Киноведу Марату Власову 90 лет

Газета «СК-НОВОСТИ» № 6 (416) от) 20 июня 2022 года.

Киноведу Марату Власову 90 лет

11.08.2022

Источник: газета «СК-НОВОСТИ» № 6 (416) от) 20 июня 2022 года; с. 21. Материал подготовила Ирина Измайлова. Редакия газеты "СК-НОВОСТИ" выражает благодарность составителю сборника «Марат Власов» Наталье Чертовой за содействие в публикации.

В этом году 21 апреля исполнилось бы 90 лет киноведу, кандидату искусствоведения Марату Власову (1932–2004). Он вошел в историю как блестящий знаток отечественного кино (особое внимание уделял кинематографу эпохи «оттепели»), исследователь творчества А. П. Довженко, а также замечательный педагог, профессор ВГИКа, выпустивший несколько поколений киноведов и кинокритиков, многие из которых стали известными мастерами своего дела. Предлагаем отрывки из воспоминаний «Перед «оттепелью», опубликованных в сборнике «Марат Власов».

В истории вгиковской подготовки киноведов мы, первокурсники 1950 года, были всего лишь четвертым набором (первый кафедра во главе с Н. А. Лебедевым провела сразу после войны, в 1945 году). Поэтому рядом с нами учились киноведы только двух старших курсов, которым предстояло защищать диплом в 1952 и 1954 годах. И. Владимирцева, М. Зак, Н. Зеличенко, Л. Ильина, Н. Колесникова, Л. Парфенов, В. Розина, Г. Сенчакова, И. Соловьева, И. Сосновcкий, Е. Черняк, О. Якубович-Ясный и другие выпускники 1952 года стали известными киноведами, критиками, редакторами, издательскими работниками. Уже в институте многие имели публикации, договора с издательством (в 1951 году в Госкиноиздате в серии «Мастера советского кино» вышли написанные студентами этого курса книжечки о Е. Кузьминой, О. Жакове, Б. Тенине, Н. Боголюбове, Н. Крючкове). И хотя возрастная дистанция между нами была не столь уж велика, они казались нам слишком «взрослыми» и «важными», малодоступными для приятельского общения. Зато самые теплые товарищеские отношения установились с пришедшими в институт годом раньше нас киноведами-сверстниками – Аркашей Снесаревым, Валей Кареном, Фрижей Гукасян, Витей Рабиновичем, Ирой Сергиевской… Этот курс дал кинематографу, в основном, отличных редакторов.<…>

Заведовала кафедрой истории кино (так называлась нынешняя кафедра киноведения) Елизавета Михайловна Смирнова, которая набрала наш курс и оставалась нашей заботливой кураторшей, вплоть до дипломной защиты.<…>

В то же время у нас были предметы, которые не грех бы сегодня возродить. Скажем, помимо «Драматургии кино», которую читал Илья Вениаминович Вайсфельд, был у нас курс «Сценарное мастерство». На этих занятиях мы под руководством Елизаветы Михайловны Смирновой пытались овладеть азами практической работы над сценариями и в качестве основного творческого задания корпели над экранизацией новеллы. Наверное, в большинстве случаев эти сценарные опыты были несовершенны, но будущему редактору и критику крайне полезно побывать в «шкуре» сценариста (а, может быть, и режиссера?), собственноручно «покроить» ту материю, о которой ему впоследствии придется высказывать свои суждения и оценки. К тому же, возможно, именно этот скромный опыт разбудил у некоторых из моих сокурсников вкус к сценарному творчеству – после окончания института, не порывая с киноведческой, редакторской работой, стали профессиональными сценаристами А. Степанов, Л. Нехорошев, Э. Смирнов, Ф. Ходжаев, А. Милюков.

