КОНСТАНТИН СИМОНОВ

Воспоминания кинодокументалиста. Из книги «ДВАДЦАТЬ ПЯТЫЙ КАДР».

19.12.2016

Владлен Павлович Трошкин (1930 - 2015)

Киноопертатор, режиссёр документального кино; Народный артист РСФСР (1979), заслуженный деятель искусств РФ.

Двухсерийный кинофильм «Константин Симонов» сделанный по заказу телевидения, возник в моей кинолетописи естественным, закономерным путем.

Военные корреспонденты, в центре Константин Симонов. Фото Павла Трошкина. 1941 год. Источник фото: МАММ / МДФ.

Несколько причин позволили родственникам Константина Симонова и его друзьям обратиться ко мне с предложением о создании фильма. Что же это за причины? Одна из них, можно сказать, родственная, точнее, семейная...

Отец мой — Трошкин Павел Артемьевич — был фотокорреспондентом газеты «Известия» и познакомился с Константином Симоновым ещё во времена боёв на Халхин-Голе. Их знакомство переросло в дружбу на Великой Отечественной... С первых же дней войны они оказались вместе под Могилевом. Там на Буйничском поле войска под командованием полковника Кутепова отражали танковые атаки немецких войск. За первые месяцы войны это были первые успешные действия наших войск. Мужество, стойкость, веру в победу показали сражавшиеся в неравных условиях командиры и солдаты 388-го стрелкового полка. На поле боя кутеповцы подбили только за один день 39 немецких танков. Отец, проявив определенную смелость, подобрался к подбитым танкам и снял их, а КС написал о героизме кутеповцев статью «Горячий день». Именно там КС и отец приняли боевое крещение в той страшной войне.

Оборона Могилева. Буйничское поле. Фото Павла Трошкина. 1941 год.

Симонов вспоминал:

"Одному человеку этот мирный сейчас пейзаж ничего не говорит, а для других —  это поле боя... Я не был солдатом, был всего-навсего корреспондентом, но и у меня есть кусок земли, который мне век не забыть, — поле под Могилевом" где я впервые видел в июле сорок первого, как наши сожгли тридцать девять немецких танков... Прикрепленный к нам комбат Гаврюшин объяснил, что там во ржи могут немцы сидеть, автоматчики... Могут из леса стрелять, а могут изо ржи. Но Трошкин повторил ему, что приехал снять танки и, есть ли во ржи автоматчики или нет, его не интересует. Он горячился, потому что в эту поездку с самого начала был просто одержим идеей, во что бы то ни стало снять разбитые немецкие танки... Мы вылезли из хода сообщения и пошли по полю. Сначала низко пригибались, и когда подошли к танкам, то Трошкин их тоже снимал сначала, сидя на корточках. Но потом он нашел на одном из танков немецкий флаг и, заставив красноармейцев залезть на танк, снимал их на танке, рядом с танком, с флагом и без флага, вообще, окончательно обнаглел... "Мы уж так решили между собой, — сказал полковник Кутепов, чтобы кругом не было, кто бы там не отступал, а мы стоим вот тут у Могилева, и будем стоять пока живы!".

Там полковник Кутепов сполна выполнил своё обещание, как смертельную клятву.

Панорама подбитых немецких танков, впервые опубликованная в «Известиях», производила сильное впечатление и, несомненно поднимала упадническое настроение, царившее тогда в связи с всеобщим отступлением наших войск.

Спустя годы, после войны Константин Михайлович красочно оформил фотопанораму танков и подарил мне. До сих пор панорама висит на почетном месте в моём кабинете.

Буйничское поле стало для КС вехой жизни и смерти. Там он поверил в неизбежность победы, там он завещал развеять свой прах. Волю покойного выполнили. Сын Алексей развеял по полю прах отца. Друзья поставили огромный памятный камень с надписью с одной стороны — «Константин Симонов» с другой:

В последние годы жизни КС тяжело болел и всё знал о своей легочной болезни, но не переставал иронизировать по поводу смерти. Вот его строки:

"Подняв трех дочерей и 
сына, 
Пройдя сквозь девять 
пятилеток, 
Стал под напором медицины 
Ходячим кладбищем 
Таблеток! 
И что б не растащили 
внуки, 
Свой уж давно целебный 
прах, 
Советской завещал науке 
Развеять на семи ветрах!"

