Опубликовано: unikino.ru. Васильевская, 13. От Пырьева до Михалкова; 30 марта 2010 года.
Исторический очерк подготовил доктор искусствоведения Валерий Иванович Фомин в марте 2010 г. специально для сайта СК РОССИИ.
Киноочерк был написан В.И. Фоминым весной 2010 года, когда группа кинематографистов объявила о выходе из Союза[1].
Союз кинематографистов Российской Федерации организация достаточно молодая. Он был создан на Учредительном съезде российских кинематографистов, состоявшемся 27-28 февраля 1990 г.
По всем формальным признакам именно эту дату, по-видимому, и следовало бы считать официальной датой рождения нового творческого союза. На его Учредительном съезде были обсуждены организационные формы его устройства и формы работы. Было утверждены руководящие органы – правление и секретариат. Подавляющим числом голосов делегатов учредительного съезда Первым секретарем нового союза был избран И.Ф. Масленников.
Однако хотя все формальные и юридические нормы создания СК РФ были тогда соблюдены, вряд ли есть основания в полной мере считать именно февраль смутного 1990 года истинной датой рождения творческого содружества кинематографистов России. На самом деле история этого содружества гораздо сложнее и куда как протяженнее.
Российский СК рождался не на пустыре и отнюдь не с нуля. В организационно никак не оформленной форме он тем не менее как бы существовал в рамках Союза кинематографистов СССР в виде основного кадрового ядра и даже руководства этой организации. Собственно и сам факт образования СК РФ в феврале 1990 года по большей части стало прямым следствием распада Союза кинематографистов СССР (СК СССР).
СК СССР явился не просто неким предшественником российского СК.
От этой прославленной организации содружество российских кинематографистов практически унаследовало не только стены в историческом здании по адресу Москва, Васильевская, 13, но и многие его основополагающие организационно-уставные формы. И самое главное – весь свой кадровый состав.
Более того: многие нормы и традиции, закрепившиеся в практической деятельности СК СССР, да, пожалуй, и вся его непростая биография, многое предопределили и продолжают предопределять в судьбе и характере нынешнего Российского СК.
И если не особо зацикливаться на бюрократически-юридических деталях, а исходить из сути дела, то настоящую родословную СК РФ следовало бы начинать все же не со смутных перестроечных лет, а с далекого 1957 года. Именно тогда отечественным кинематографистам ценой немалых усилий удалось воплотить свою давнюю заветную мечту о создание своего профессионального творческого союза. 3 июня 1957 на заседании секретариата ЦК КПСС было после долгих предварительных обсуждений и согласований ходатайство инициативной группы кинематографистов во главе с И.А. Пырьевым о создании нового творческого союза получило , наконец, одобрение . Постановление Секретариата ЦК позволило оформить группу инициаторов-энтузиастов в виде официально признанного Оргкомитета по созданию будущего союза. На первом этапе он получил наименование Союза работников кинематографии (СРК).
Пырьевский СРК и следует считать самым прямым и самым близким предшественником нынешнего Российского союза кинематографистов.
Но если уж быть совсем историческим точным, то следовало бы припомнить прародителей СК и куда более старших. Попытки объединить кинематографистов в некий общий союз, который бы взял на себя задачу согласования общих интересов и общих проблем развития нового вида зрелища имели место еще в дореволюционные горы, буквально на заре русского кино.
Сразу после Февральской революции, в марте 1917 года российские кинематографисты, быстрее других сориентировавшись в обстановке всеобщего развала, решили объединиться и создали Союз работников художественной кинематографии. У СХРК была хорошая, здравая программа, но воцарившейся в стране советской власти она явно не пришлась по вкусу и потому эту организацию быстренько прикрыли.
В 1924 году у будущего СК СССР появился еще один первопредок — Ассоциация революционной кинематографии (АРК). Это была уже мощная, успешная, необычайно эффективно работавшая организация-долгожительница , многое сделавшая для развития советской кинематографии.
В 1929 году она была переименована в Ассоциацию работников революционной кинематографии (АРРК) и под этим наименованием вполне конструктивно поработала на развитие советского кино. Поскольку мнение кинематографической общественноститех по общим вопросам репертуарной политике и оценке отдельных произведений не совсем совпадало мнением кинематографического начальства, АРРК был ликвидирован.Это случилось в 1935 году, когда на знаменитом 1-м Всесоюзном совещании кинематографистов не кто иной, как Всеволод Пудовкин торжественно и с выражением зачитал резолюцию о ликвидации так и не сумевшей «перестроиться» организации.
Тем не менее, желание жить и трудиться объединенно у кинематографистов, оказывается, вовсе не пропало. И даже более того — появились к тому новые стимулы и причины. А появились таковые и в виде уже замаячившего перед глазами в качестве соблазнительного примера Союза советских писателей и, что более существенно, — в самом изменившемся устройстве советской кинематографии.
Даже с самыми жалкими остатками былой вольницы к этому времени было совершенно покончено. Как и в других сферах жизни, в середине 30-х была создана железная, суперцентрализованная система управления «важнейшим из искусств». Ее мертвящую хватку кинематографисты испытали на себе и оценили очень быстро.
И, скорее всего, именно этот чудовищный разгул администрировного беспредела и породил светлое мечтание, сладкую кинематографическую грезу о том, что с созданием своего творческого союза работать в кино станет, быть может, хоть чуточку полегче, что объединение по профессиональному принципу станет хоть какой-то отдушиной, если не противовесом госкиношному чиновничеству.
И когда в 1938 году арестовали и с ходу расстреляли главного начальника советского кино Б. Шумяцкого, а на смену ему объявился профессиональный чекист Дукельский, киношники попробовали громко заявить о своем желании снова создать свой творческий союз. Об этой попытке известно только то, что из нее ничего не вышло. Сталин, хорошо разбиравшийся в вверенных ему кадрах и «национальных особенностя» этнических групп, вовремя сообразил, что представителям «важнейшего из искусств» не стоит позволять объединяться в хорошо организованную стаю.
Словно в насмешку мастеров кино запихнули тогда в наспех сляпанный профсоюз кинофотоработников, где они не могли составить и одной тысячной доли от общей массы объединенных киномехаников и пролетариев фабрик кинопленки. При этом режиссерам, сценаристам, актерам и другим творческим работникам вроде и позволили для проформы объединиться в некую художественную секцию, но что ей было делать в рамках профсоюза озабоченного исключительно дележом санаторных путевок и присуждением красных знамен передовикам социалистического соревнования?
Однако мечта о создании своего творческого союза у наших кинематографистов не умерла. И позднее еще не раз напоминала о себе. Чаще и энергичнее других ее проповедовал на всякого рода кинематографических совещаниях и даже пытался осуществить Иван Александрович Пырьев.
На пике обретенной еще в 30-е и годы войны славы и благополучия Пырьева вдруг со страшной силой обуревает искус общественной деятельности.
