В чем „гвоздь“?

Статья опубликована в журнале «Пролетарское кино» № 9-10, 1932 г. (с. 16-19). Источник: Электронекрасовка.

В чем „гвоздь“?[1]

С «Гвоздем» приключилась любопытная история. «Гвоздь» запретили как ошибочную картину о К р а с н о й а р м и и, а т. Колотозов заявляет, что «Гзоздь» — качество продукции, а не Красная армия.

Тов. Катинов пишет об издевательстве над красноармейцем в «Гвозде», а т. Колотозов клянется, что его герой не красноармеец, а рабочий т. Катинов пишет о войне, Колотозов божится, что никакой войны не было.

Как могло случиться, что люди не могут разобраться в таких простых и ясных вещах, как война и маневры, красноармеец и обувщик, Красная армия и качество продукции?

Если бы речь шла о простой мистификации, не стоило бы занимать «Пролетарское кино». Вся соль в том, что кто-то мистифицирует неспроста, а с «идеей», со всем звоном ходовой эрудиции.

Обратимся к экрану. Идет бронепоезд. Впереди него дрезина. Крушение, — дрезина летит кувырком. Начинается бой отрезанного бронепоезда с противником. В двух частях картины разыгрывается драма боя и поражение бронепоезда.

Противник расстреливает бронепоезд и газами душит весь его личный состав. Когда бронепоезд оказался отрезанным от своей базы и вынужден был вести бой один на одни с наседающим противником, командир бронепоезда, естественно, послал красноармейца в штаб с сообщением, что нужна срочная помощь. Красноармеец пустился выполнять приказание командира и тут же свалился от неприятельской пули. Другой красноармеец, который видел гибель своего товарища, бросается к погибшему, берет у него донесение и под огнем противника бежит в штаб.

Тут-то и случилось с нашим героем непредвиденное несчастье: он прыгнул, и во время прыжка гвоздь в сапоге поранил ему ногу. Красноармеец все же продолжая свой бег с донесением, прихрамывая. Однако он вскоре сообразил, что сапог можно окинуть и бежать босиком. Дело происходит летом. Когда сапог был снят, появилось новое препятствие: проволочные заграждения. Красноармеец пытается перелезть через колючую проволоку — ничего не выходит. Он мечется, обливается потом, пробует различные способы, но босая нога мешает. Наконец, когда герой напоролся на фугасы и противник его заметил, он свою израненную ногу обмотал кожаной курткой и перебрался через проволоку. Новое несчастье: свой кавалерийский раз’езд, который был недалеко от всей этой истории, не заметил этого несчастного красноармейца. Изнемогая от усталости и боли, красноармеец ковыляет, а команда бронепоезда в это время гибнет от удушливых газов. Весь личный состав задохнулся.

Третья часть картины — суд. На скамье подсудимые — несчастный красноармеец с израненной рукой и ногой, на нем шинель в накидку, похожая на арестантский халат, а по обеим сторонам два вооруженные красноармейца. Прокурор произносит обвинительную речь, он беспощаден. «Ногу променял на Советский Союз», — кидает он в лицо измученному подсудимому. В зале суда появляются пионеры с барабаном и плакатом. На плакате подпись: «Нам не нужны такие отцы». Пионеры приближаются к подсудимому, выражают ему свое презрение и кидают в лицо метлу. В зале суда смеются и торжествуют. Знакомые лица в зале суда. Вы начинаете вспоминать: да ведь это мертвецы с бронепоезда. Один такой «мертвец» встает и кричит: «Из-за него мы погибли в бронепоезде!»

Когда же суд предоставил последнее слово подсудимому, тот немедленно встал, собственно, четыре раза встал, и во весь рост начал кидать гневные обвинения суду и всем собравшимся. Он показал им, что в сапоге огромные гвозди, что вина их — рабочих обувной фабрики — в гибели бронепоезда. Надо делать сапога без гвоздей, — требует обвиняемый.

— К будущим боям — никаких гвоздей, — заканчивает свое произведение режиссер.

Теперь спросим: что это — картина о Красной армии или, как уверяет т. Колотозов, картина о качестве продукции и cоциалистичеоком отношении к труду?

Тов. Колотозов безусловно прав, что гвоздь в сапоге может привести к такой драме, какая случилась в картине. Но почему надо судить красноармейца? Тов. Колотозов так объясняет:

Эта мысль т. Колотозова абсолютно верна, но его картина не дает оонований делать такие обобщения. Первые две части, несмотря на ряд огромных ошибок, отвечают тем задачам, которые плставил перед собой т. Колотозов: он показал, что гвоздь в сапоге привел к гибели бронепоезда. Зритель видит эту гибель и верит Колотозову, что сапог с гвоздем привел к несчастью, но для чего понадобился суд над красноармейцем?

