«История Российской кинематографии. 1968 — 1991». Киноведы с Лубянки


17.06.2022

Валерий Фомин

Валерий Иванович Фомин (род. 18 апреля 1940 года в Татарстане (ТАССР), д. Ново-Шешминск) — киновед и историк кино. Доктор искусствоведения. Действительный член киноакадемий «Золотой орел» и «Ника». Лауреат 18-ти профессиональных премий. Автор книг, выставок и документальных фильмов по истории отечественного кино.

По материалам книги В.И. Фомина "«Кино и власть». Документы, свидетельства, размышления" (1996; изд.: — М.: Материк).

История отношений отечественной киномузы с ведомством, именовавшимся ЧК, ОГПУ, НКВД, КГБ СССР, очень похожа на умопомрачительный роман о страстной и всепоглощающей любви. Но, к сожалению, любви безответной и потому по большей части все же глубоко несчастной.

В самом деле: несть числа картин, на все лады пламенно и вдохновенно воспевавших героические деяния славных чекистов. И ведь как старались! Какие замечательные актеры играли Феликса Эдмундовича и его сотоварищей! Какие потрясающие и яркие диалоги сочиняли для них лучшие драматурги! Как вдохновенно и ответственно творили свои пронзительные киносказания о чекистах и кагэбэшниках наши режиссеры. Вон Савва Кулиш, к примеру. Каких только фильмов уже не наснимал. А настоящее, самое высокое вдохновение посетило мастера только тогда, когда взялся ваять кино про доблестного разведчика «Мертвый сезон». И кстати, не он один в том замечен. Татьяна Лиознова тоже чего только не наснимала, а вот самой задушевной песнью ее оказалась сага о Штирлице.

И что? Была ли эта потрясающая и высокая любовь наших кинематографистов к ведомству Дзержинского замечена и по достоинству оценена?

Увы и ах...

Ведь, если кино и в самом деле важнейшее из искусств, то это, прежде всего, о чем говорит? Да о том, что «вредители» и «враги народа» туда первым делом и полезут. Как в шахту или на военный завод. И, стало быть, важнейшим делом было таковых выявлять. Корчевать. Кого-то ставить к стенке. Кого-то гноить в лагерях. Или, на худой конец, держать в поле зрения...

В 30-е — 40-е кинематограф «профилактировали» основательно. Предварительные, далеко неполные подсчеты жертв киногулага показывают, что суммарный срок кинематографистов, отдыхавших на лагерных нарах, насчитывает 2000 лет. Это не считая смертельных приговоров. А их оказалось тоже немало. Практически все руководство советской кинематографии 30-х годов было поголовно расстреляно.

«Почистили» многих. Но, видимо, все-таки не всех. Тем более, что в пору оттепели стало подрастать новое кинематографическое поколение. Еще не пуганое. Еще по-настоящему не поротое. В предыдущем томе нашего исследование мы опубликовали уникальный документ о том какими вдохновенными строками приветствовали его киноведы с Лубянки [Фомин В. Историй российской кинематографии.1941-1968. Канон+. 1996. С.558-559]. 

В нем студенты ВГИКа были представлены как гнездо самых оголтелых антисоветчиков, которые не только «выказывают нездоровые настроения», неодобрительно отзываются об отдельных сторонах советского жизнеустройства. В ходу у будущих властителей дум и такие зафиксированные высказывания:

«В пределах нашей социалистической системы сделать ничего нельзя. Ее нужно взорвать. Подпольные партии у нас невозможны - всех арестуют да и известно, к чему эти партии приведут: будет новый культ, и опять система придет в тупик. Раз ничего нельзя создать в пределах системы, нельзя создать подпольную партию, значит, нужно эту систему раскачать по принципу: «чем хуже, тем лучше». (Студентка Давыдова)

И ведь в годы горбачевской перестройки раскачали-таки!

Но ведь это сделали не студенты, получившие вгиковские дипломы и ставшие за кинокамеры. Хотя и они тоже, оказавшись «соловьями перестройки», приложили в какой-то степени свои усилия к крушению СССР.

Главным разрушителем капээсэсного режима оказалась, прежде всего, сама КПСС, которая десятилетиями тупо, но последовательно подготавливала свое крушение непоколебимой догматикой марксистко-ленинского учения, своим собственным нелепым внутрипартийным устройством, своей бездарной кадровой политикой, патологическим самолюбованием своими успехами и боязнью посмотреть правде в лицо.

Последнее, скорее всего, в первую очередь, и погубило капээсэсный СССР. Потому что своей смертельной болезнью боязни настоящей правды жизни КПСС неотвратимо заразила даже свой главный орган защиты государства — Комитет государственный безопасности. Вот уж, казалось бы, кто в первую очередь по долгу своей службы должен был следить и доводить до сведения власти полную, пусть и неприятную, даже беспощадную правду о реальных и пусть пока скрытых процессах, происходящих в стране.

По виду сотрудники Лубянки, судя по доступной сегодня части их донесений партийной верхушке именно этим и занимались. Ведь в той же только что упомянутой их эпистолии в ЦК КПСС о «нездоровых настроениях» студентов ВГИКа они что-то приврали? Сгустили краски? Да избави Бог!

Антисоветские высказывания конкретных будущих мастеров кино записаны слово в слово. Названы реальные фамилии. Один из авторов этой книги многих знал лично. И сам будучи тогда оголтелым антисоветчиком запросто мог попасть в ту же кагэбэшную телегу.

Неправда лубянской докладной своим душеприказчикам на Старой площади была в том, что положение с «нездоровыми настроениями» было, на самом деле, еще хуже. Намного хуже!
И получалось, что КГБ СССР, рисуя в своей докладной довольно нерадостную для руководства страны картину, тем не менее, невольно приукрашивал и упрощал ее. Особенно в той ее части, которая касалась самой диагностики «антисоветских настроений» вгиковского (да только ли его?) студенчества.

Объяснялись они совсем простенько. Во ВГИКе недорабатывают по воспитательной части педагоги, особенно с такой важной кафедры как марксизма-ленинизма. Соответственно и рецепты исцеления от проклятых «нездоровых настроений» простенькие как дважды два четыре — «усилить воспитательно-педагогическую работу».

Ее и усилили с таким рвением, что эффект получился обратным. На лекциях по истории КПСС, истмату, политэкономии и марксистско-ленинской эстетике теперь можно было, не сдержавшись, сблевать уже прямо в аудитории.

