять лет скромное предприятие с полукустарным оборудованием превратилось в самое крупное в России акционерное общество по производству игровых, документальных, научно-популярных и мультипликационных фильмов.

Октябрьская революция застала Ханжонкова в Крыму, куда он выехал на лечение весной 1917 года. В Ялте он купил земельный участок, где оборудовал летнюю съемочную базу. Здесь под его руководством проводились съемки игровых фильмов. Осенью 1920 года Ханжонков вместе с семьей эмигрировал в Константинополь, где открыл прокатную контору и демонстрировал на местных экранах прошлые постановки. Переехав спустя год в Вену, он попытался наладить производство звуковых картин, однако эта попытка закончилась неудачей и финансовым крахом предпринимателя.

В начале 1923 года с переехавшим в Берлин Ханжонковым встретился представитель советского акционерного общества Госкино, занимавшегося производством фильмов, и передал ему приглашение вернуться на родину для работы в создающемся обществе "Русфильм". Ханжонков предложение принял и в ноябре 1923 года вместе с семьей возвратился в Москву. Его приезд был шумно разрекламирован в прессе и отмечен банкетом киноработников, на котором торжественно зачитали приветственную телеграмму наркома просвещения Анатолия Луначарского.

Однако "Русфильм" так и не был создан, и в ноябре 1925 года Ханжонкова приняли консультантом в Госкино, где он проработал четыре месяца. Любопытно, но в состав этого общества входила крупнейшая в Европе его бывшая кинофабрика на Житной улице, получившая название "1-ая фабрика Госкино". Ее директором в 1925 –1926 годах был мой прадед — Михаил Яковлевич Капчинский.

Будучи "красным директором" и членом ВКП(б), он тем не менее считал необходимым учиться у капиталиста Ханжонкова, руководствуясь принципом последнего: "Если среди десяти поставленных моей фабрикой картин получается хотя бы один боевик, он не только окупает расходы всех десяти картин, но я получаю большой капитал" [1]. "Слышал о нем много интересного от его бывших сотрудников, вспоминал Капчинский. — Встретиться с Александром Алексеевичем Ханжонковым мне все же довелось в 1925 году. По приезде в Москву он был назначен руководителем производства на Пролеткино, я работал на улице Житной, бывшей его фабрике. Пришлось мне с ним часто встречаться и в Киеве, когда жена его Вера Дмитриевна Попова-Ханжонкова работала режиссером-монтажером на Киевской кинофабрике. Он, прикованный к креслу, поднимался со своей женой на четвертый этаж, они часто бывали у нас дома" [2].

Об одном умолчал Капчинский, что пришлось ему с Ханжонковым встречаться не только в киноорганизациях, но и на скамье подсудимых...

Иван Николаевич Бурсак (Борис Яковлевич Блатриндер), руководитель Пролеткино, пригласивший 1 марта 1925 года Ханжонкова на работу, был человеком авантюрного склада. В феврале 1920 года, будучи военным комендантом Иркутска, он командовал расстрелом А. В. Колчака, однако в том же году ревтрибуналом и сам был приговорен к расстрелу по обвинению в расхищении ценностей из поезда адмирала. Впрочем, сразу же был помилован и отправлен на фронт, действовавший против Р. Ф. Унгерна, став командующим группой войск Троицко-Савского района Дальневосточной республики. Спустя полтора года он оказался в Москве, где устроился на работу в Промбанк, которым руководил его дальневосточный товарищ А. М. Краснощеков. Этот банк являлся основным акционером Пролеткино, и в 1924 году Бурсак стал членом правления этой организации, а в апреле следующего года — председателем. Ханжонкова он пригласил на должность директора кинофабрики, а затем и своего заместителя по производству, поддержав при этом ходатайство последнего о возвращении дачи в Крылатском. Ряд других ответственных должностей также заняли дореволюционные специалисты [3].

24 ноября 1925 года начальник 2-го отделения Экономического управления ОГПУ Виктор Алексеевич Збруев направил в Центральную контрольную комиссию ВКП(б) письмо, в котором предлагалось снять Бурсака с работы в Пролеткино [4]. В прилагаемом следственном меморандуме, в частности, говорилось: "За последний период из Пролеткино стали поступать сведения о растрате некоторыми сотрудниками подотчетных сумм, в частности указывали на управделами Дукора. Сведения были проверены, и оказалось, что Дукор, имея подотчетные суммы, при своем увольнении из Пролеткино не отчитался в сумме 3340 рублей. На запрос ревизионной комиссии он ответил, что деньги возвратить не может. На основании этого и имеющихся материалов Дукор был арестован... Следствие выяснило следующую картину: Дукор поступил в Пролеткино вместе с Бурсаком по его рекомендации, так как Бурсак знал Дукора еще по Сибири, где они вместе работали: Бурсак был комендантом Иркутска, а Дукор его адъютантом... Самое же главное, почему Бурсак покрывал Дукора, — это боязнь, чтобы не была известна история с колчаковским золотом..." [5]