В киноинститут я, можно сказать, поступил по блату, по протекции. На фирменном цветном бланке депутата Верховного Совета СССР КС написал письмо ректору института с просьбой оказать внимание сыну его погибшего друга, за которого он пожизненно несет ответственность. Несмотря на конкурс в 15 человек на место, я был принят. А через 5 лет мой диплом с отличием послужил хотя бы некоторым оправданием поручительству К. Симонова.

Сталинград. Фото Павла Трошкина. 1943 год.

Не раз в своих воспоминаниях и дневниках КС писал об отце:

"Павел Трошкин мой единственный попутчик во фронтовых командировках, когда я не был старшим. Тут мы действовали с ним на равных. Бывало собачились, но это не мешало дружить... Чудесный парень! Смельчак отчаянный! И — душа!".

Вот одно из посвящений, которые КС написал на своей скромно изданной книге стихов — "Лирика", и свято хранящейся в моей библиотеке:

"Старому черту — Пашке Трошкину, милому другу от Кости 19.IX.42 г. (Сталинградский фронт)".

Отец был легко ранен осколком снаряда в руку, который засел там и я легко его прощупывал. После ранения отец приехал домой в полушубке, в нескольких местах разорванных осколками того самого снаряда.

Но самым необычным и даже радостным для меня, для нашей семьи оказалось падение отца во дворе нашего дома, когда он возвращался поздней ночью. Темнота, маскировка оказались страшнее снаряда. С переломом ноги отца на целых две недели оставили дома. Те дни и были самыми счастливыми днями войны. В те дни к нам в гости приходил КС с Валентиной Серовой. Часто стол раздвигали для многих фронтовых корреспондентов. Меня и младшую сестру Карину отправляли в другую комнату подальше от застолья.

Фото Павла Трошкина.

А погиб отец за несколько месяцев до Победы. Пройдя три войны — финскую, Халхин-Гол и эту, последнюю — отец поверил в своё бессмертие и, вероятно, перестал бояться смерти.

В тот роковой день он ехал в своей "эмке" в освобожденный Львов. На проселочной дороге в лесу машину неожиданно обстреляли бандеровцы. Отец залег в кювет и стал отстреливаться из автомата. Шофер побежал то ли за помощью, то ли ещё куда... Умер отец мгновенно, пуля пробила сердце. Похоронили его на офицерском кладбище во Львове. Потом останки перенесли на «Холм Славы» — так назвали мемориальное кладбище, где покоятся погибшие подо Львовом офицеры, там же могила разведчика Кузнецова. Сегодня я с ужасом слышу сообщения из Западной Украины о бесчинствах украинских бандитов, оскверняющих могилы погибших советских солдат. Неужели придется тревожить прах отца и переносить его могилу в Москву?

Как то раз, после войны, Валентина Серова пришла в театр «Киноактера», где играла моя жена — Нина Крачковская и предложила ей выпить, вспомнить моего отца и те славные годы, когда она была с Симоновым. Как всё-таки всё в этой жизни переплетено и связано!

Теперь, я думаю, понятно, почему родимые и друзья КС предложили мне участвовать в создании документального фильма о Константине Симонове.

Этот фильм свел меня, познакомил, сблизил с интереснейшими людьми нашего времени.

Один из соавторов сценария — Борис Дмитриевич Панкин. Долгие годы он возглавлял газету «Комсомольская правда». Был одним из успешных главных редакторов этой самой популярной в те годы газеты. Работа в редакции, встречи с корреспондентом К. Симоновым, публикация его прозы, публицистики, стихов позволила проникнуть во внутренний мир писателя. Позже Панкин пишет о нём статьи, книги, отстаивает симоновский взгляд в литературе, его общественные позиции. Сложные предперестроечные и перестроечные процессы повлияли на судьбу самого Пашкина. Он побывал Послом СССР в Чехословакии и Швеции, на непродолжительное время стал даже министром иностранных дел Советского Союза.

Противоречия с новыми властями заставили его покинуть страну и обосноваться в Стокгольме, где он продолжает упорно трудиться, писать книги. На презентацию его книги о Симонове: «Четыре я Константина Симонова. Роман — биография» (Издательство — М. Воскресение. 456 стр.; 1999 г.; — прим. ред.) я был приглашен и одарен экземпляром с дарственной надписью.