А тогдашние студенты ВГИКа, недоумевали, что это вдруг зачастили в родной институт всевозможные строгие проверочные комиссии? С какого бодуна во вгиковскую общагу стали наведываться по вечерам заведующие кафедрами под ручку с ведущими педагогами и вести задушевные разговоры «за жизнь»? Почему вдруг совсем перестали приезжать в гости зарубежные делегации? С какой стати вдруг стали отключать кислород и зажали просмотры новых западных картин?

Теперь вот задним числом становится ясным, кого именно за те подарки надо было благодарить.
Конечно, следили, держали под колпаком не только вгиковский детсад. Судя по попавшим в руки документам, обнюхивали, прослушивали, простукивали едва ли не все сколь-нибудь значимые организации – киностудии, Союз кинематографистов, кинопрокат, печатные издания.

К тому же Лубянка охотно и щедро делилась своими кадрами, продвигая их в руководство различных кинематографических организаций. Настоящим филиалом разведки изначально являлся, к примеру, тот же «Совэкспортфильм». Но до поры до времени у руководства ГПУ, НКВД, КГБ, по-видимому, не было прямых полномочий назначать своих подшефных на ту или иную должность в системе кино. Приходилось согласовывать пожелания по расстановке своих кадров в других ведомствах. Ю.В. Андропову это занятие кого-то просить и кланяться каждый раз изрядно поднадоело, и 14 января 1974 года вся страна в качестве новогоднего подарка получила секретное распоряжение Совмина:

«14.1.1974

Распоряжение Совета Министров СССР №119 –pc

Совершенно секретно

выписка:

1) Вести дополнительные должности в штаты министерств, ведомств, учреждений и учебных заведений согласно прилагаемому перечню.
2) Установить, что должности, указанные в пункте 1 настоящего распоряжения, замещаются офицерами органов государственной безопасности с зачислением их в действующий резерв КГБ СССР.

Председатель Совета Министров СССР А. Косыгин»

«Важнейшее из искусств», понятное дело, не могло избежать подобных кадровых подарочков. Удалось найти, по крайней мере, приказ, касающийся Госкино СССР:

« Госкино СССР

Совершенно секретно

Распоряжением Совета Министров СССР от 14 января 1974 г. №119-pc

Перечень должностей вводимых для замещения офицерами
действующего резерва КГБ СССР

Выписка

1. Заместитель председателя Всесоюзного объединения "Совинфильм" Государственного комитета Совета Министров СССР по кинематографии".

Может, конечно, удивить, что в такую столь разветвленную управленческую структуру как Госкино вводится напрямую от КГБ СССР только одна кадровая единица, причем не в самое крупное и тем более не ключевое его подразделение. Скорее всего, это произошло потому, что пристраивать свои кадры в другие структуры Госкино — Совэскпортфильм, ГСРК отдел кадров и другие главные его подразделения у Лубянки тогда просто не было — по той простой причине, что они туда уже давным-давно были явно внедрены.

К тому же объединение «Совинфильм», специализировавшееся на совместных постановках с зарубежными фирмами, было создано относительно совсем недавно — уже на исходе 60-х.- и его просто не успели взять под свой контроль.

На самом деле, если и не возглавлялись, то плотно и жестко курировалось «органами» все кинематографических организации без исключения. И особо — киностудии. Понятное дело, что представителей «органов» в первую очередь волновало не качество проявочных растворов и состояние туалетов на киностудиях, а их продукция — новые фильмы. Не может ли тут произойти какой-нибудь идеологический «нежданчик»? И случалось, что самыми первыми «рецензии» на фильмы приходилось писать не прытким обозревателям «Известий» или «Комсомольской правды», а кинокритикам в погонах. Правда, эти специфические эссе носили закрытый характер и адресовались исключительно узкому кругу читателей.

Приведем пример:

«Комитет Государственной Безопасности
при Совете Министров СССР

1 августа 1975 г.

№ 2058-А

Секретно

ЦК КПСС

На киностудии «Мосфильм» закончена съемка кинокартины Э. Климова «Агония» по сценарию С. Лунгина и И. Нусинова, в которой показан «распутинский» период Российской империи. По имеющимся в органах безопасности данным, в этой кинокартине искаженно трактуются исторические события того времени, неоправданно большое внимание уделяется показу жизни царской семьи и интимной жизни Распутина. Кинокартина содержит сцены сексуального характера.

Поэтому, видимо, не случайно иностранные кинематографисты проявляют повышенный интерес к этому фильму, а прокатчики намереваются приобрести кинокартину для показа ее на зарубежном экране.

В связи с изложенным Комитет государственной безопасности считает
нецелесообразным выпускать фильм «Агония» на экраны страны и для продажи его за рубеж».

Конечно, сегодня эти искусствоведы своего творчества почему-то стесняются, категорически отрицают даже сам факт его. Вот характерное признание шефа 5-го управления  Ф.Д. Бобкова:

«Многие до сих пор убеждены, будто 5-е Управление запрещало выход каких-то произведений литературы и искусства. Это ни на чем не основанная ложь. За весь период моей работы был лишь один случай, когда мы воспротивились выходу на экран фильма «Агония», ибо выдели его антиреволюционную направленность. Что было, то было. Но, повторяю, случай этот — единственный».

Память генерала, однако, подводит. Лаконичные, но авторитетные  рецензии специалистов из 5-го управления, адресованные  ЦК КПСС, предопределяли впоследствии и судьбы других фильмов, отправляемых на «полку».

Так инициативу запрещения фильма Андрона Кончаловского «Истории Аси – хромоножки, которая любила да не вышла замуж, потому что гордая была»…» обычно приписывают Горьковскому обкому партии. Картина снималась в Горьковской области и, когда  авторы повезли туда фильм на премьеру, там будто бы разразился скандал, громкое эхо которого быстро докатилось до Москвы.

Режиссер Андрей Кончаловский на съемочной площадке. Фильм: История Аси Клячиной, которая любила да не вышла замуж. 1966 год. ГЦМК КП-1988/3.

Все так, да не совсем. Фильм был взят на мушку гораздо раньше. Судьба фильма приобрела специфический оттенок  именно после кагэбэшной «рецензии».