Предъявлялись в следственном меморандуме Бурсаку также обвинения политического характера, и вот здесь фигура его заместителя Ханжонкова пришлась как нельзя кстати: "Крупным упущением в работе со стороны Бурсака можно считать слабую связь с ячейкой РКП, отсутствие опоры на партийный коллектив и ориентацию в работе на беспартийных... В качестве зав. производственным отделом был Ханжонков, крупнейший капиталист мирного времени, бывший есаул, зарекомендовавший себя при кровавом и жестоком подавлении восстания в Персии..." [6]
В апреле 1926 года была арестована большая группа кинематографистов. Помимо управделами Пролеткино И. А. Дукора, в тюрьме оказались председатель Пролеткино И. Н. Бурсак; директор кинофабрики Пролеткино, в 1905 году бывший агитатором от меньшевистской фракции РСДРП на броненосце "Потемкин", К. И. Фельдман; кинорежиссер Пролеткино В. Ю. Юренев; помощник режиссера Пролеткино и оператор-документалист, ранее снимавший события Первой мировой и Гражданской войн П. К. Новицкий; директор 1-й кинофабрики Госкино М. Я. Капчинский; директор 3-й кинофабрики Госкино М. Л. Кресин, его заместитель В. И. Богомолов, кинорежиссер 3-й госкинофабрики Б. А. Михин; оператор 3-й кинофабрики Е. М. Шнейдер; коммерческий директор госкиностудии Культкино, а до революции заведующий научным отделом фабрики Ханжонкова Н. В. Баклин [7]. Еще против 24 административных и творческих работников Госкино и Пролеткино ОГПУ возбудило дело без взятия под стражу [8]. В их числе были Александр Ханжонков и его супруга Вера Попова, с 1910 года работавшая монтажером.

Возникновение "кинодела", по всей видимости, явилось следствием закулисной борьбы за влияние на кинематографию между наркомом просвещения А. В. Луначарским, в чьем ведении находилось Госкино, и председателем ОГПУ и Общества друзей советского кино Ф. Э. Дзержинским. В пользу этого говорит, в частности, то, что большинство оказавшихся под чекистским следствием руководящих работников Госкино были выдвиженцами Луначарского (заведующий С. А. Бала-Добров, его заместитель А. В. Данашевский, М. Л. Кресин). Показателен и тот факт, что дела Пролеткино и Госкино разрабатывались разными подразделениями ОГПУ (отделением Экономического управления, контролировавшим легкую промышленность, — в первом случае и отделением по зрелищным искусствам Информационного и политконтроля отдела — во втором), а аресты были проведены почти одновременно.

В ходе следствия политические обвинения, в частности во вредительстве, были сняты и остались только хозяйственные: в нарушении режима экономии, растрате, раздутии штатов, служебных злоупотреблениях... Ханжонкову, в частности, инкриминировалось то, что "для съемок картины "Мабул" экспедиция выехала в Ленинград под руководством самого Ханжонкова. Когда Ханжонков увидел, что руководит постановкой молодой неопытный режиссер, то он взял постановку на себя, что заведующий производством не имел права делать..." [9] После передачи дела в суд летом 1926 года все арестованные были освобождены из-под стражи. На скамье подсудимых в Мосгубсуде на процессе, начавшемся весной 1927 года под председательством Ю. Ю. Эрлиха при обвинителе помощнике прокурора Москвы А. В. Филиппове, вместе с Ханжонковым оказалось 15 кинематографистов.

Дела 11 подследственных были выделены в отдельное производство. А в отношении восьми киноработников, в том числе Веры Поповой-Ханжонковой, предшественника Бурсака, ставшего режиссером 1-й госкинофабрики, Дмитрия Бассалыго и, что весьма любопытно, бывшего управделами Пролеткино, с ареста которого началась вся эта история, Ильи Дукора, расследование было прекращено [10].

22 апреля 1927 года председательствующий Эрлих огласил судебный приговор. Восемь человек были оправданы, остальных признали виновными и приговорили: Я. М. Блиоха и Данашевского — к общественному порицанию с объявлением в печати, Шнейдера — к двум месяцам лишения свободы, Кресина — к трем месяцам, Бала-Доброва и Ханжонкова — к шести месяцам, Капчинского — к 8 месяцам, Бурсака — к году [11].

25 июля 1927 года Кассационная коллегия по уголовным делам под председательством А. Г. Глузмана, принимая во внимание, что проступки были совершены осужденными "благодаря объективной обстановке", приняла решение войти в Президиум ВЦИК с ходатайством о полном неприменении к ним определенного приговором наказания [12].

После завершения "кинодела" Ханжонков, единственный из осужденных, был лишен политических прав, так как, в отличие от своих сопроцессников, не имел "революционных заслуг". Это вынудило его расстаться с работой в кино, а прогрессирующий ревматизм, полностью приковавший к инвалидной коляске, заставил переселиться в Ялту. Только после письма начальнику Главного управления кинопромышленности Б. З. Шумяцкому о своем бедственном положении в августе 1934 года он был восстановлен правах и получил персональную пенсию.

Скончался Ханжонков 26 сентября 1945 года в Ялте, пережив войну и оккупацию и избежав сталинских репрессий, которые коснулись ряда его бывших коллег и подельников, в том числе Ивана Бурсака и Михаила Капчинского. Возглавлявший следствие по делу Пролеткино чекист Виктор Збруев в 1930-е годы стал руководящим работником Наркомсвязи. 5 ноября 1937 года вскоре после возвращения из Америки, где он изучал постановку преемника кино — телевидения, его арестовали, а 7 мая 1938 года расстреляли. Он так и не узнал, что родившийся спустя полгода после его ареста сын Александр (Александр Викторович Збруев) станет народным артистом России, известным актером отечественного кино, к созданию которого немало сил и средств приложил Александр Алексеевич Ханжонков.
_____________________________________

1. Капчинский М. Я. Третья песня. Рукопись. С. 5. Личный архив автора.
2. Там же.
3. РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 2. Д. 1850. Л. 462.
4. Там же. Л. 468.
5. Там же. Л. 456.
6. Там же. Л. 461.
7. Там же. Л. 138.
8. Там же. Л. 139.
9. Там же. Л. 76.
10. Там же. Л. 138-139.
11. Там же. Л. 83-84.
12. Там же. Л. 6