Как-то быстро и незаметно он выдвигается в лидеры кинематографического сообщества, становится запевалой во всех начинаниях. Причем его набирающее силу атаманство носит абсолютно самозванный и стихийный характер. В лидеры его не назначают, как это обычно случалось в писательских и прочих кругах советской творческой интеллигенции. Он – вольный казак, атаманствует сам по себе, а не по соизволению властей и не по всученной ею же программной шпаргалке. До поры до времени в кармане у Пырьева нет никакого даже пустякового мандата на верховодство в кинематографической среде.
Но в какой-то момент начальство, то ли приняв Пырьева совсем за «своего парня», то ли, наоборот, опасаясь его дерзкой самодеятельности, на всякий случай решается выдать и официальную лицензию на его растущую общественную активность.
Для начала мандатик пока что скромный, не ахти какой — Пырьеву предлагают возглавить Московский Дом кино. Причем даже не директором, а всего лишь художественным руководителем с непонятными полномочиями.
Чтобы оказанная почесть показалась самозваному киноатаману не слишком уж скромной, ему заодно еще предложили стать главным редактором возобновляемого журнала «Искусство кино».
Все это случается летом 1944 года, когда эвакуированные в восточные районы страны кинематографисты начали возвращаться в Москву. Пырьев к тому моменту абсолютно измочален своей беспрерывной каторжной работой на режиссерском поприще. Все годы войны он работал как зверь – просто на износ, не зная ни дня отдыха. Более того: труды его по режиссерской части вовсе еще не закончены. Весной того же 1944 он брошен на прорыв во фронтовой кинохронике, напряженно готовится к съемкам завершающих операций Красной Армии по разгрому врага.
И тем не менее подброшенную начальством наживку с Домом кино и журналом «Искусство кино» он хватает и заглатывает сходу…
Приняв в 1944 году от своего старого друга Г.В. Александрова бразды правления Московским Домом кино, он так раскочегарил работу, развил такую бешеную деятельность, что под его руководством убогонькое заведение, находившееся тогда в ведении Кинокомитета , неузнаваемо преобразилось в считанные месяцы.
Именно благодаря энергии и на редкость инициативной работе И.А. Пырьева сугубо казенное заведение, «контора», место проведения тоскливых обязательных собраний , на которых дохли мухи, — очень быстро стало превращаться в неформальный, подлинно живой центр кинематографической жизни. Пырьеву удалось сплотить кинематографистов, дать мощный толчок их инициативам , зажечь огонек дискуссий по всем животрепещущим проблемам развития советской кинематографии , возобновить давно прерванную научную, теоретическую и информационную работу, создать условия для профессиональной учебы и повышения мастерства. При Доме Кино были созданы и с ходу заработали творческие секции по всем главным кинематографическим профессиям. Актеры, сценаристы, режиссеры, операторы, игровики и документалисты все более откровенно стали обсуждать свои профессиональные проблемы.
На глазах у начальства под вывеской сугубо ведомственного заведения вырастала инициативная, самостоятельная общественная организация, контроль над которой переходил в руки самих кинематографистов. На горизонте вполне явственно обозначилась возможность создания на базе Дома кино настоящего творческого союза, о чем давно мечтали кинематографисты и чего, надо признать, менее всего желал хозяин Кремля.
Пырьеву и правлению тогдашнего Дома кино удалось не только наладить серьезную и многообразную творческую работу. Чопорность и мертвящая официозность были потеснены буквально во всем. Стали проводится яркие, веселые вечера отдыха — с капустниками, необычными концертами. Дом кино прямо на глазах превращался в самое популярное и престижное в Москве место, куда любой ценой стремились попасть едва ли не все московские знаменитости. Заявок и просьб выдать заветный пропуск со всех сторон было столько, что приходилось отказывать даже таким звездам, как Клавдия Шульженко, знаменитым писателям, светилам науки, крупным чинам из госбезопасности и даже директорам (в голоднейшие времена!) крупнейших московских мясокомбинатов.
Если добавить к сказанному, что развитие общественной инициативы, да еще в том направлении и в тех формах, в которых ее развивал непокладистый и слишком самостоятельный Пырьев, совсем никак не вписывалось в атмосферу времени, когда до последнего предела стали завинчиваться все гайки, то громкий скандал с последующими разбирательствами прегрешений и ошибок и как итог — неотвратимыми оргмерами был , по сути дела, неизбежен.
Каплей, переполнившей чашу начальственного терпения и, в свою очередь, венцом всей кипучей деятельности Пырьева–общественника стала дерзкая и рискованнейшая по тем временам попытка учредить наряду с государственными ( сталинскими) премиями еще и свои — сугубо общественные премии самого кинематографического сообщества.
Незадолго до окончания войны, по инициативе Пырьева в январе 1945 года в Доме кино прошло самое дерзкое, самое масштабное и продолжительное мероприятие. На протяжении целой недели кинематографисты дружно отсматривали всю без исключения отечественную кинопродукцию минувшего 1944 года, потом еще три дня, нисколько не оглядываясь на чины и регламент, с зубодробительной истовостью и откровенностью обсуждали увиденное, пытаясь определить лучшие работы по всем основным кинематографическим профессиям. Потом это страстное, не обошедшееся без обид и обмена ударами многодневное обсуждение завершилось голосованием. Членам Дома кино были розданы анкеты для тайного голосования, в которых каждый волен был сам определить лучший фильм, лучшего сценариста, лучшую режиссерскую работу и т д.
В результате более чем представительного голосования фавориты были определены, однако в последнюю минуту огласить их имена не было позволено (по крайней мере, ни в официальных документах, ни в личных свидетельствах имена всех триумфаторов выявить не удалось).
Далее произошло то, что и должно было неминуемо произойти.
Пырьевская инициатива учредить премии самой кинообщественности была признана не только самоуправной, но и глубоко ошибочной. В стране уже функционировал институт сталинских премий. И если бы имена лауреатов премий Дома кино совпали со списком увенчанных сталинскими премиями, то какой тогда смысл дополнительно награждать киноработы, и без того уже признанные лучшими самим вождем?
А если списки не совпадут или хотя бы не совсем совпадут (что было бы вероятнее всего), то, что это тогда могло бы означать? То, что у отца народов неважнецкий вкус, что он не совсем разбирается в тонкостях кинематографического искусства?
Допустить этого было нельзя!
И не допустили.
А Пырьева за его огромную, талантливейшую и изобретательную работу художественного руководителя Дома кино вскоре сняли с треском и грохотом, предъявив ему целый букет грозных и весьма чреватых по тем временам обвинений.
Жизнь в Доме кино сразу поутихла, потускнела, заофицизилась, хотя и не совсем до такой степени и маразма, как о том мечталось тогдашним надзирателям.