В свое время  нам довелось записать воспоминания  заместителя заведующего Отделом культуры ЦК КПСС И.С. Черноуцана. Про историю запрещения фильма  «История Аси-хромоножки….» он поведал следующее:

«Я хорошо знал Андрона Кончаловского, картина его мне очень нравилась. И вдруг я получаю письмо, подписанное высоким чином КГБ — Бобковым, первым заместителем председателя Комитета Госбезопасности, в котором было сказано, что органам стало известно, будто кинематографисты подготовили к выпуску на экран антисоветскую, клеветническую картину, где советские люди изображены в уродливом, неряшливом виде.

Персонаж Ася Клячина - актриса И. Саввина. ГЦМК КП-1989/23.

Я возмутился, позвонил по вертушке в КГБ и сказал адресату, что меня повергло в полное изумление его письмо. Я говорю:

«Давайте разбираться. Во-первых, вы говорите, что там, мол, изуродованные люди. Но ведь была война, полно осталось покалеченных людей. Во-вторых, мне непонятно, с какого времени внешний вид героев фильма стал компетенцией органов госбезопасности? В-третьих, вы говорите, что фильм — антисоветский, клеветнический. Мне непонятно, что конкретно вы имеете в виду»,— «Ну, там есть сцена, когда один мужик рассказывает, как он сидел после войны». Ну, и про это пришлось все объяснить моему собеседнику. А куда денешься: они имели право выйти сразу на Генерального секретаря, и в этом была сложность. Если этот пожар сразу переметнулся бы на верхний этаж, положение стало бы совсем безнадежным. Надо было тушить его сейчас, немедленно...

 Короче говоря, мне удалось снять часть обвинений, что дало возможность перейти в атаку и поставить вопрос ребром. Или я буду докладывать руководству, что рапорт КГБ о том, что сделан антисоветский фильм, абсолютно безоснователен, и тем самым я поставлю КГБ в неловкое положение. Или я все «спишу», спустив на тормозах и оформив «сигнал» должным образом. Он подумал-подумал и говорит: «Ну, давайте спишем это дело».

 Я доложил начальству, что такому-то даны все необходимые разъяснения и конфликт разрешен. Пронесло...

 К сожалению, картина позднее все равно залегла. Но, по крайней мере, удалось отвести от авторов угрозу куда более серьезную»

[Фомин В. Кино и власть. С.160-161].

Память  нередко подводит партийных функционеров и в их воспоминаниях  чаще  всего в той или иной «бяке» всегда оказывается кто-нибудь другой. Но в данном случае  перед нами, уж точно, не «охотничий рассказ». Есть тому и документальные подтверждения. Ничего, на самом деле, не было «списано». Слежка за судьбой фильма продолжалась до самого «победного» конца, пока картина Кончаловского уже окончательно не загремела на «полку».

«Комитет Государственной безопасности при Совете Министров СССР

28 августа 1968 г.

№ 2030-Ц

гор. Москва

Секретно

ЦК КПСС

На киностудии «Мосфильм» закончена работа над новым вариантом фильма «История Аси Клячиной, которая любила да не вышла замуж» (режиссер-постановщик А. КОНЧАЛОВСКИЙ-МИХАЛКОВ).

По мнению кинематографистов, принципиальных изменений в идейную концепцию фильма не внесено, а отдельные незначительные переделки (сокращен рассказ о жизни бывшего репрессированного колхозника и исключена сцена родов КЛЯЧИНОЙ) не могут изменить идейного звучания фильма, выпуск которого на экран может нанести политический ущерб.

Сообщается в порядке информации.

Заместитель Председателя

Комитета Госбезопасности                                                    

Цвигун»

Скрытое от глаз «кураторство» Лубянки над «важнейшим из искусств» распространялись на все без исключения  подразделения киноотрасли.

И тем более присматривали  за наиболее  значимыми кинематографическими фигурами. А уж с самых языкастых просто не сводили глаз. И, отдадим должное, дали повод иначе — куда серьезнее — относиться к известной поговорке «Слово не воробей. Вылетит — не поймаешь». Спецы с Лубянки ловили без проблем.

Сергей Параджанов с персонажами фильма «Цвет граната» (Саят-Нова). 1969 год. ГЦМК КП-2125.

Журнал «Киноведческие записки» (№ 23) уже в перестроечные годы опубликовал стенограмму знаменитого выступления Сергея Параджанова в Минске на премьере своего фильма «Цвет граната», после которого он в скорости и был посажен. К сожалению, редакция журнала почему-то постеснялась сослаться на истинный источник публикуемого материала. А что тут собственно зазорного? Ведь скандальную речугу будущего зэка записали доблестные чекисты, а рапортовал о том родному ЦК сам Ю.В. Андропов:

«Комитет государственной безопасности

при Совете Министров СССР

25 января 1972 г.

№ 182-А

гор. Москва

ЦК КПСС

Секретно

По сообщению КГБ при СМ Белорусской ССР, 1 декабря 1971 года перед творческой и научной молодежью республики выступил приглашенный ЦК ЛКСМ Белоруссии режиссер Киевской студии имени Довженко ПАРАДЖАНОВ С.И.

Выступление ПАРАДЖАНОВА (запись прилагается), носившее явно демагогический характер, вызвало возмущение большинства присутствующих.

ЦК Компартии Белоруссии информирован.

Приложение: на 23 листах.

Председатель Комитета Госбезопасности 

Андропов»

(РГАНИ, ф.5, д. 64,д.135, л.1.)

Наше кино, вообще, как-то по особому интересовало и притягивало чекистов. И они, кстати, много чего сделали для него не только по линии слежки, но и сугубо организационного его устройства и работы. В том числе — будем уж объективны и вполне полезного.

В первом томе нашего исследования мы рассказали о том, как тяжело дался юной советской кинематографии само ее рождение. Первые 6-7 лет ее существования были просто вчистую были угроблены, чтобы обрести наконец свой новый, уже собственно советский облик, найти для себя совершенно особое организационное устройство и принципы работы. Пробовали сесть и так и эдак — все в пустую!

И только когда за разработку плана этого небывалого, не испытанного до этого нигде в мире взялся некий человек по абсолютно забытой сегодня  фамилии Манцев, дело сдвинулось с места. Да еще как! Начиная с 1924 г. дела у советской кинематографии согласно выработанному Манцевым плану сразу же и очень резко пошли в гору. Тут тебе и «Броненосец» Потемкин» Эйзенштейна, и пудовкинская «Мать» и другие совершенно грандиозные фильмы появились. А главное, что молодой советской кинематографии удалось, наконец, раскочегарить собственное кинопроизводство и почти полностью вытеснить с экранов советских кинотеатров иноземную продукцию до того момента едва ли не полностью оккупировавшую нашу киносеть.