Интересными были совместные занятия с параллельным сценарным курсом. Мастерами там были Евгений Михайлович Помещиков и Николай Васильевич Рожков – в ту пору известные и плодовитые кинодраматурги (в частности, они тесно сотрудничали с И. А. Пырьевым: Помещиков был сценаристом «Богатой невесты» и «Трактористов» и совместно с Рожковым «Сказания о земле Сибирской»). Люди веселые и доброжелательные, они не поражали аудиторию утонченностью эстетических суждений, зато умели точно указать начинающему сценаристу на его профессиональные просчеты, дать дельный практический совет. Нас разделили на «тандемы» сценарист – киновед (разумеется, по обоюдному согласию) и на целый семестр каждый киновед становился редактором, опекая «своего» сценариста, работающего над творческим заданием мастеров. На общих занятиях мы выступали со своими редакторскими заключениями по поводу сотворенных нашими подопечными текстов. Думаю, что и сегодня, когда профессия киноредактора многим представляется лишней, ненужной, и, похоже, в обозримом будущем такое положение вряд ли изменится, этот забытый опыт учебно-творческих контактов киноведов и сценаристов своей актуальности не утратил.<…>

Зарубежное кино (включавшее «Историю кино капиталистических стран» и «Историю кино стран народной демократии») читала Валентина Сергеевна Колодяжная. В общении со студентами Валентина Сергеевна была строга и безапелляционна. Безжалостно удаляя из просмотрового зала жаждавших увидеть зарубежный фильм «чужаков» (а жаждавших было много, поскольку студенты сидели на весьма скудной просмотровой «пайке» − ведь ни «Иллюзиона», ни телевидения, ни тем более видео тогда не было). Каждый, кто пытался на ее лекциях заниматься чем-то посторонним или развлекать аудиторию, с железной непреложностью оказывался в коридоре. Но все эти строгости ей прощались за уверенное владение материалом. Слушать информационно-насыщенные, четко выстроенные лекции Валентины Сергеевны было интересно, тем более что ни учебников, ни книг по зарубежному кино тогда не было… Забегая в институтскую библиотеку, я несколько раз наблюдал, как Валентина Сергеевна оживленно беседовала по-английски с благообразным, интеллигентным старичком-библиотекарем. Это тоже вызывало уважение – людей, свободно владеющих иностранным языком, в ту пору было негусто. К тому же, прилюдный разговор на английском (за исключением учебной аудитории) был актом достаточно смелым, поскольку доведись его услышать какому-нибудь идеологически ретивому дураку или недоброжелателю, это могло обернуться обвинением в «низкопоклонстве перед Западом».

Среди педагогов, обучавших нас киноведению, наиболее авторитетным был Ростислав Николаевич Юренев, который вел семинар по современному фильму (по сути дела, практический курс кинокритики). Ростиславу Николаевичу было тогда около сорока. Вызывали симпатию его спортивность и вместе с тем внешняя и внутренняя интеллигентность, неизменное чувство юмора. Мы знали, что всю войну он был летчиком-штурманом, имел боевые награды (сам Ростислав Николаевич нам об этом никогда не говорил), и это в наших глазах увеличивало его человеческие достоинства. Но, главное, нам нравились его рецензии и статьи, часто появлявшиеся в журнале «Искусство кино», газете «Советское искусство» и других изданиях и отличавшиеся зоркостью и тонкостью киноведческого анализа самой, так сказать, звукозрительной плоти фильмов, эмоциональностью тона, выразительным литературным языком. Разумеется, эти публикации оставались в рамках общепринятых идеологических представлений, но в оценках художественных достоинств и просветов фильма всегда ощущалась независимая личная позиция автора. Непривычная по тем временам вольность высказываний нашего педагога очень нам импонировала. С веселой иронией Ростислав Николаевич рассказывал нам о том, что в его недавно вышедшей книге «Советский биографический фильм» кинематографическое начальство обнаружило «уступки формалистическим взглядам», или о том, как удалось сохранить в только что опубликованной рецензии несколько очень важных абзацев, на удалении которых настаивал некий ретивый редакторперестраховщик… Ростислав Николаевич был внимателен к нашим первым критическим опытам, щедро делился «профессиональными секретами». И хотя формально числился лишь одним из педагогов курса, по существу был нашим мастером.