Кстати сказать, одновременно Пырьев был выброшен из журнала «Искусство кино», главным редактором которого он стал с момента возобновления его издания. И на новом для себя редакторском поприще Пырьев тоже значительно преуспел. В считанные месяцы почивший журнал был возвращен из небытия, стал живым, интересным, неказенным. Но и тут углядели криминал…
Надо сказать, этот жестокий урок, полученный Пырьевым на ниве кипучей и инициативной общественной деятельности нисколечко его не угомонил.
Но публичными выступлениями и одной агитацией кинематографического начальства за создание своего творческого союза сдвинуть камень с места не удавалось.
Надо было напрямую обращаться к «Самому». И Пырьев решился. Ссылаясь на рассказ самого Пырьева, запред Госкино СССР В.Е. Баскаков вспоминал об этом так:
«На квартире Ромма Пырьев собрал ведущую группу режиссеров — Всеволода Пудовкина, Сергея Васильева, Фридриха Эрмлера. Ромм сочинял текст письма к Сталину, а Пырьев следил, чтобы приглашенные не разбежались — им очень не хотелось участвовать в этой акции. Сталин не любил «коллективок».
Пырьев красочно, в лицах показывал потом каждого на этой встрече, затянувшейся, за полночь. Эрмлер лег на диван, закрыл глаза и молитвенно повторял: «Что с нами будет!». Пудовкин все время порывался уйти, и его удерживали чуть ли не силой. Васильев сидел мрачный, молчал. Наконец письмо было готово. Молча поставили подписи и разошлись с чувством сердечного беспокойства.
И действительно — по тем временам — это была опасная затея.
И вот недели через две Пырьева и Ромма вызвал министр кинематографии Иван Большаков. Он, не сказав ни слова, протянул им лист бумаги.
— Вот ваше письмо.
— А какой же ответ?
— Вы видите, на письме нет никаких отметок. Велено вернуть его вам.
Тем все тогда и кончилось…»
Но при Хрущеве Пырьев снова взялся за свое.
Опять надумал обратиться с коллективным письмом уже к новому партийному вождю – Никите Сергеевичу Хрущеву. В нем кинематографисты торжественно побожились при всех обстоятельствах быть хорошими и послушными слугами партии. Этим клятвенным обещаниям не особо поверили. И тогда пришлось нащупывать слабые места в круговой обороне тогдашнего ЦК, пустив в ход нетривиальные средства обхаживания. Самым слабым звеном тогда оказался секретарь ЦК КПСС Д.Т. Шепилов.
Именно с ним предварительно оговаривались задачи новой организации, формы и принципы ее работы, экономические условия ее функционирования и прочие, прочие ключевые вопросы. Именно Шепилов первым из всего тогдашнего состава ЦК клюнул на предложение пырьевской группировки объединить распыленное киносообщество в единую и крепкую организацию, каковая-де еще старательнее, еще эффективнее станет прислуживать краснозвездному режиму.
И, наконец, свершилось!
3 июня 1957 года секретариат ЦК КПСС вынес судьбоносное для кинематографистов страны решение о создании нового творческого союза, который должен был отныне их объединять.
Но не успели просохнуть чернила на этом судьбоносном постановлении, как колесу истории суждено было повернуться таким образом и именно в те в те самые мгновения , когда уже вот-вот должен был народиться Союз, когда наступили родовые схватки и стали отходить, что называется воды, судьба самого Шепилова, нашего благодетеля и крестного отца катастрофически обломилась. После очередного пленума ЦК он в те же июньские дни того же 1957 года о был с треском снят с работы и выведен из Президиума ЦК и ЦК КПСС за принадлежность к т.н. «антипартийной группе Молотова-Маленкова».
В одно мгновение из сиятельной, почти божественной фигуры советского Олимпа Шепилов вдруг превратился в страшного врага самой партии и всего советского народа. У основателей Союза были тогда все основания всерьез опасаться, что участие свергнутого Шепилова в появление на свет божий новорожденной организации не останется незамеченным. И действительно, была вполне реальная опасность, что расправляясь с «примкнувшим» Шепиловым , власть под горячую руку может отрулить назад и отменить только что данное разрешение на создание творческого союза кинематографистов, взлелеянное все тем же «двурушником».
К счастью то ли по недогляду, то ли в суете более неотложных дел, связанных с разгромом антипартийной группы, разрешенный, но зачатый пока что только на бумаге Союз все же не прихлопнули. Обошлось.
28 — 29 июня 1957 г. в помещении Красной гостиницы бывшего Московского дома кино (Ленинградское шоссе, д. 44/2) состоялся первый пленум оргбюро нарождавшегося союза. На первых порах он был поименован Союзом работников кинематографии ССС (СРК СССР). Председателем его был дружно утвержден – тут не могло быть какой-либо иной альтернативы – Иван Александрович Пырьев.
Он выступил с докладом «О ближайших задачах Союза работников кинематографии СССР», а его заместитель режиссер научно-популярного кино Александр Згуриди — с докладом «О разработке проекта устава союза».
Пленум избрал председателями секций: художественной кинематографии — М.И. Ромма, документального кино — И.П. Копалина, кинодраматургии — Е.И. Габриловича, мультипликационных фильмов — И.П. Иванова-Вано, критики, теории и истории кино — Р.Н. Юренева, науки и техники — Б.Н. Коноплева, по работе с кинолюбителями — Г.Л. Рошаля. Председателем комиссии по международным связям избран С.И. Юткевич.
Пленум утвердил положение об оргкомитете СРК. Его главная статья гласила: «Всей текущей работой оргкомитета руководит президиум в составе председателя, двух его заместителей и 12 членов оргкомитета».
Также утвержден состав рабочей комиссии по разработке устава СРК. В нее вошли А.М. Згуриди, М.И. Ромм, Г.В. Александров, Л.П. Погожева, И.А. Рачук.
Еще одна комиссия в составе главного инженера «Мосфильма» Б.Н. Коноплева, режиссера М.К. Калатозова и композитора Н.Н. Крюкова должна была подготовить проект устава Кинофонда – будущего кормильца союза.
Возглавляемый Пырьевым Оргкомитет СРК работал столь энергично и инициативно, что процесс рождения и становления новой организации свершился со сказочной быстротой. Буквально через какие-то 3-4 месяца на полную мощь заработала сильная и влиятельная организация, которая в первую очередь занялась отнюдь не самообслуживанием своих земных интересов и добыванием социальных благ для своих членов, сколько взвалила на себя тяжкое бремя разрешения едва ли не всех самых тяжких проблем развития отечественного кинематографа.
Поистине титаническая работа пырьевской команды, в которой были представлены едва ли не все самые крупные мастера советской кинематографии, развернулась буквально на всех стратегических направлениях развития кино.