А кто такой этот Манцев, разработавший чудо-план рождения и последующего успешнейшего развития советского кино?

Манцев В.Н., председ. Центрального управления Чрезвычайных комиссий и особых отделов Украины и зам. начальника тыла Юго-Западного фронта. 20-е годы.

Не ройтесь ни в замшелых советских кинословарях, ни в их новейших многотомных модификациях. Ни словечка не найдете. В 1937 году товарищ был не только расстрелян как враг народа, но и фамилия его стала просто не упоминаема.

В нашем первом томе нам, тем не менее, удалось кое-что раскопать о биографии этого по сути дела создателя  организационной системы советского кино. Оказалось он – из чекистов!!! И отнюдь не из рядовых, случайно затесавшихся в ЧК. У него в ведомстве Дзержинского — едва ли не самый крупный чин.

Он — заместитель Феликса Эдмундовича.

Дзержинский Ф.Э. и Манцев В.Н.

А ведь и сам создатель и главный начальник ЧК в те же годы при всей своей жутчайшей занятости тоже руку как следует приложил к делу успешного развития юной советской киномузы. Замахорил некое ОДСК (Общество друзей советского кино) — полезнейшую и много тоже чего сделавшего для становления школы советского кино организацию. Да не только стал ее отцом-создателем, но на первых порах даже самолично возглавил ее.

Да ведь и далее эта традиция совершенно особого внимания к «важнейшему из искусств» не была утрачена. Кто возглавил руководство советской кинематографией после того как отправили на тот свет изрядно наколбасившего на должности главного киноначальника страны Бориса Шумяцкого? Семен Семенович Дукельский.

А откуда взялся этот молодец? Да — оттуда же!

Трудился в ЧК со времен Гражданской войны. Последнее место трудовой деятельности до прихода в кино — возглавлял Воронежское НКВД.

 Дукельский С.С.

Дукельский покомандовал «важнейшим из искусств» совсем недолго — год с хвостиком. Прилично наколбасил, как и всякий «дурак с мороза». Но кое-что успел сделать и полезное. Участь Семен Семеновича была заведомо незавидная. Его перебросили в кино чистить авгиевы конюшни после своего предшественника Шумяцкого. Тот неплохо комиссарил по идейно-художественной части, но ни фига не перил в хозяйственной работе, которая в кино составляла едва ли не самую громоздкую и наиболее гемморойную часть отрасли. Приличный бардак оставил Шумяцкий своему наследнику и по линии организационно-дисциплинарной. Вскрылось довольно распространенное воровство государственных средств, массовые срывы государственных производственных планов и другие удовольствия.                                      

При наведении должных порядков Дукельский с его специфическом опытом работы в ЧК,ОГПУ и НКВД особо не церемонился. И, соответственно, кинематографисты нового своего начальника не шибко полюбили. Во-первых, кому понравится после вольной вольницы трудиться по строгому производственному уставу? Во-вторых, Семен Семенович покусился на само святая святых – заработки кинематографистов. Ранее авторы фильмов получали зарплату в зависимости от той кассы, которые собирал в прокате их фильм. Получали очень приличные денежки. Теперь эта лафа кончилось. Размер гонорара стали определять в Малом Гнездниковском по своему усмотрению и пониманию ценности кинотворения. Потом этот новый порядок оплаты назвали присвоением категорий. Карманы от заработка у мастеров кино вплоть до перестроечного  перехода к рынку перестали оттопыриваться.

Потом осерчавшие киношники отыгрались за свои страдания тем, что оставили о Семен Семеныче самые что ни на есть злобные воспоминания. А еще сочинили предание о том, будто сей воспитанник ЧК, придя на работу в кино, с учетом своей предыдущей деятельности отдавал команду своему секретарю: «Введите режиссера».

Впрочем, тогда никто — ни сам Семен Семеныч — ни обозленные мастера экрана еще не ведали, что Судьба уже позаботилась о том, что и впредь служебно-кадровый роман, завязавшийся между музой экрана и Лубянкой будет иметь не менее интересное продолжение. И к тому же — опять на самом высоком уровне.

На дворе еще все те же 30-е. В тихом, заштатном  городе Рыбинске в школе киномехаников учится смышленый, темноглазый паренек. Он старательно и терпеливо  изучает запчасти проекционного аппарата и, затаив дыхание, из своей проекционной будки наблюдает, как луч проектора высвечивает на экране злодейские фигуры чудовищных врагов  советской власти. Вот эти сволочи поджигают амбар с колхозным урожаем, вот подло стреляют на митинге в товарища Ленина, вот закладывают тротил в комсомольскую шахту. В жуткой тревоге обмирает сердечко: неужто гадам удастся свершить свое подлое дело?!!

Шалишь!

В самую последнюю секундочку на экране появятся сильные, ловкие, отважные люди, скрутят негодяям руки и решительно куда-то их уведут.

Юный ученик киномеханика знает эти фильмы наизусть. Зовут его Юра. Он носит фамилию, которую будут потом знать во всем мире, — Андропов.

По-видимому, все фильмы про вредителей он  знал не только наизусть, но и был воспитан на них.

А первый зам. Андропова по Лубянке генерал-полковник Семен Кузьмич Цвигун экранную музу тоже заобожал до такой степени, что даже сам уже в самые зрелые свои годы в кинодраматурги подался. Кстати, не он один. Были и другие офицеры из того же гнезда. И, кстати, все без исключения весьма неплохо себя показали в этом новом и весьма непростом деле.

Бобков Ф.Д.

Были и другие формы легального творческого взаимодействия «важнейшего из органов» с «важнейшим из искусств». Тот же Филипп Денисович Бобков вспоминает:

«В декабре 1956 года состоялось одно из первых моих публичных выступлений. Помню, с каким волнением вошел в переполненный зал Всесоюзного института кинематографии. В тот год бушевали страсти вокруг венгерских событий, в центре внимания сограждан было разоблачение сталинских репрессий, прозвучавшее на XX съезде КПСС.                                                                                                                    

Вот и на этом собрании разгорелась жаркая дискуссия. Помню студентку Ларису Шепитько, ставшую известным кинорежиссером. Она остро и дерзко подкалывала меня, но обиды на нее у меня не было. Встреча с молодыми кинематографистами продолжалась четыре часа, и расстались мы, в общем, по-хорошему»

[Бобков Ф.Д. КГБ и власть. С. 257].