Если бы не общение с Юреневым, едва ли мы с Фазиком Ходжаевым отважились осенью 1952 года переступить порог редакции «Московского комсомольца» с предложением своих услуг в качестве кинорецензентов. К нашему удивлению, нам тут же заказали рецензию на китайский фильм «Повесть о новых героях». <…>

На первых курсах мы частенько задумывались о своем будущем. Предыдущие выпуски плотно заполнили все имевшиеся тогда киноведческие «ниши» − Госфильмофонд и крайне ограниченное количество редакторских вакансий в издательстве, газетах и на киностудиях. Что мы будем делать после окончания института? По этому поводу ходили разного рода предположения, домыслы, слухи. В частности, кто-то где-то слышал, будто руководство «Метрополя», «Ударника» и других крупных столичных кинотеатров в просветительских целях то ли собирается, то ли уже раздает зрителям перед началом сеансов листовки с краткой фильмографией и либретто демонстрируемых картин и что-де для безработного киноведа сочинение таких либретто может стать хоть каким-то источником профессионального заработка. В связи с этими разговорами на курсе, как я уже отмечал, весьма охочем до иронического рифмоплетства, пользовалась популярностью следующая «эпитафия»: «Прохожий! Здесь лежит (слезами брызни!) / Ценитель муз и кинема-эстет. / Но, не имея средств для поддержанья жизни / (Он киноведческий окончил факультет), / У входа в «Метрополь» он продавал либретто. / И конкурентами растерзан был за это». Пытаясь угадать свою судьбу, мы шутили, смеялись и все же испытывали некоторую тревогу.

К счастью, начиная с 1953 года, студии стали в завидном темпе наращивать производство фильмов, «малокартинье» на наших глазах становилось прошлым. Нужно отдать должное дальновидности кафедры, которая сумела неплохо подготовить нас к киноредакторской работе. По учебному плану у нас были две довольно продолжительные практики в сценарно-редакторских отделах киностудий. Свою вторую практику пятеро наших сокурсников проходили на «Мосфильме» (благодаря энергичным хлопотам Елизаветы Михайловны Смирновой и Надежды Павловны Саперовой), остальные – на других столичных и республиканских студиях. Директором «Мосфильма» был тогда И. А. Пырьев. Студия переживала подъем, в ее коридорах и павильонах рядом с кинематографистами старшего поколения все чаще можно было увидеть недавних выпускников ВГИКа, разворачивалось строительство «Большого Мосфильма». Пырьев нашел время познакомиться с практикантами, приглядеться к ним и позаботился о том, чтобы сразу после окончания института все пятеро вернулись на студии уже как дипломированные редакторы. Остальные мои товарищи получили редакторские места на «Ленфильме», ЦСДФ, «Союзмультфильме» и на киностудиях Киева, Минска, Ташкента, Тбилиси, Вильнюса… Я проходил практику на киностудии им. Горького и тоже мог, получив диплом, остаться в сценарно-редакторском отделе. Однако незадолго до защиты Н. А. Лебедев (к этому времени он уже возвратился во ВГИК) предложил мне стать «заведующим лабораторией фильмоведения». Проще говоря – заведовать институтской фильмотекой. Я согласился в немалой степени потому, что положение «главного фильмотекаря» сулило возможность, сидя в просмотровом зале и за монтажным столом, добрать то, что нам не додали на учебных просмотрах (надо сказать, ожидания эти оправдались с лихвой – институтская фильмотека оказалась поистине бесценным собранием отечественных и зарубежных картин; к сожалению, позже, в связи с переходом кинопроизводства и кинопроката на негорючую пленку, по настоянию пожарного ведомства львиную долю этих киносокровищ пришлось, скрепя сердце, передать в Госфильмофонд). …

В конце августа 1955 года я впервые пришел в родной институт как его сотрудник. Зашел в крохотную комнатенку фильмотеки (располагавшейся все еще в старом здании), познакомился со своим столь же крохотным штатом – лаборантка, монтажница, заведующая фильмоскладом) и стал обдумывать план первоочередных действий… Пройдет совсем немного времени, и состоится ХХ съезд партии, люди будут потрясены разоблачением сталинских преступлений, появятся на экранах «Весна на Заречной улице», «Сорок первый», «Летят журавли». Как и вся страна, ВГИК вступил в полосу бурных и противоречивых событий, которые принесут в жизнь вгиковцев много неожиданного, небывалого прежде… Но это уже другая «история», о которой, может быть, еще расскажу.