— В Доме кино снова закипели творческие дискуссии…
— Здесь разработали и стали пробивать проект радикальной организационно-экономической перестройки советского кино…
— Основательно взялись за подготовку молодых кадров. Был открыт и успешно заработал второй кинороддом страны – Высшие сценарные и режиссерские курсы…
— Пырьевский СК порушил железный занавес и взял на себя инициативу по восстановлению порушенных связей с зарубежными кинематографиями…
— По инициативе Васильевской стал проводиться Московский международный кинофестиваль…
— С ее же подачи ежегодно стали проводиться Всесоюзные кинофестивали…
— Уже через полтора года своего полулегального существования пырьевская команда организовала Бюро пропаганды советского кино, которая финансово полностью обеспечивала всю многообразную деятельность Союза, а к тому же вела колоссальную работу по пропаганде кино…
— Пырьевский Оргкомитет помог организовать республиканские союзы кинематографистов. Целые бригады ведущих кинематографистов регулярно выезжали из Москвы на республиканские киностудии, чтобы оказать консультативную. Творческую помощь и организационную поддержку молодым,только-только встающим на ноги национальным кинематографиям. В столицах союзных республик на средства БПСК один за другим строились свои Дома кино, Дома творчества…
— Из штаба на Васильевской 13 в ЦК и правительственные органы потоком шли инициативные записки с просьбой дать санкции на создание научного института кино, издание киногазеты, строительство музея…
Этот перечень дел и инициатив еще даже не получившего официальный статус Союза можно было бы длить до бесконечности…
Но все вместе взятые они обозначали одно: в однополярной партийно-государственной системе управления «важнейшим из искусств» появилась мощная общественная организация реально взявшая на себя роль лидера и разработчика всех тех главных идей и инициатив , которые в ту пору двигали наше кино вперед и вперед.
И именно в стенах пырьевского СК имели место организованные попытки защиты и отдельных художников и, интересов кинематографа в целом от крайней оголтелости и дуболомности власти, привыкшей считать «наиважнейшее» своим услужливым лакеем.
Недаром в одном из донесений Отдела культуры ЦК КПСС высшему партийному руководству с нескрываемым ужасом цитировались слова Пырьева о том, что следует распустить Главк, поувольнять всех киночиновников, а пульт управления кинематографом перебазировать на Васильевскую, 13.
Эти слова на одном из пленумов Оргкомитета СК были произнесены как бы в шутку, но тем не менее за этой шутливой эскападой явно скрывалось давнее и затаенное желание кинематографистов стать хозяевами своей судьбы.
Несмотря на то, что Оргкомитет СРК был создан по высочайшему соизволению ЦК КПСС, статус создаваемой организации долгое время оставался неопределенным.
Уже в 1960 г. был полностью подготовлен и должен был пройти Учредительный съезд Союза. Однако власти этого не позволили, поскольку даже в статусе полуразрешенной организации СРК повел себя слишком свободно и инициативно, то и дело выходя за рамки уготованного ему русла жизнедеятельности. И еще целых пять лет организация существовала полулегально, полуподпольно, на каких-то непонятных птичьих правах. Несколько раз по инициативе ЦК КПСС ее пытались то распустить, то слить с другими творческими союзами.
Потом на Старой площади все же догадались , что все эти манипуляции все равно не дадут должного результата , пока у руля СРК находится неистовый и упрямый Иван Пырьев. Там пришли к выводу , что лидер еще неучрежденного по-настоящему союза слишком уж «распоясался». На него уже невозможно было положиться в идеологической работе. Пырьева серьезно качало: то он ретиво, прикрывая Союз, подчас даже слишком ретиво поддерживал партийную линию, то вдруг взбрыкивал, посылал всех куда подальше. И само главное — в конец замучил партийных и государственных чинуш своими все новыми и новыми инициативами и ходатайствами.
С ним решено было кончать. И покончили. 17 августа состоялся очередной пленум Оргкомитета СРК, на котором Пырьева «отблагодарили» за его титаническую работу, тем что по партийной указке беспардонно выставили за дверь, не удосужившись хотя бы для проформы сказать ему скромное «спасибо» за поистине титаническую деятельность по созданию союза. Вместе с ним в той же манере были выведены из состава президиума Оргкомитета и большинство его верных сподвижников. Все это действо прошло под вполне благовидным предлогом «омоложения руководства» творческого союза.
По рекомендации той же Старой площади новым лидером СРК был рекомендован талантливый режиссер Лев Александрович Кулиджанов, которого власть к тому моменту уже успела опробовать на руководящей в системе тогдашнего Комитета по кинематографии на должности начальника управления по производству фильмов. Эти пробы показали , что кандидат на посту лидера слишком непослушного союза не подкачает и потому особых хлопот с ним отныне уже не будет. Так оно и вышло.
Тихому, уравновешенному, интеллигентнейшему Кулиджанову очень скоро было позволено провести многократно откладывавшийся прежде учредительный съезд союза.
Он состоялся в ноябре 1965 года в Большом Кремлевском дворце в присутствии руководства партии и правительства. На этом съезде статус Союза кинематографистов СССР был утвержден по всем правилам советской эпохи, и эта организация стала , наконец, что называется «союзом в законе».
Съезд окончательно утвердил свой устав, определил главные свои задачи на ближайший период и выбрал новое руководство. Первым секретарем правления был избран Л.А. Кулиджанов, оргсекретарем Г.Б. Марьямов.
Были утверждены также руководители основных творческих комиссий. Командовать комиссией художественного кино теперь был назначен С. Герасимов (первоначально эту главную и самую важную комиссию СК возглавлял М. Ромм, а после его «свержения» А. Столпер). И. Копалина на комиссию документального кино был брошен Р. Кармен. Руководство комиссией по международным связям было возложено на А. Караганова и М. Калатозова. Из старой гвардии на своих прежних постах руководителей комиссий кинодраматургии и научно-популярного кино уцелели только А. Каплер и А. Згуриди.
Председателем фонда содействия творческой деятельности и бытовой помощи был утвержден Г. Чухрай.
На первой сходке нового секретариата было принято решение о создании комиссии, которой вместе с Комитетом по кинематографии было предназначено выполнить главный наказ Съезда — подготовить программу реорганизации кинопроизводства и сдвинуть этот камень с места. Руководителем этой суперответственной комиссии был назначен М. К. Калатозов. Программа радикальной организационно-экономической реформы советской киносистемы была разработана тем же Калатозовым еще при Пырьеве. Тот пробивал ее слишком настойчиво и напористо, что и послужило одной из главных причин его некрасивой отставки. Кулиджанов этот урок усвоил и на баррикады уже не полез. В итоге дело организационной реформы системы советского кино, сложившейся еще в сталинские времена, было тихо и вполне интеллигентно похоронено. В качестве подачки власть позволила союзу провести локальный организационно-экономический эксперимент в в виде создания так называемой Экспериментальной студии Григория Чухрай. Но и этот эксперимент, показавший блестящие результаты, с молчаливого согласия кулиджановского руководства СК был позднее безоговорочно прикрыт.