Да, по-хорошему. Только несколько студентов  потом были сразу исключены из института за неодобрительныее высказывания о власти. А какие докладные на ВГИК строчили позднее, мы уже рассказывали. Кстати, по тому, как фундаментально они были подготовлены, можно догадаться, что стукачей завели чуть ли не на каждом курсе и на каждой кафедре.

Даже по приведенным в нашем кратком обзоре примерам видно, что не стоит торопиться с привычными ныне представлениями о том , что отношения ведомства, именуемого в народе «органами», с миром кино были совсем уж  беспросветными. Весь спектр взаимодейстия Лубянки и киномузы, на самом деле, далеко не очевиден. Он в основном как был глубоко засекречен, так остается таковым и по сию пору. Может, это и и к лучшему. Сколько биографий  уважаемых деятелей кино оказались бы шибко подмоченными.

Тем не менее, даже  по каким-то фрагментарным сведениям и материалам, получающим огласку, не трудно  догадаться, что функции ЧК-КГБ по отношению к «важнейшему из искусств» отнюдь не исчерпывались  исключительно отловом пресловутого идеологического  криминала  и слежкой за персонами, внушающими  беспокойство по мировоззренческой части.

В ряде случаев чекисты старались отнюдь не формально, а по существу вникать даже во внутренние, глубоко специфические проблемы нашего кино. Вот классический тому пример:

 «Комитет Государственной безопасности

при Совете Министров СССР

13 августа 1969 г.

№ 2030-А

гор. Москва

Секретно

ЦК КПСС

Комитету госбезопасности стали известны высказывания отдельных деятелей кино о положении в нашей кинематографии.

Кинодраматург А. КАПЛЕР в своем близком окружении утверждал:

«В самом массовом искусстве — кино — царит полнейшая идеологическая автономия, причем ею наделены рядовые, второстепенные режиссеры. Уже много лет в нашем кинематографе происходит хронический обман партии и государства. Неизменно докладывают: Комитет по кинематографии готовит план на такой-то год, государственный план уже сверстан и идет массовое обсуждение, государственный план утвержден и так далее...

Каплер А. Я.

Но такого государственного плана нет. Есть частный перечень тех тем и сюжетов, которые угодны режиссерам — всем вместе взятым. Скажем, кому-то захотелось в юбилейный ленинский год, совпадающий с двадцатипятилетием Дня победы, поставить «актуальнейший» фильм об испанском художнике ГОЙЯ. И запущены на «Ленфильме» две серии!

...Какого-нибудь бездарного третьестепенного режиссера РОМАНОВ и БАСКАКОВ могут вдвоем уговаривать, что надо поставить такой-то сценарий, потому что этого требует политический момент, этого требует наша идеология. А бездарность спокойно выслушает все доводы и скажет:

«Нет, мое творческое воображение сейчас воспламенено «Обрывом» ГОНЧАРОВА или «Фиестой» ХЕМИНГУЭЯ».

А это потому, что экранизацию ГОНЧАРОВА или ХЕМИНГУЭЯ он может сделать сам и, следовательно, кроме солидных постановочных, получит еще и кругленькую сумму за сценарий.

Если речь идет о ГЕРАСИМОВЕ, ЮТКЕВИЧЕ, покойном ПЫРЬЕВЕ, РОММЕ, РАЙЗМАНЕ, ХЕЙФИЦЕ и им подобных, можно согласиться, что они имеют право на самостоятельное драматургическое творчество параллельно режиссерскому. Но это право отвоевали самые заурядные и ничем себя не прославившие режиссеры. Беззастенчивая жажда у режиссеров крупных гонораров привела к тому, что в тематическом плане, если даже не учитывать скрытого соавторства, для более пятидесяти процентов снимающихся картин официально утверждается участие режиссеров в создании сценариев, что связано с их материальной заинтересованностью...

Когда я увидел, что гибнет мой двухсерийный сценарий «Две жизни», разве я не пошел на то, чтобы доверить совсем не подходящему для этой темы Л. ЛУКОВ, да еще согласиться поделиться с ним гонораром? И ЛУКОВ сумел пробить фильму высшую категорию.

Соавтором А. СОФРОНОВА сумел сделаться не поставивший ничего путного режиссер «Мосфильма» ФИЛИППОВ. Софронов трезво рассудил: пусть о моем сценарии будет десять самых положительных рецензий, фактически последнее слово за режиссером; если ФИЛИППОВ не получит пятидесяти процентов за сценарий, он его ставить не будет, и никакой РОМАНОВ со всем своим аппаратом вкупе его не убедит.

Корифей нашей кинодраматургии Е. ГАБРИЛОВИЧ, справедливо отмеченный орденом Ленина за работу в кино, за последние десятки лет не выпустил ни одного самостоятельного сценария! Все время ГАБРИЛОВИЧ и РАЙЗМАН, ГАБРИЛОВИЧ и ЮТКЕВИЧ и так далее.

Руководители студий и главные редакторы объединений тоже материально поощряются режиссерами за благожелательное отношение к их замыслам и экранизациям. Кто из московских кинематографистов не знает, например, что директор студии имени М. Горького БРИТИКОВ проживает, по крайней мере, четыре своих оклада!»

По мнению КАПЛЕРА, в кино — на важнейшем участке идеологической работы — должны быть восстановлены существовавшие ранее методы руководства искусством:

«Вот яркий пример настоящего руководства кинематографом. М. РОММ в своих воспоминаниях пишет, что его вызвал т. ЩЕРБАКОВ А.С. и вручил для постановки сценарий «Восстание» (так вначале назывался сценарий КАПЛЕРА «Ленин в Октябре»). Партия считала, что этот фильм нужен и что советский кинематограф обязан выпускать картину о В.И. Ленине в Октябре».

Одной из мер, которая оздоровит обстановку в кино, КАПЛЕР считает переход от существующей штатной режиссуры к организации этой творческой работы на договорных началах.