Совершенно непонятно, как можно писать подобные вещи. В двух частях Колотозов показывает бой, убивает людей, душит их газами, а потом заявляет, что это маневры. Колотозов-журналист явно извращает Колотозова режиссера. Когда на экране показано наступлѳние противника, стрельба бронепоезда, напряженность боя, а самое главное смерть, то зритель видит, что это не маневры, а война.

Еще большее недоумение вызывает легковестное об’яснение автора, что красноармеец не красноармеец, а рабочіий-обувщик из рабочего десанта, участвующего в маневрах.

Разберем это. Само собой понятно, что обувщики могли быть красноармейцами бронепоезда, тогда они красноармейцы, бойцы, а не обувщики. Красная армия вся состоит из рабочих и крестьян, но в армии они именуются красноармейцами, командирами, политработниками и т. д. Нет принципиальной разницы между кадровый составом красноармейцев — скажем, территориалъным. Если людям доверили бронепоезд, значит они умеют его вести, т. е. они воины, красные воины, красноармейцы. А т. Колотозову кажется серьезным аргумент о рабочих для того, чтобы оправдать все ошибки бронепоезда, что с них возьмешь — они рабочие, а не красноармейцы. Тов. Колотозов запутался в материале, и в теме, и в своем методе.

Ровно через десяток строк он обрушивается на Катинова:

Когда Колотозов говорит всерьез и когда шутки отпускает — не разберешь. Так что же
это — война или маневры? Если маневры, как могли погибнуть люди от проигранного сражения?

Тов. Колотозов настолько потерял чувство меры, что, не стесняясь, всячески грязнит т. Катинова и по-детски наивно, но в достаточной степени смело разъясняет всю третью часть следующим образом:

Причем тут предварительное следствие? Стоило ли так поучать Катинова, чтобы схватиться за предварительное следствие? И что оно дает? Как можно верить, что это не трибунал, а общественный суд, когда подсудимый красноармеец крепко охраняется двумя вооруженными красноармейцами? Допустим, что это инсценировка суда, но тогда почему у подсудимого красноармейца изранена рука и нога, где он их поранил? Первые две части забыты Колотозовым. Допустим, что и это тоже инсценировка, тогда для чего понадобилось палить из пушек и пулеметов и погибать в противогазах?

Ни одно из объяснений и комментариев Колотозова-журналиста не может быть принято всерьез. Нельзя прикрывать грубейшие ошибки краткими словами, неимоверной путаницей и добрыми рассуждениями о методе.

Тов. Колотозов сделал вредную картину, которую запретили. Он имеет право драться против этого, если считает, что ее ошибочно запретили, но т. Колотозов делает вид, что его картину никто не запрещал и что

Основная ошибка картины лежит в военно-политической неграмотности автора. Он взялся трактовать вопросы войны, не имея никакого представления ней. Он натворил огромную кучу ошибок, нелепостей и довел дело до того, что перавернул не только дрезину кверху ногами, но и все прредставления о Красной армии. Когда режиссер показывает гибель бронепоезда, он обязан оправдать ее. Здесь провалился Колотозов-художник, а не философ. Что стоят все его прекрасные слова о диалектике, о частном и общем, когда он во имя гвоздя в сапоге уничтожил бронепоезд и ничем не оправдал этой гибели! Гвоздь в сапоге — это плохой сапог, а неоправданная гибель біронепоезда — это пострашнее всяких гвоздей. Если ли гвоздь символичен в отношении качества всей нашей продукции, то как было не подумать Колотозову, что бронепоеэд тоже часть целого? Никакой суд, тем более суд общественный, никакая метла не может компенсировать гибель бронепоезда (кстати сказать, первые две части картины, в плане кинематографического мастерства, сделаны очень неплохо). Гибель бронепоезда и людей удались Колотоэову.

Никто не забивает гвоздей часами. Часы слишком ценный механизм в сравнении с гвоздем, чтобы ими пользоваться как молотком. Разрешать проблему гвоздя в сапоге таким дорогним механизмом, как бронепоезд, нельзя. Колотозов убеждает зрителя, что качество хорошего сапога вещь весьма ценная, но одновременно он показывает, зрителю, что полагаться на боевую готовность Красной армии нельзя. Вся команда бронепоезда на редкость подобрана. Она делает все, чтобы как можно сокорей погибнуть. Конвейерная стрельба, неимоверньій раоход снарядов и патронов, безысходность положения отравленных людей — все притянуто Колотозовым для того, чтобы усилить воздействие на зрителя: вот что бываѳт из-за гвоздя в сапоге. Тов. Колотозову и невдомек, что бронепоезд не может и не должен так действовать. Речь идет не о сковывании творческих возможностей художника уставными требованиями. Если художник взялся за войну, он обязан знать марксистско-ленинское учение о войне, обязан знать, что такое Красная армия.