С конца 60-х годов активность СК СССР стала заметно падать, но далеко не на всех направлениях своей прежней деятельности. Да, он все более стал дистанцироваться от острых проблем киноотрасли, все чаще избегал лобовых столкновений с Госкино СССР в разного рода конфликтных ситуациях, не бросался на защиту своих членов от чиновничьего беспредела и т.д и т.п.
Вместе с тем и смысл существования союза и его жизнедеятельная энергия не были полностью утрачены. Просто-напросто эта энергия была перенаправлена уже на сугубо внутренние проблемы самого союза.
Много внимания уделялось прежде всего наращиванию материальной базы союза . Число строящихся объектов, возводимых на средства заработанные подразделениями самого СК, — домов кино, домов творчества, разного рода производств — быстро росло с каждым годом.
Много внимания уделялось существенному ежегодному прирастанию бюджета союза.
Это пополнение обеспечивалось за счет расширения и совершенствования издательской. Лекционной и концертно-фестивальной деятельности Бюро пропаганды советского киноискусства и его предприятий. БПСК не только «кормило» союз, полностью , не залезая в государственный карман , обеспечивая все направления многообразной деятельности СК, оно мощно своей пропагандистской деятельностью работала на укрепление авторитета и интереса к отечественномуо кино, расширяло его аудиторию.
Материально-финансовое благополучие СК позволяло не только осуществлять превеликое множество разнообразных мероприятий (семинары по профессиям, творческие конференции, пленумы и съезды, зарубежные связи ит.д.), но и щедро оплачивать индивидуальные творческие командировки, оказывать социальную помощь любому члену союза.
Однако этот мощный крен в сторону сугубо профсоюзной деятельности отнюдь не отвлек внимание руководства СК от его главной задачи — заботой о творческом развитии советского кино и творческом росте членов союза. В годы кулиджановского правления ( оно продолжалось 20 лет) СК, конечно же, старался не затрагивать какие-либо наиболее острые, конфликтные, спорные аспекты идейно-художественного развития советского кино. Но при этом – надо отдать ему должное – он много и капитально занимался творческими вопросами разных кинематографических профессий. Работа творческий комиссий СК практически по всем профессиям велась необычайно активно и на самом высоком уровне. В рамках неисчислимого множества разнообразных семинаров, конференций, секционных обсуждений итд. шли открытые , свободные и очень полезные обсуждения проблем, тенденций и явлений, шел широкий обмен профессиональным опытом.
Т.о. хотя в годы так называемого застоя спектр деятельности СК значительно сузился, хотя его руководство стало уклоняться от прямого и энергичного вмешательства в общий ход кинопроцесса , покорно «легло» под Госкино, тем не менее жизнедеятельность СК и само его существование отнюдь не утратило своего смысла.
В мае 1986 года в стенах Большого Кремлевского дворца случилось нечто невероятное.
Начиная с первого Учредительного съезда СК СССР все последующие съезды союза проходили только в Кремле. Каждый раз ритуальное действо вершилось по одному и тому же железному сценарию, утвержденному на Старой площади и обмусоленному вплоть до самых мельчайших деталей. Все было благочинно и благопристойно. В президиуме – дорогие и любимые лица руководителей партии и правительства. Отчетный доклад – часика на два — об очередных достижения и некоторых не до конца решенных проблемах – в бархатном исполнении первого секретаря Союза Л. Кулиджанова. Потом – так называемые «прения» и приветствия гостей съезда от братских социалистических кинематографий. На десерт — выборы «нового» руководства Союза по заранее утвержденному в ЦК списку. Дивное чудо единогласного избрания. Радостные аплодисменты по случаю окончания очередной ахинеи…
В мае 1986 года – светлое утро перестройки в стране только-только зачиналось – все пошло не так.
Делегаты, избранные на 5-ый съезд СК СССР, оказались какие-то «не такие». Главного докладчика о невиданных успехах и расцветах советской киномузы Л. Кулиджанова даже не пожелали дослушать и попытались согнать с трибуны под дружный свист и улюлюканье. С последующими ораторами, пытавшимися подхватить продолжить начатую Кулиджановым песнь, поступили точно также. Их захлопывали и освистывали, не давали даже договорить. Когда же другие витии начинали гневно клеймить чиновников-самодуров из Госкино СССР, зал взрывался аплодисментами и ревел от восторга.
Древние стены БКД за всю свою богатейшую историю, пожалуй, еще не видели и не слышали такого непотребства. Охранники из девятого управления не успевали выгребать из туалетов горы бутылок из-под водки. Главные прорабы перестройки – Михаил Горбачев с Александром Яковлевым с интересом и, видимо, «с чувством глубокого удовлетворения» наблюдали из президиума за творящимся в зале.
Праздник непослушания кончился совсем скандально. Прежнее руководство Союза под свист и улюлюканье с треском было выставлено за дверь. В состав нового правления избрали в основном из числа тех, кого гнобило или, по крайней мере, не слишком ласкало Госкино СССР.
И главная сенсация, в которую даже трудно было поначалу поверить – новым лидером СК стал Элем Климов. Талантище каких мало, человек с безупречной репутацией — честный, сильный, смелый, таранный, бескомпромиссный.
Позднее Климов свое триумфальное вознесение из подполья в кресло председателя творческого союза квалифицировал одной фразой: «Попал под поезд».
Однако тогда, в мае 1986 его избрание означало мятеж в , действительно, насквозь протухшем госкиношном царстве. И поначалу у нового лидера СК и его команды все шло здорово и удачно.
Уже в самые первые дни после съезда, который долгое время называли не иначе как «революционным» была избрана Конфликтная комиссия, которая занялась реабилитацией запрещенных фильмов. Используя таранную силу радикально обновленного СК и попутный перестроечный ветерок, комиссия достаточно быстро добилась освобождения и выпуска на экраны страны что-то около трех десятков запрещенных в застойные годы фильмов. Среди них было и знаменитое «Покаяние» Тенгиза Абуладзе, выход которого на массовый экран стал рубежным событием в общественно-политической жизни страны.
Еще задолго до принятия общесоюзного закона о запрете цензуры Союз, возглавляемый Климовым, явочным порядком сокрушил все цензурные барьеры в системе Госкино. Чиновничья рать там уже настолько была запугана и деморализована, что задолго до падения советской власти среди кинематографистов стала гулять шутка будто в Госкино теперь можно принести непроявленную пленку и получить прокатное удостоверение.
За этой впечатляющей победой последовали и другие. Союз добился увольнения одиозных главных редакторов в двух кинематографических изданиях, замены в руководстве студий и даже самого Госкино. Союз начал раскочегаривать фестивальное движение, расширять международные контакты, запускать перестроечные процессы в киноорганизациях.
Васильевская , 13 , где размещался штаб СК и Дом кино, стали одним из центром самых дерзких общественно-политических инициатив. До поры до времени стало казаться, что «проснувшийся» после долгой спячки СК напоминает себя молодого – периода пырьевского буйства и конструктивной активности.