Автор сценариев к фильмам «Укротительница тигров» и «У самого синего моря» К. МИНЦ солидарен с оценками КАПЛЕРА. Он, в частности, говорит: «В комедиографии некоторые сценаристы рассчитали так: пускай у нас регулярно выходят фильмы, за которые мы будем получать половину гонорара и половину авторского имени, чем совсем не реализуются на экране наши замыслы. Именно так поступили М. СЛОБОДСКОЙ и Я. КОСТЮКОВСКИЙ, признав своим непременным соавтором режиссера ГАЙДАЯ, а Э. БРАГИНСКИЙ вступил в постоянное соавторство с Э. РЯЗАНОВЫМ...Ради того, чтобы только были поставлены их фильмы, некоторые сценаристы, например, Г. МДИВАНИ, дорогой ценой покупают отсутствие имени режиссера, как соавтора, на титрах фильма».

Председатель Комитета Госбезопасности                      

Андропов» 

[Фомин В. Кино и власть. С.92-94.]

Тут  пристальный чекистский взгляд зацепил действительно очень важную и  серьезную деформацию в системе советского кино, основанной на безраздельном  диктате режиссерской профессии. И можно только пожалеть, что этот своевременный сигнал был на Старой площади проигнорирован.

Абсолютно по делу была и другая докладная записка КГБ СССР, подготовленная в связи с многочисленными фактами, когда киностудии привлекали в качестве консультантов тех или иных фильмов должностных лиц, занимающих важные государственные посты .

«Комитет Государственной безопасности

при Совете Министров СССР

Секретно

3 февраля 1971 г.

№ 286-А

ЦК КПСС

В последние годы в нашей кинематографии широкое распространение получила практика участия в качестве консультантов художественных и иных фильмов должностных лиц, занимающих важные государственные посты. По роду служебной деятельности эти лица нередко обладают секретами большой государственной значимости или имеют доступ к ним. В некоторых случаях именно это является главной причиной обращения к таким должностным лицам с предложениями быть консультантами при постановке кинофильмов.

Как известно, определенного порядка привлечения должностных лиц к участию в качестве консультантов при производстве фильмов не установлено. Поэтому такие вопросы решаются, как правило, лишь путем оформления документации, регулирующей преимущественно гонорарные расчеты, не сообразуясь при этом с интересами охраны государственных секретов и соблюдения норм конспирации. При таком подходе к участию должностных лиц в консультациях кинофильмов трудно обеспечить в полной мере соблюдение конспирации, предупредить утечку государственных секретов, а что касается существа самих консультаций - избежать элементов субъективизма.

По нашему мнению, представляется целесообразным поручить соответствующим отделам ЦК КПСС с привлечением заинтересованных ведомств рассмотреть практику участия должностных лиц в качестве консультантов кинофильмов и представить в ЦК КПСС предложения по упорядочению этого вопроса.

Просим рассмотреть.

Председатель Комитета госбезопасности                                

Андропов»

[Фомин В. Кино и власть. С. 94.]

К тому же  бывало и так, что высокопоставленных начальников привлекали к консультированию не столько  в интересах самого дела и избегания   каких-либо ошибок или  неточностей в фильме,  сколько просто в качестве «щита», надежного «прикрытия» для более  легкого прохождения через прочие инстанции.

Ну что тут скажешь – телега  по делу!

Кинопродюсерство по-лубянски

Повторимся еще раз: было бы несправедливым сводить всю огромную заботу КГБ об отечественном кинематографе к тотальной слежке да информированию о ее результатах тех, кто трудился рядом на Старой площади. Имела место и работа глубоко конструктивного плана.

Плакат. Фильм: Крах. 1968. Художник Даниил Хомов. ГЦМК КП-6182/114.

Во-первых, чекистское ведомство трепетно заботилось о создании фильмов высокого идейно-художественного качества о себе любимом. Каждый сценарий и фильм, так или иначе затрагивающий деятельность органов, проходил непременную дегустацию на Лубянке. И ясно, кому принадлежало право первой брачной ночи. И не все проекты выходили оттуда живыми или хотя бы только полуискалеченными. Но зато киноистории, которые приходились самим чекистам по вкусу, поддерживались открыто и без особых на то церемоний:

«Комитет Государственной безопасности

при Совете Министров СССР

11 марта 1966 г     

Заместителю Председателя

Комитета по кинематографии

при Совете Министров СССР

тов. Баскакову В.Е.

Направляем Вам киносценарий «Незримый бой», подготовленный режиссером В . ЖУРАВЛЕВЫМ при консультации работников Комитета госбезопасности для творческого объединения «Экран» киностудии «Мосфильм».

В КГБ при СМ СССР сценарий одобрен.

Просим положительно рассмотреть вопрос о создании кинофильма по сценарию «Незримый бой».

Приложение: сценарий на 87 листах.

Генерал-майор                                                                                 

Белоконев»

[Архив киностудии «Мосфильм»., оп. 12, д.1493.]

Заказ «органов» на художественный фильм о Борисе Савинкове «Крах» был оформлен с подкупающей откровенностью:

«Комитет Государственной безопасности при Совете Министров СССР

18 августа 1966 г.

гор. Москва

Генеральному директору киностудии «Мосфильм»

тов. Сурину В.Н.

Направляем Вам литературный киносценарий АРДАМАТСКОГО, Э. СМИРНОВА и В. ЧЕБОТАРЕВА «Коллегия ГПУ постановляет» (Дело Бориса Савинкова».

На наш взгляд, сценарий в плане социалистического реализма освещает один из важных этапов развития Советского государства и борьбы органов безопасности с внутренней и внешней контрреволюцией.

Просьба, в соответствии с имеющейся с вами  договоренностью, положительно рассмотреть вопрос о  создании по этому сценарию художественного фильма к пятидесятилетию органов госбезопасности СССР.

Приложение: сценарий.

Генерал-майор                                                            

Белоконев»                

Настоящим подарком  от КГБ СССР  советскому  кинозрителю стала  популярнейшая киносага о Штирлице — «Семнадцать мгновений весны» —  снятая по инициативе и мощнейшей поддержке этого ведомства.

Персонаж штандартенфюрера Штирлица  - В. Тихонов. ГЦМК КП-17483/2.

Правда, этот режим благоприятствования имел и оборотную сторону. «Органы» не только определяли характер и содержание своего заказа, но и жестко контролировали процесс его исполнения.