Другим соавтором фильма стал известный стране актер — Народный артист СССР — Михаил Ульянов. Он влюблен в поэзию Симонова и сладостью согласился сниматься и читать авторский текст. Сделал он это высокопрофессионально, с душой, усилив эмоциональное воздействие фильма.

О Симонове в фильме рассказывают многие, но самым близким мне по мироощущению стал писатель Виктор Астафьев. Фронтовик, израненный и больной он так правдиво, безжалостно и необычайно смело рассказывал в своих романах и повестях о войне, что заслужил у многих почтение, преклонение, а у иных сопротивление, неприятие его военной прозы.

После совместной работы над фильмом наше знакомство продолжалось. Переписывались. Виктор Петрович присылал мне свои книги с автографами. А когда я снимал другой документальный фильм, посвященный пятидесятилетию победы в Великой Отечественной, то ездил в Сибирь в его деревню Овсянку за интервью. И в нём Астафьев был искренен до предела и безжалостен к властям, забывающим ветеранов и вспоминающих о них только к юбилейным датам.

Я часто перечитываю завещание Астафьева. Его мало публиковали из-за трагизма чувств, испытанных великим писателем последние годы перед смертью.

"Жене, детям, внукам. Прочесть после моей смерти:

Я пришел в мир добрый, родной 
и любил его безмерно. 
Ухожу из мира чужого, злобного, порочного. 
Мне нечего сказать Вам на прощанье. 
Виктор Астафьев".

Читая эти трагические строки, понимаешь до какой степени близко к сердцу принимал Астафьев происходящие в стране процессы, что привели его раздумья к столь печальному финалу. Да и посмертная судьба К. Симонова тоже трагична. Всенароднолюбимый поэт со стихами «Жди меня», прозаик с честными книгами и фильмами о войне, драматург на театре, общественный деятель международного масштаба был на долгие годы вычеркнут со страниц газет, экранов телевидения и радио.

И всё потому, что обиженнее им, недовольные его промахами, поступками люди поспешили всё это припомнить и замолчать его имя. Имя кумира целого военного поколения, миллионов поклонников его творчества. И только улица его имени близ дома, где он жил и работал в последние годы не перестает напоминать о нём. Boт как в письме ко мне Виктор Астафьев осмысливает эту печальную ситуацию:

"Конечно, во всей полноте жизнь и работу Симонова я себе не представлял, хотя интуитивно и по "явлениям" его народу, в прессе, периодике, на экране ив телевидении, догадывался, как эта деятельность велика и полезна.
Особенно это заметно сейчас, после ухода Твардовского и Симонова, на фоне явившихся на их место, или, точнее, откуда-то из омута мутного вынырнувших "личностей", слишком сытых, собой очень довольных, ко всему, кроме своего творческого "бессмертия", живота, кармана и груди, уготованной и уже выпрямленной для навешивания на неё золота, равнодушных, завистливо-злых, безответственно-терпеливых. Ведь, если историк лет через хотя бы тридцать заглянет в бумаги и прессу уходящего года, окажется, что главными событиями в огромной стране в этом году были юбилеи Михалкова и Гейченко — этих отъявленных браконьеров в нашем захламленном лесу под названием — «Советская культура». Вот поэтому я с большим, нет, не удовольствием, а с большой охотой, приму участие в Вашей работе, которая очень нужна и обещает быть значительной".

Фотография Константина Михайловича в пилотке и с папиросой в зубах, снятая отцом в 42 году, с дарственной надписью мне висит в кабинете рядом с портретом отца.

На них обоих я смотрю каждый день и говорю им спасибо!

На сегодняшний день я прожил уже две отцовские жизни. Ведь он погиб в 35 лет...


СПРАВКА

Павел Артемьевич Трошкин (1909 —  1944).