Но, конечно, главным детищем и самой большой заботой климовской команды( как , впрочем. и у пырьевского СК) , стала разработка организационно-экономической реформы отрасли – так называемой «Базовой модели кинопроизводства».
С этой реформой кинематографисты связывали самые большие, самые светлые свои надежды. Она предусматривала принцип общественно-государственного управления кинематографом, равные партнерские права и отношения между государственными управляющими структурами и кинематографическим сообществом в лице СК СССР и других общественных организаций.
Нужно отметить, что все эти принципы еще в 60-70-е годы были опробованы Экспериментальной студией Г. Чухрая. Тогда даже на официальном уровне итоги ее десятилетней деятельности были признаны вполне успешными. Тем не менее перевести всю киноотрасль на приципы чухраевской «Эксперименталки» тогдашнее руководство страны не решилось. Долго не рашалось оно сделать этот шаг уже и в годы грянувшей перестройки. А потому процесс утверждения «базовой модели» в партийно-государственных инстанциях затянулся почти на три года.
Не дожидаясь официального одобрения своей перестроечной программы , союз кинематографистов взялся реализовывать ее явочным путем . При молчаливом непротивлении Госкино СССР он шаг за шагом, поэлементно принялся внедрять в текущую практику кинопроизводства то один, то другой принцип разработанной «Базовой модели».
Так на два года опережая появления общесоветского закона о запрете цензуры, Союз добился отказа от былой цензурной гильотины в практике Госкино. Следом было реализовано положение «Базовой модели» о разделении творческих объединений и сугубо производственных структур. Затем на студиях страны был проведен конкурс творческих программ и новых руководителей студий.
Все эти шаги были сделаны в правильном направлении. Однако забегая несколько вперед, следует все же отметить, что это неполное и неодновременное внедрение всех элементов «Базовой модели» не могло не сказаться на общих результатах затеянной реформы.
18 ноября 1989 года рыжковский Совмин наконец разразился постановлением №1003 «О перестройке творческой, организационной и экономической деятельности в советской кинематографии». Однако к этому времени в стране очень многое успело перемениться, Так до появления постановления № 1003 было дано разрешение организовывать кооперативы самого разного профиля. А в том числе – и кооперативы по производству и прокату фильмов. Быстро возникло частное кинопроизводство – так называемые «независимые студии», а следом и независимые прокатные организации.
И на светлой заре начинавшейся киноперестройки она носила во многом спотанный, импровизационной характер. Процесс разрушения и демонтажа прежней системы управления киноотраслью явно опережал процесс утверждения и ввода в действие новых принципов ведения кинодела. С появлением же наряду с государственными производящими киноорганизациями частных студий кинопроцесс принял абсолютно хаотичный и непредсказуемый характер.
На судьбе затеянной климовским СК киноперестройки самым катастрофическим образом сказалось и то обстоятельство, что едва приступив к радикальному реформированию отрасли, союз затеял одновременно еще и кардинальную реорганизацию собственных рядов.
Это перестроение внутренней структуры на Васильевской началось с перехода от системы прежних творческих комиссий по профессиям на систему профессиональных гильдий – организаций со своими собственными уставами и широкими правами.
Этот торопливый переход на гильдийный принцип организации СК породил тогда немалые споры, внес изрядную сумятицу в работу Союза в самый неподходящий для того момент. А главное — отвлек его внимания от контроля за ходом начавшегося реформирования киноотрасли.
Дальше — больше.
Республиканские организации СК подняли вопрос о необходимости срочного преобразования организационного устройства всего СК СССР и перехода его на принципы конфедеративного устройства. Главным препятствием на осуществление
этой сладкой грезы о самостийщине было то странное обстоятельство, что в рамках СК СССР в отличие от всех прочих республиканских союзов, входивших в СК, у кинематографистов России изначально не было своей организации.
И это при том, что российские кинематографисты не только составляли основное кадровое ядро СК СССР, но именно они своими именами и выдающимися творческими работами обеспечивали ее высокий авторитет. Именно российские кинематографисты были инициаторами создания СК СССР, именно они ценой немалых усилий и надлежащих жертвоприношений добились у власти разрешения на создание этого союза. Они же создали мощную материальную базу для безбедного и независимого от власти материального благополучия. Они же добровольно приняли на себя обязанность стать той самой рабочей лошадкой, что с самого начала терпеливо тянула за собой неподьемный общесоюзный воз всех кинематографических проблем. Наконец, именно кинематографисты России позаботились и приложили титанические усилия к тому, чтобы в каждой союзной республике Советского Союза без исключения были созданы свои республиканские союзы, организации равноправно входящие в СК СССР.
И вот трагический, если не дурацкий парадокс советской эпохи: действительно в каждой советской республике от Молдовы до Киргизии были созданы свои республиканские союзы кинематографистов. В каждой, с одним-единственным исключением. Именно отцам-зачинателям СК СССР – кинематографистам тогдашней РСФР – не было позволено создать свою республиканскую организацию. Изначально это было чисто политическое решение властей, которые в те годы не подлежало обсуждению даже шепотком.
В итоге кинематографисты России, создавшие СК СССР и составлявшие в его рядах не только количественное большинство, были анонимно растворены среди прочих республиканских организаций в виде некой неорганизованный и никак неструктурированной массы.
Это дикое и несообразное обстоятельство , уже само по себе сделавшее СК СССР некой «хромоножкой», особенно болезненно и драматично сказалось позднее, в годы перестройки, когда с наступлением пресловутого «парада суверенитетов» кинематографистам России по инициативе и под большим давлением республиканских организаций СК СССР пришлось буквально, впопыхах на скорую руку создавать и статусно оформлять свой, уже Российский СК.
В дикой спешке и атмосфере близящегося общегосударственного развала всего СССР это привело к тому, что при создании российского СК было наломано немало дров. Последствия поспешных решений и общей смуты не заставили себя долго ждать. Новорожденный СК РФ , по сути дела, сразу же лишился материальной базы, надежно обеспечивавшей прежде все направления его жизнедеятельности. Дележ объектов прежде вроде бы «общих» объектов материальной собственности (домов творчества, производственных предприятий и пр,) по инициативе «братских» республиканских союзов был проведен по принципу «Давай съедим сначала твое, а потом – каждый свое». В результате кинематографисты России , усилиями которых и на заработанные ими средства, были возведены большинство «общих» объектов собственности, остались практически голенькими.
Едва ли не более тяжким последствием для только что народившегося СК России оказалось то обстоятельство, что в самый ответственный момент затеянной перестройки киноотрасли, он совершенно выпустил ее ход из виду.Старые механизмы управления кинопроцессом были к тому времени полностью разрушены, новые не созданы. Верх взяли пламенные апологеты «чистого» рынка. Громко и дружно они затянули свой гимн : «Рынок все расставит по своим местам…»
Он и расставил.
Но совсем не так, как о том грезилось в либеральных мечтаниях.