Художник имеет право изменять мир для достижения своих целей в художественном произведании. Лимитировать это изменение невозможно. Все дело в чутье художника, в его культуре, кругозоре. Никто не требует от Колотозова знаний в воинских уставов, хотя это и очень важно для режиссера военной фильмы. Когда чутье изменяет, или его мало, тогда получается такое изменение действительности, которое совершенно не нужно для художественного произведения. В «Гвозде» Колотозов изменил все настолько, что Красная армия —не Красная армия, бронепоезд — не бронепоезд и суд — не суд. Получился выстрел впустую, художник не добился своей цели.

Но самое вредное лежит не в первых двух частях картины, где гибнет бронепоезд. Суд— вот главное зло. Наивные раз’яснания Колотозова — это не трибунал, а общественный суд,— не спасают дела. Но поверим ему и в эту легенду. Допустимо ли такое противопоставлѳние: красноармеец и рабочий коллектив? Тов. Колотоэов не понимает, что красноармеец–рабочий не может, не должен подвергаться таким издевательствам во имя гвоздя. Издевательство рабочих над красноармейцем, раненным, язмученным красноармейцем, не окупается гвоздями.

Здесь у т. Колотозова провал всей его идеи. Но он еще больше провалился как художник. Для того чтобы дать возможность красноармейцу бросить свое обвинение всему рабочему коллективу фабрики. Колотозов проделывает совершенно невозможные вещи: и гневная речь прокурора, полная злобы, и метелка, брошенная в лицо красноармейцу, и издевательство рабочих над ним. Опять та же история: часами гвозди вколачивает!

Колотозов говорит, что он в общем правильно разрешил свою идею в художественных образах. Это ошибочное и опасное утверждение. Опасное для т. Колотозова. Только в пылу слишком развязной полемики можно кидаться такими заявлениями. Художественный образ мученика-красноармейца абсолютно не реализует предполагавшейся идеи фильмы. Еще меньше это относится к командиру бронепоезда и ко всей команде. Не идеи качества продукции реализованы, а идеи упадочничества и безысходности.

Это ни в какой степени не означает, что т. Колотозов упадочник. Наоборот, мы полагаѳм, что т. Колотозов искренне хотел дать художественное произведение о качестве продукции. Мы варим ему, что «Гвоздь» не самоцель, а только средство поставить ряд общих проблей, но он ошибся в выборе средств.

Является ли ошибка т. Колотозова ошибкой его творческого метода? Ни в коем случае. Это частная ошибка, которая является результатом слабой подготовленности в области тех проблем, которые он взялся разрешить. Мы вполне согласны с ним, что овладение диалектическим методой является лучшей гарантией от подобных ошибок.

Исключительное изумление вызывает характер и стиль статьи т. Колотозова. Совершенно непонятно, каким образом редакция «Пролетарского кино» пропустила всю его барскую ругань по адресу т. Катинова. Недобросовестная критика заслуживает самой жестокой расправы —согласен. Но ничем не доказано, что т. Катинов недобросовестно и халтурно критиковал. Тов. Катинов перехватил в своем разборе «Гвоздя» — это верно, но допустима ли такая барско-брезгливая ругань со стороны т. Колотозова? Наконец, редакция могла исправить Катинова и не допустить Колотозова до самокомпроментации. На то она и редаікция.

от редакции

В связи с полемикой, возникшей вокруг статей тт. Катинова и Колотозова, редакция должна сообщить следующее:
1. Статья т. Короля, оценивающая картину т. Колотозова «Гвоздь», выражает точку зрения редакции.
2. В свое время, получив статью т. Катинова (см. № 5 нашего журнала) о картине «Гвоздь», редакция решила просить автора картины т. Колотозова в том же номере ответить на статью. Такое предложение было вызвано не тем, что редакция считала нужный защищать картину «Гвоздь», а тем, что т. Катинов в тоне высокомерного поучения написал плохую, теоретически неграмотную рецензию. Редакция хотела, чтобы творческий работник сам вступился за бережное отношение к своей работе и против подобного рода критики, чтобы именно он, а не другой какой-либо критик доказал вульгарность статьи т. Катинова и неравномерность ее «высокоавторитетного» тона. Именно в этом смысле и было выражено т. Колотозову желание редакции.
3. В своем ответе т. Колотозов обнаружил возможность раскритиковать статью т. Катинова с более высокого идейного уровня. Однако, правильно критикуя т. Катинова за вульгаризацию, он, к сожалению, стал на ту же плоскость высокомерного и грубого «изничтожения» противника. Это очень сильно снизило содержание статьи и лишило ее того основного смысла, который хотелось видеть в ней редакции.
4. Поместив статью т. Колотозова, редакция оговорила свое несогласие с грубый ее тоном. Это было неправильно: следовало бы задержать печатание статьи и договориться с автором о ее радикальной переделке.
5. Редакция будет и впредь обращаться к творческим работникам с просьбой, чтобы они публично предъявляли свои требования к критике и критиковали своих критиков. Она надеется, что не трудно будет найти здесь товарищеский и деловой тон.