23.05.2024

Григорий Марьямов

Григорий Борисович Марьямов (1910 — 1995) — организатор кинопроизводства, редактор, кинодраматург и кинокритик, оргсекретарь правления Союза кинематографистов СССР, заслуженный деятель искусств Грузинской ССР. B 1932—1935 годах — главный редактор, заведующий художественно-производственным отделом треста «Востокфильм»;  позже работал редактором сценарного отдела киностудии «Мосфильм»,  начальником сценарно-постановочного отдела Министерства кинематографии СССР; в конце 50-х годов стал одним из организаторов и руководителей Союза кинематографистов СССР. В конце 50-х годов стал одним из организаторов и руководителей СК СССР. В 1980 году награждён орденом Дружбы народов.

Источник: «НА ПЕПЕЛИЩЕ. Советское послевоенное кино. 1945 -1953 гг. : Документы и свидетельства. Книга первая». (ISBN 978-588373-586-7; 790 страниц с иллюстрациями; с. 602-603). Автор-составитель Валерий Фомин. Материал публикуется с разрешения автора и издательства «Канон-Плюс». Фото Евгения Халдея: 800-летие Москвы. Физкультурный парад на стадионе «Динамо». Источник: МАММ / МДФ.

Серьезный кризис после войны пережил документальный кинематограф. Нелегко было перестроиться «на мирный лад» его мастерам, перед которыми была поставлена единственная задача: показывать успехи и достижения советского народа, минуя трудности, обходя бедность и неустроенность жизни после страшных ран, нанесенных войной.

Их пытались просто не замечать.

Документалисты, которые еще недавно, несмотря на все препоны, поставленные начальством, прорывались с окопной правдой фронтовых съемок, стали осваивать новый, убийственный для них стиль. Если в художественном кино можно было позволить себе «полет фантазии» в изображении окружающей жизни, найти свою тему в героике Великой Отечественной войны, в биографическом, приключенческом жанрах и даже в самом «опасном» — комедии, то документалисты были всего этого лишены. Они буквально задыхались от тематической ограниченности.

В такой обстановке и родился «могучий» сериал документальных фильмов о союзных республиках и братских социалистических странах. В этих картинах, сделанных по шаблону, отсутствовала подлинная жизнь с бесчисленным количеством нелегких послевоенных проблем. Над фильмами работали большие мастера. Для написания дикторских текстов привлекались видные кинодраматурги, писатели. Но ничего не могло помочь — ни красивый пейзаж, ни броское слово. Все усилия убивала мертвая схема, в которой по строго установленному порядку следовали: на первом месте индустриализация, за ней — сельское хозяйство, потом культура, завершалась — искусством. Танцы и песни. Праздник с ликующей толпой, над которой портреты «вождя» заслоняли небо.

Надо отдать должное и руководителям на местах. Они старались показать в лучшем виде все, что попадало в объектив съемочной камеры: от людей, переодетых в нарядные одежды, до побеленных фасадов домов. Им было известно, что по этим кадрам Сталин будет судить об их республике, об их успехах. Ведь он никуда не выезжал, кроме южных дач, окруженных глухими заборами, ни с кем не встречался, кроме как на парадах и торжественных заседаниях, отделенный от народа сплошной, непробиваемой стеной охраны.

Картины нравились Сталину. По ним он узнавал «нужды» своего народа и союзных стран. В кинотеатрах картины шли в полупустых залах, иногда совсем пустых.

Но ловкие прокатчики для отчетности плюсовали десятки тысяч зрителей, смотревших на соседних сеансах захватывающие зарубежные ленты. Разве имело значение — подобная практика сохранилась и по сей день, — за какие картины зритель приносит свой рубль в кассы кинотеатров?

Ведущее место в тогдашнем кинематографе занимали официальные картины: майские и ноябрьские парады на Красной площади, торжественные заседания в Большом театре, посвященные юбилейным датам, воздушные праздники в Тушино.

Съемки таких фильмов доставляли много хлопот. Начинались они с тяжбы со сталинской охраной, возглавляемой генералом Власиком. Каждый раз урезалось количество мест съемок, так называемых «операторских точек». На всесильного начальника охраны можно было воздействовать только одним способом — ссылкой на самого Хозяина, который помнил все наиболее выразительные кадры, заснятые на предыдущих парадах, праздниках и торжественных заседаниях.

Он бывал очень раздражен, если не находил их в очередном опусе. Особенно придирчиво Сталин относился к собственному изображению. Достаточно было режиссеру С. Герасимову, под руководством которого снимался фильм, посвященный Ялтинской конференции союзников, показать генералиссимуса в равном положении с Рузвельтом и Черчиллем, чтобы это встретило крайнее недовольство. Фильм пришлось переделывать: больше места предоставить советскому лидеру, добавлять его «крупные планы», подчеркивать его превосходство перед союзниками. Все это было исполнено, но режиссер за допущенную оплошность долго пребывал в немилости[1].

____________________________________________

1. Ох, всем бы такую немилость, как С.А. Герасимову!