Крах СССР и его последствия привели к тому ,что о судьбе вожделенной некогда «базовой модели» вообще уже пришлось навсегда забыть…
Денег на кино у новой российской власти тоже долгое время не находилось. Зато они нашлись у быстро жиревшей и набиравшей силу мафии. Экран в мгновение ока утонул в нечистотах.
В одночасье произошло и почти тотальное перестроение в рядах кинематографических кадров. Большинство достойных людей либо как-то потерялись, либо вообще исчезли из виду. Зато все амбициозные ничтожества выступили в роли главных трибунов и властителей дум. Кинематографические лилипуты оказались на пъедесталах славы. На самых почетных местах и хлебных должностях.
Вновь сбылись священные слова пролетарского гимна: «Кто был никем. Тот станет всем…»
С самой же отечественной киномузой случилась обратная метаморфоза. Она практически испустила дух.
Пик падения пришелся на середину 90-х. По мере снижения уровня финансирования кино со стороны мафиозных структур стал катострофически снижаться объем кинопроизводство. Отчетливо пахнуло новым малокартиньем. По Москве стали гулять слухи, что столярные мастерские «Мосфильма» оставшись без заказов на строительство декораций, перешли на производство гробов.
Но из всех бесчисленных бед, принесенным перестроечным ураганом, самой тяжкой и непоправимой оказалось катастрофическое разрушение проката. Как шагреневая кожа сокращалась кинотеатральная сеть. С началом приватизации по всей стране кинотеатры превращались автомобильные салоны, магазины мебели, казино и прочие заведения. Стремительно падала посещаемость. И уж самое печальное – зритель переставал ходить на отечественные фильмы. А вскоре иноземные боевички практически полностью и надолго вытеснили российское кино с нашего экрана.
Таких бесславных и позорных финалов не знала ни одна из бесчисленных перестроек, выпавших на долю несчастной российско-советской киномузы. Итог тем более ошеломительный, что в отличие от всех прежних киноперестройка времен Горбачева впервые осуществлялась не по принуждению дуболомов из Агитпропа ЦК ВКП(б), а по инициативе и планам самих кинематографистов. Причем осуществлять намеченные реформы намеченные взялись если не лучшие из лучших, но и далеко не последние представители нашего киносообщества.
И вот при всем при том, что разрабатывали план реформ исходя из самых благих побуждений — а начали осуществлять их опять-таки вроде достойные и приличные люди — вышло такое гадкое и преогромное тьфу…
Рождение и становление СК России пришлось на самое неблагоприятное для того время.
Тут стоит напомнить, что СК СССР создавался Пырьевым сотоварищи в эпоху, когда дела в стране и в самом кино шли в гору. СК СССР, конечно, и сам сильно поспособствовал этому стремительному подъему. Но и стремительный рост кинопроизводство, и обновление технической базы советского кино, и впечатляющий каскад появлявшихся тогда фильмов, в свою очередь как на крыльях несли народившийся творческий Союз.
СК России – дитя колоссального поражения. Этот союз рождался в атмосфере горького разочарования итогами затеянной киноперестройки , в атмосфере крушения иллюзий и давних упований на перемену участи. Ни о каком новом взрыве энтузиазма и готовности снова ринуться на коллективные баррикады уже не могло быть и речи.
Росту настроения отчаяния и коллективной депрессухи не могли не поспособствовать и те образчики чистого мародерства (иначе не назовешь), что столь блистательно были продемонстрированы «братьями»-конфедератами, под чистую обобравшими малолетний российский СК. А уж когда и на самой Васильевской, 13 появились личности, подцепившие ту же заразную болезнь, то эти не непотребные примеры начисто отбили у многих какое-либо желание принимать далее участие в общей жизни.
Недаром представители молодого кинематографического поколения не спешат пополнять ряды Российского СК, а вступив в него, практически не появляются в его стенах.
Нельзя не заметить, что главным содержанием гильдийных собраний, общесоюзных пленумов и съездов стали исключительно вопросы материальной собственности Союза и проблемы финансового характера. За двадцать лет функционирования российского СК только один-единственный пленум его Правления был посвящен проблемам творческого характера,хотя именно обитателей Васльевской , 13, а не хозяева кабинетов в Малом Гнездниковском в первую очередь должны были бы по идее серьезно озаботиться выработкой оптимальных координат репертуарной политики нового российского кино.
Бросается в глаза и то обстоятельства, что изначально в рядах ударным образом и наспех сколоченного СК РФ не наблюдалось мало-мальского единства. Все его собрания и действия, как правило, неизменно сопровождались не просто спорами и столкновениями мнений, но ожесточенными схватками, напоминающими скорее бои без правил, нежели нормальные споры и обсуждения животрепещущих проблем коллегами по цеху.
Удивляться этому хронически скандальному тону, запредельно конфликтным отношениям, отсутствию единства в рядах Российского СК не приходится.
Надо признать, что сам процесс образования СК РФ в силу ранее названных обстоятельств вынужденно носил скорее сугубо формальный характер. Слегка подправленный устав был в основном списан с прежнего Устава СК СССР, хотя уж через год СССР исчез с карты мира и российским кинематографистам предстояло жизнь и работать уже в совершенно иной стране и иных условиях. На доме на Васильевской появилась новая вывеска с подновленным названием хозяйствующей в нем организации. Были напечатаны бланки с грифом «Союз кинематографистов Российской Федерации». Но настоящего творческого союза в подлинном значении этих двух ключевых слов создано не было. Это прежде всего выразилось в том, что его кадровый состав образовался сугубо формальным образом. Его формировали, исходя исключительно по принципу прописки. Всех членов бывшего СК СССР, обладавшим российским паспортом, автоматически, без разбора, без какой бы то ни было фильтрации перелили из советского стакана в точно такой же, только поименованный российским. Никого не спрашивали: Во что веруешь? Зачем вступает в этот новый союз?
Но ведь уже и в прежнем, кулиджановском Союзе, на самом деле, не было никакого подлинного единства — ни идейного, ни нравственно-духовного, ни даже коллегиально-профессионального. Во многом оно было совершенно показным, имитационным. Многие уже тогда молились совершенно разным богам, исповедовали совершенно разные системы ценностей, по разному относились к происходящему в стране и к самой нашей стране. Но в силу специфических особенностей советского мироустройства все эти глубокие различия отчаянно камуфлировались. До поры до времени разноверцы, кто вынужденно, а кто и с удовольствием напяливали на себя маску общего, положенного по уставу единомыслия.
А когда грянула перестройка и объявили политическую свободу и пресловутую свободу творчества, необходимость какой-бы то ни было маскировки отпала, все маски были отброшены и какие же личики вдруг отразились уже в самых ранних перестроечных фильмах!
Уже очень скоро после образования Российскиго СК стало заметно, что он составлен практически из несовместимых человеческих материй. Слишком многих обладателей членских билетов СК РФ решительно ничего не объединяло, но зато разъединяло слишком многое, начиная с отношения к стране и кончая даже принципиально разными профессиональными интересами.