«На съемках телесериала «Семнадцати мгновений весны», — свидетельствуют  члены съемочной группы, — постоянно присутствовал консультант КГБ, человек весьма занятой. Подстраиваясь под его режим, иногда приходилось снимать даже ночью. Первыми принимали фильм  полковник Пипия и генерал армии Цвигун, после чего он был показан лично Андропову. Работа была проконтролирована на славу, и председатель КГБ не сделал ни одной поправки».

Но не всегда такая дегустация проходила столь гладко. К примеру, другой телесериал, «Операция «Трест», заказанный той же Лубянкой, проходил с большим скрипом и на разных этапах работы у заказчиков было немало претензий и к сценарию и к самой постановке. 

Да и во многих других успешных лентах советского кино о разведчиках и доблестных чекистах  история их зачатия и последующего появления на свет божий не обошлась без соответствующих ласковых прикосновений «органов».

Но как-то менее  известны  продюсерские инициативы КГБ на иных тематических направлениях, уже, казалось бы, абсолютно далеких от сферы заказов фильмов о собственной деятельности.

Режиссер Фридрих Эрмлер во время работы над фильмом  «Перед судом  истории». ГЦМК КП-20214/16. 

В замечательной коллекции фильмов, созданных в годы оттепели и богатой самыми что ни на есть диковинными работами совершенным особняком стоит художественно-документальная лента Фридриха Эрмлера «Перед судом  истории». Необычен уже сам жанровый паспорт этой картины. По формальным признакам — это вроде бы документальное кино, поскольку и сам ее главный герой, не какое-то там вымышленное лицо, а самая что ни на есть реальная историческая фигура. Да еще какая! Депутат Государственной Думы, заклятый враг советской власти Василий Витальевич Шульгин. Годы войны он прожил в Югославии, где и был обнаружен и арестован советской контрразведкой, депортирован В СССР. За контрреволюционную и антисоветскую деятельностьбыл осужден сроком на 10 лет. Причем начало контреволюционной деятельности в приговоре датировалось аж 1905 годом!

След легендарной биографии Шульгина после вынесения  приговора терялся. Никто знать не знал, что стало с ним. То ли он все-таки уцелел и где-то прозябает в ссылке, то ли сгинул давным-давно на гулаговских курортах.

И вот тебе на!  Живой, целехонький, здоровый, в шикарном, цивильном костюме с бабочкой Шульгин появляется на экране как главный герой большого полнометражного документального фильма. Почти на протяжении всей картины он беспрерывно вспоминает о поворотных событиях отечественной истории, очевидцем и прямым участником которых он был, отвечает на коварные вопросы советского историка, спорит с ним…

 Рабочий момент съемок. Фильм: Перед судом истории. 1965 год. На первом плане слева режиссер Ф. Эрмлер, справа В. Шульгин. ГЦМК КП-20214/17.

Об этом фильме с обязывающем названием «Перед судом истории» ходило и ходит масса красочных легенд. Иные киноведы склонны рассматривать его чуть ли не как подвиг режиссера Фридриха Эрмлера, будто бы дерзнувшего запечатлеть в документальном фильме исповедь одного из столпов царского режима, злейшего врага советской власти, а к тому же автора неполиткорректной книги по 5-му пункту «Что нам в них не нравится?»

Однако и эти рассказы, и глубокомысленные комментарии коллег почему-то стыдливо обходят стороной вопрос о соавторстве НКВД – КГБ СССР в работе над этим произведением. Тем более обходят стороной историки-киноведы весьма характерную «предысторию» этого фильма. Зато не молчат «киноведы с Лубянки».

Глубже других приоткрыл «творческую лабораторию» подготовки суда истории на экране начальник 5-го Управления КГБ СССР Ф.Д. Бобков:

«Ранней весной 1961 года  (вероятно, речь идет о 1964-м. – Прим. ред. #МузейЦСДФ) я возвращался из Ленинграда, куда выезжал в связи со съемками документального фильма «Перед судом истории». Одним из героев фильма стал В.В. Шульгин, бывший член Государственной Думы, принимавший в числе других государственных деятелей отречение от престола Николая II. Как известно, Шульгин был едва ли не самым активным борцом против советского строя и, судя по всему, с течением времени взглядов не изменил. Меня заинтересовал документальный фильм, где Шульгин являлся чуть ли не главным действующим лицом, и заинтересовал неслучайно: мне была известна одна акция этого крупного представителя русской эмиграции, которая имела прямое отношение к органам государственной безопасности. Дело в том, что зимой 1925-1926 года Шульгин нелегально приезжал в СССР как иностранный гражданин Эдуард Шмитт. Будучи одним из основателей Добровольческой армии, инициатором интервенции в Россию, Шульгин активно действовал в армиях Деникина и Врангеля. За рубежом он сразу оказался в центре белого движения, где неустанно и последовательно продолжал вести борьбу против Советской России.

Шульгин прекрасно понимал, что его ждет, если он будет раскрыт и арестован на территории СССР. Тем не менее, решил рискнуть. Однако это был вовсе не безрассудный риск, поездку Шульгина готовил не он один, ему помогали надежные и опытные соратники.

Что влекло этого человека в «гибнущую Россию»? Наверное, естественное желание увидеть родные края. Однако главной целью, мне кажется, было другое. Все эти годы, выступая с различных трибун, Шульгин рассказывал небылицы о том, во что превратилась Россия при большевиках. Материалы для подобных выступлений готовили ему, как правило, единомышленники. Но одно дело - судить обо всем с чужих слов и совсем другое - увидеть собственными глазами.

Поездка удалась как нельзя лучше. Во время пребывания в СССР Шульгин не знал ни минуты отдыха, он побывал в Ленинграде, Москве, в родном Киеве и всюду встречался с людьми разных социальных слоев. Побывав везде, где хотел, полный новых впечатлений, Шульгин вернулся обратно. Можно представить, как торжествовал он, считая, что обвел чекистов вокруг пальца. Ему и в голову не могло прийти, что имя, национальность и гражданство ему придумали на Лубянке, да и сама идея поездки, ее подготовка и практическая реализация также принадлежали чекистам. Известный риск, конечно, был. А вдруг Шульгин, вернувшись, обрушится с новыми силами на Советскую Россию? Да, риск был, но отнюдь не безрассудный. Чекисты располагали многочисленными фактами, свидетельствующими о том, что даже самые яростные нападки на новую Россию являются плодом чудовищных заблуждений этого человека. Расчет оказался точным. Как только Шульгин вернулся и его попросили хотя бы в двух словах поделиться впечатлениями, он сказал: - В двух словах? Хорошо. Когда я шел туда, у меня не было родины. Сейчас она у меня есть.