1. Павел Артемьевич Трошкин родился в 1909 году в Симферополе. Вскоре семья переехала в Москву. В 16 лет Павел пришел в типографию газеты "Известия". Через несколько лет начал работать в редакции, в фотоотделе.
В 1936 году Павел Трошкин стал специальным фотокорреспондентом "Известий". В его творческой биографии — фоторепортажи о присоединении Западной Белоруссии, Латвии и Бессарабии к СССР, о боевых действиях на Карельском перешейке и в монгольских степях Халхин-Гола.
Во время Великой Отечественной войны снимал бои под Москвой, Сталинградскую битву, Курскую дугу, форсирование Днепра, освобождение Крыма и Западной Украины.
Фотокорреспонденты во Львове. На фото (слева направо): Макс Альперт, Павел Трошкин, Аркадий Шайхет. Август 1944 года. Источник фото: МАММ / МДФ.

Павел Трошкин погиб под Ивано-Франковском 19 октября 1944 года. Похоронен на офицерском кладбище во Львове. Позже его останки были перенесены на «Холм Славы».

2. Группа уральцев вместе со Свердловским обкомом Российского Союза молодёжи уже десять лет пытаются добиться того, чтобы останки их земляка — Героя Советского Союза Николая Кузнецова — были перенесены с Западной Украины в Екатеринбург. Могилу разведчика на Холме Славы во Львове уже несколько раз оскверняли: разбивали плиту, отбивали буквы, жгли надгробный портрет. 9 Мая 2011 года, националисты устроили потасовку у «Холма Славы». Юнцы окружили автобус с ветеранами, срывали с тех, кто пришёл с цветами на Холм, георгиевские ленточки и ордена, плевали в лицо фронтовикам и их родным.

3. Проект воинского кладбища для погибших советских солдат и офицеров во Львове был утверждён ещё до окончания Великой отечественной войны, 12 марта 1945 года. Авторами проекта была группа львовских архитекторов — А. В. Натальченко, Г. А. Швецко-Винецкий, И. О. Персиков.

Индивидуальные захоронения советских воинов на Холме Славы, Львов.

Центр Холма Славы спроектирован в виде круга, разделённого по оси восток-запад Аллеей героев. В каждом полукружии 13 надгробий. Слева и справа от центральной части мемориала расположены по шесть рядов могил, всего 255 индивидуальных захоронений. В трёх братских могилах похоронено 65 воинов. Справа от входа расположены две скульптурные группы, созданные народным художником СССР М. Г. Лысенко. Первая — «Присяга» — установлена над братской могилой воинов-авиаторов. В 1975 году здесь были захоронены останки Героя Советского Союза М. С. Лиховида, убитого в августе 1944 года украинскими националистами под Равой-Русской. Рядом с нею находится могила известного разведчика и диверсанта, героя Советского Союза, Николая Ивановича Кузнецова; его прах был перенесён сюда в 1960 году. 

Стелла павшим в Галиции русским воинам.

Вторая скульптурная композиция раскрывает тему скорби «Матери-Отчизны» по своим сыновьям, погибшим в боях с врагом. Слева от входа стоит обелиск в честь солдат русской императорской армии. Далее расположена скульптура «Воин со знаменем» работы В. Ф. Форостецкого. Она установлена над братской могилой воинов-танкистов. Здесь находится прах Александра Марченко, смертельно раненого возле львовской ратуши, на которой он установил красный флаг; Константина Рождественского, убитого при попытке оказать помощь раненному А. Марченко; Александра Додонова, командира танка «Гвардия», в котором сражался А. Марченко.

Большинство из похороненных — русские и украинцы, есть также белорусы, татары, евреи, грузины, узбеки, таджик, бурят, крымский татарин, балкарец, карел. Среди захороненных 28 героев Советского Союза. На Холме Славы находится могила Семёна Алаева, благодаря которому были обезврежены мины, оставленные отступающими немцами для уничтожения Львова. Здесь похоронены военный фоторепортёр газеты «Известия» Павел Трошкин и кинооператор Александр Эльберт, чьи съёмки вошли в фильм «Разгром немецких войск под Москвой».

В 1964 году был открыт музей, посвящённый Холму Славы. 

В 1992 году Львовский областной совет принял решение демонтировать советские военные мемориалы во Львове — Холм Славы и Монумент Победы, однако это решение позже было отменено.

В декабре 2014 года на средства Российского военно-исторического общества была проведена реставрация двух пострадавших от вандализма памятников Холма Славы — памятника воинам, погибшим в боях Первой мировой войны, и памятника на братской могиле танкистов.

Использована информация открытых интернет-источника, а также сайта: www.izvestia.ru.