В такой ситуации серьезный идейный, организационный и чисто человеческий раскол был неизбежен. И он, нарастая год от года, не заставил себя ждать, вылившись в создание самостийного Московского союза, затем в полный разрыв с КСК , в появление сразу двух киноакадемий и, наконец, в скандальное проведение подряд двух съездов, каждый из которых избрал своего руководителя СК.
В первые годы перестройки Госкино по суровым и пристальным взором климовского секретариата значительно присмирело и, по крайне мере, перестало по-наглому творить свой прежний беспредел. Подчас обе организации умудрялись находить общий язык, держаться вполне дружеской парочкой. Климовский СК добился того, чтобы все принципиальные организационные решения , документы уходящие из Малого Гнездниковского в Совмин и ЦК, и даже важные кадровые назначения в системе Госкино непременно согласовывались с Васильевской.
В историческом правительственном постановлении № 1009 эти установившиеся нормы взаммотношений двух ключевых киноорганизации – общественной и государственной – были что называется даже законодательно закреплены.
Возможно, именно это обстоятельство и стало главным достижением климовской команды.
И что дальше?
В самые первые годы после крушения СССР руководство Российского СК еще времени как-то пыталось время от времени напоминать Роскомкино о своем праве на партнерстве в решении отраслевых проблем. Но когда к середине 90-х дела в нашем кино пошли уж совсем вразнос, Союз залег в кустах и затих так, что будто бы никогда не было и нет.
В новом, уже российском Госкино по этому случаю с большим облегчением вздохнули и перевели дух: Молодцы! Отдыхайте тихохонько там в своих кустах и дальше. А мы уж как-нибудь тут порулим и без вас.
Рулили, надо сказать, еще не самым худшим образом. Но все равно ничего достойного не вырулили. И не вырулят. Никогда. Даже если там будут заседать самые умные. Самые толковые, самые продвинутые начальники. И даже если по части инвестиций, прости господи, на нашу несчастную кинематографию прольется самый золотой дождь.
Потому что главная-то проблема не в Малом Гнездниковском, хотя серьезные вопросы и к нему есть.
Главная закавыка в нас самих. В тех, кто сегодня кино снимает. В совершенно замороченном творческом сознании. А кто займется его разморочкой? Кто разгонит тот туман, в котором мы уже столько лет бродим точно пьяные? Кто нам откроет глаза, объяснит, что с нами на самом деле произошло? Кто нам растолкует, как нам жить дальше? На какие ориентиры рулить?
Никто не объяснит, никто не укажет верный путь.
Это дело, прежде всего, самого кинематографического сообщества. И в первую очередь дело СК России. Именно Союза, потому что в одиночку выбраться из того гиблого болота, куда нас занесло, мы не сможем никогда. Даже при наличии отдельных удач отдельных киномастеров. Ведь собственно весь опыт этих всех двадцати с лишним лет именно об этом как раз и свидетельствует. Так неужто еще и дальше нужно длить этот безнадежный эксперимент ?
Выбраться на твердую дорогу мы можем сегодня только сообща. Это дело всего нашего профессионального содружества, дело Союза.
Но тут тоже проблемы. Где он этот Союз сегодня ? Смежил бедолага веки. То ли все еще тихо дремлет, то ли копит силы для новых междуусобиц и склок.
По этому случаю звучит все больше и больше радостных и возбужденных голосов. Чего тянем? Пора уж де справлять радостные поминки по случаю будто бы уже и свершившейся кончины нашего содружества.
Подобные похоронные ожидания, надо признать, в какой-то порождаются печальными реалиями всей посперестроечной фазы бытования нашего Союза. Фазы очень болезненной, катастрофически затянувшейся. Острейший кризис нашей организации — несомненен. Но разве это финал? Тут иные «доброжелатели» радостно спешат во что бы то ни стало уверить: да, финал, финита ля комедия! Тащите скорее сюда гроб. Да гвозди потолще не забудьте!
Под этот лозунг подводится некий «философский» фундамент, где главный тезис гласит: Союз кинематографистов создавала Советская власть для обслуживания собственных интересов. Раз эта власть почила, то, естественно, отпала надобность в «холуйском» якобы СК.
Эта доктрина усиленно вбивается нам в голову уже не один год. Кто-то внедряет ее по своему глубокому невежеству или элементарному недомыслию. Но среди энтузиастов похоронных церемоний различаются особо разгоряченные голоса тех, кто явно — так или иначе — заинтересован в неотложности погребальной церемонии. И вот эти господа открыто и нетерпеливо поторапливают нас: «Чего резину тянете? Закапывайте побыстрее!». И в качестве самого убойного аргумента непременно ткнут пальчиком в сторону западного полушария: Вот, мол, в ихних Голливудах всякие там гильдии случались, а вот никаких таких творческих союзов отродясь не было. И ведь энти Голливуды не пропали! Даже процветают!..
Но все подобные «концепты» построены, уж повторюсь, на абсолютном незнании реальной истории нашего союза, а чаще — на заведомой лжи.
Ведь , как уже было сказано выше, буквально вся история Союза кинематографистов, и его предыстория неоспоримо свидетельствует о том, что он был зачат и появился на свет божий не по желанию советской власти, а наперекор ей !
Да и весь прочий огромный и многострадальный опыт нашего кино подтверждает, что все пики и подъемы в биографии отечественной киномузы были напрямую связаны с периодами общественной активизации наших кинематографистов. И наоборот: все периоды упадка во многом были предопределены ослаблением инициативного поведения самого кинематографического сообщества, в частности, затуханием роли нашего Союза. Примеры последнего рода мы , как раз и наблюдаем уже два десятилетия подряд. Начинается уже и третье….
Так давайте же, наконец, извлекать уроки!
1. КИНОСОЮЗ. Весной 2010 года группа кинематографистов объявила о выходе из Союза. Было написано обращение “Нам не нравится”, которое собрало более 150 подписей. 9 сентября 2010 года Министерство Юстиции выдало свидетельство о государственной регистрации Региональной общественной организации "Союз кинематографистов и профессиональных кинематографических организаций и объединений".
Учредители: Э. Рязанов, А. Герман, Ю. Норштейн, А. Сокуров, А. Гельман, Д. Дондурей, В. Досталь, В. Манский, Б. Хлебников, А. Прошкин, А. Герман (мл.).
Первый съезд «КиноСоюза» прошёл в Москве 1 и 2 июля 2011 года. Согласно списочному составу, в «КиноСоюзе» состояло 168 членов. Рейтинговым голосованием избрано правление из 11 человек. На выборную должность руководителя были выдвинуты Андрей Прошкин и Виталий Манский, в голосовании избран Андрей Прошкин (67 % голосов). До первого съезда председателем был Борис Хлебников.
24 июня 2017 года Председателем избран Алексей Попогребский.