Вскоре издал книгу «Три столицы». В ней есть такие строчки: «Уже сейчас мне стало ясно: Россия встает... Я ожидал увидеть вымирающий русский народ, а вижу несомненное его воскресение... Я думал, что еду в умирающую страну, а вижу пробуждение мощного народа...»

В 1966 году (вероятно, речь идет о 1964-м. – Прим. ред. #МузейЦСДФ) в фильме «Перед судом истории» Шульгин произносит такие слова:

«Я хочу сказать вам о Ленине. Я сейчас отношусь к нему не так, как относился прежде. И поэтому мои высказывания в книге «Три столицы» я нахожу не только оскорбительными, но просто недостойными... Я считаю своим долгом засвидетельствовать, что Ленин стал святыней, святыней для многих. И потому его прах хранится в мавзолее».

Нельзя сказать, что под конец жизни Шульгин полностью переродился, но не следует забывать и то, что коренное изменение его взгляда на советскую действительность пришло не само собой. Убежден, начало этому положили чекисты, организовавшие «нелегальную» поездку Шульгина в СССР.

Режиссерами фильма «Перед судом истории» были Фридрих Эрмлер и Владимир Вайншток (В. Вайншток - автор сценария фильма. - Прим. ред. #МузейЦСДФ). Материал, который мне показали на «Ленфильме», был очень интересен. Шульгин прекрасно выглядел на экране и, что важно, все время оставался самим собой. Он не подыгрывал своему собеседнику. Это был смирившийся с обстоятельствами, но не сломленный и не отказавшийся полностью от своих убеждений человек. Почтенный возраст Шульгина не сказался ни на работе мысли, ни на темпераменте, не убавил и его сарказма. К сожалению, его оппонент, ведущий, выглядел рядом с ним очень бледно.

Я встретился с Шульгиным в Москве, в квартире Вайнштока на улице Черняховского. Хозяин тепло принял нас, угощал блюдами собственного приготовления. Он был незаурядный кулинар. Разговор, естественно, зашел о фильме. Мне не хотелось напоминать Шульгину о прошлом, позади была очень нелегкая жизнь в лагерях, куда он попал после войны, да и он сам, похоже, не имел желания касаться этой темы. Помню, как Василий Витальевич с юмором вспоминал съемки, похвалялся своим «актерским мастерством». — Неужели меня Дума этому научила? — задал он вопрос как бы самому себе и рассмеялся.

Потом зло и едко высмеял артиста, исполняющего в фильме роль историка-собеседника: бедняга зря усердствовал, убежденного коммуниста из меня все равно не получится.

— Я дал согласие на съемку, чтобы восстановить истину, а вовсе не для пропаганды, — заключил Шульгин.

Улучив момент, я осмелился задать вопрос: как он по прошествии стольких лет оценивает приход большевиков к власти? Немного помолчав, а потом медленно, но многозначительно он сказал, что, конечно, не такого пути желал бы для России, но другого у нее, по-видимому, не было. — Всяко об этом можно судить, — добавил Шульгин, — но отрадно, не распалась в то тяжкое время Россия.

Мне невольно вспоминается эта фраза. Даже самые заклятые враги социалистического строя, каким был Шульгин, находили утешение в том, что Россия не распалась, что ее не расчленили на куски. Интересно, что бы он сказал сегодня.

Финал фильма, правда, задел Шульгина, когда узнал, что его снимали в зале, где проходил XXII съезд КПСС»

 Рабочий момент съемок на Дворцовой площади в Ленинграде. Фильм: Перед судом истории (1965). ГЦМК КП-20214/20.

В рассказе шефа 5-го Управления  как-то уж совсем мимоходом, вскользь  упоминается о роли Лубянки в появлении самого фильма на свет божий. Между тем в докладной записке председателя Комитета по кинематографии в ЦК КПСС открытым текстом говорится о том, кому принадлежала продюсерская инициатива в создании  данного произведения:

«В минувшем 1964 г. на киностудии «Ленфильм» был закончен производством фильм «Перед судом истории» (сценарий В. Владимирова, режиссер-постановщик Ф. Эрмлер). В фильме показан крах белой эмиграции, в образе В. Шульгина вскрыта враждебная деятельность людей, вставших на путь предательства Родины. Работа над фильмом проводилась по инициативе и под наблюдением Комитета Госбезопасности СССР, который оказывал съемочному коллективу постоянную помощь. Фильм предназначался для распространения в тех зарубежных странах, где сгруппирована русская белоэмиграция (США, Канада, Франция, Голландия, Аргентина и др. страны), и для демонстрации в СССР».

Рассказывают, что после лагерного барака перед тем, как предстать под свет  юпитеров, Шульгина не только основательно отмывали и откармливали, но и основательно промывали мозги, давая понять, что и как ему следует говорить перед камерой, дабы не искушать свою дальнейшую судьбу.

Василий Витальевич Шульгин в фильме «Перед судом истории». ГЦМК КП-20214/2.

Но, похоже, что расчеты на то, что Шульгин искренне раскается в кадре, осудит свои прежние антисоветские взгляды и тем самым даст создателям фильма шикарный материал для создания пропагандистской утки, не оправдались. Более того: Шульгин, участник и очевидец многих ключевых событий русской истории в фильме, воспользовавшийся представленной ему возможностью ярко и убедительно поведал зрителю, как вершилась революция, как, на самом деле, происходило отречение царя от власти и многое-многое другое. В споре-поединке  с подсадным советским историком Шульгин опять-таки вышел полным победителем.

Недаром первый вариант фильма не был даже принят и его пришлось подвергнуть радикальной переработке. Правда все цензорские усекновения и редакторские  изощрения все равно ничего не дали, и в новом варианте монархист Шульгин был наголову умнее, эрудированнее, убедительнее своего оппонента-ленинца.

Тут у тайных продюсеров вышел облом — фильм был запрещен Старой площадью к выпуску в широкий прокат, его лишь кое-где показали по клубам на закрытых просмотрах для особо подготовленной аудитории.

Но все равно большущее спасибо Лубянке, что они подарили нам такой потрясающий исторический кинодокумент!

И это был далеко не единственный случай ее продюсерской инициативы...