Нижний Новгород. 1941-й год

Из книги В. Томберга «В тылу и на фронте. Воспоминания фронтового оператора».

30.03.2022

Владимир Томберг

Томберг Владимир Эрнестович (28 июня (11 июля) 1912, Владивосток — 12 апреля 2002, Москва) — кинооператор, режиссёр научно-популярных фильмов. Лауреат трёх Сталинских (Государственных) премий (1946, 1947, 1951) и Государственной премии Эстонской ССР (1948). Заслуженный деятель искусств Эстонской ССР (1949). Почётный кинематографист России (1995).

Из книги В. Томберга «В тылу и на фронте. Воспоминания фронтового оператора» (М., Эйзенштейн-центр, 2002).

Война застала меня в городе Горьком (Нижний Новгород). Там была студия кинохроники, выпускавшая местные киножурналы и короткометражные документальные фильмы.

Июнь сорок первого года выдался солнечным, тёплым. За несколько дней до начала войны я позагорал на песчаном волжском берегу, поплавал. Но вода была ещё холодная, и я сильно переохладился. На другой день у меня поднялась температура и начала трясти малярия, подхваченная в детстве. Сообщение Молотова по радио о нападении фашистской Германии я слушал во время приступа, с температурой, подскочившей до сорока градусов. Соображал плохо: казалось, что это происходит во сне.

В чрезвычайных ситуациях человеческий организм как-то по-особому мобилизуется и быстрее справляется с недугами. Увеличив дозы акрихина, я начал выходить из дома. В городе уже чувствовалась военная атмосфера. Лица у людей стали озабоченные, напряжённые. Заметно поубавилось мужчин, встречались они чаще в военной форме. Проходили отряды солдат в необношенном обмундировании, тяжёлых кирзовых сапогах, с перекинутыми через плечи плотно скатанными шинелями, связанными у пояса, где болтались котелки или фляги. Над мальчишескими головами торчали длинные стволы винтовок дореволюционного образца. Новые модели хотя и существовали, но их было недостаточно.  Ведь революция разрушила производство, которое нужно было создавать почти заново. Многих отраслей промышленности (таких, как станкостроение, машиностроение, авиа- и автомобилестроение, электроэнергетика) вообще не было. А наиболее квалифицированные специалисты были уничтожены или сидели в лагерях, созданных по повелению Ленина.

Проводы редактора студии на фронт

Киностудия опустела, многих мобилизовали на фронт. В конце июня меня командировали в Павловск, городок на Оке, издревле славившийся своими бытовыми металлическими изделиями. Работавшие там артели и небольшие заводы перестраивались на выпуск продукции, нужной фронту. Но запомнилась мне больше — не киносъёмка.

Вечером 2 июля стало известно, что на следующий день в 6 утра по радио выступит Сталин. Все были встревожены неудержимым продвижением фашистских войск. Истинного положения никто не знал, и поэтому с нетерпением ждали его слова.

В небольшой гостинице, где я остановился, имелся лишь один репродуктор — чёрная картонная тарелка, висевшая на стене в вестибюле. На рассвете поднялись все постояльцы, чтобы занять место поближе.

Меня поразил хриплый, приглушённый, сдавленный голос Сталина, словно ему что-то мешало в горле:

— Товарищи!.. Граждане!.. — Вдруг наступила пауза, показавшаяся бесконечной. Все беспокойно поглядывали на чёрную тарелку — не испортилось ли радио?.. Но услышали, как полилась из бутылки вода. (Вспомнилось, что Сталину во время докладов всегда подавали на трибуну «Боржоми», — это нередко и в кино показывали.) Край бутылки дробно застучал о стакан. Волнение Сталина для каждого слушавшего его было понятно: ведь речь шла о свободе и жизни, о существовании нашего государства.

Сталин неторопливо сделал несколько глотков — это отчётливо было слышно в прямой трансляции (в повторных передачах паузу подрезали). Дальше голос зазвучал увереннее:

— Дорогие братья и сёстры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!..

Призыв к защите Отечества нашёл широкий отклик у советских людей. Все силы, знания, мастерство, инициатива развернулись с необычайным подъёмом. Крупнейшие заводы города Горького — «Красное Сормово» и «Новое Сормово», «Автозавод» и другие предприятия — перешли на выпуск танков, автомашин, самолётов, орудий, снарядов и всего, необходимого фронту. Деревня отдавала гусеничные трактора, автомашины, коней, посылала продовольствие.

Встал вопрос о наиболее полном использовании местных ресурсов. Горьковская область богата залежами торфа. Только в Городецком районе насчитывалось 250 торфяных болот с запасами торфа до 4,5 миллионов тонн. Из торфа научились получать кокс, не уступавший по качеству древесному и даже остродефицитному каменноугольному коксу. Судоверфь и Механический завод в Городце сделали опытные плавки чугуна на торфяном коксе. Результаты превзошли ожидания. И тогда в районе начали массовое коксование торфа. Я поехал снимать сюжет о новом почине для «Союзкиножурнала».

У Чашковского болота на огромной территории пылали костры, Торфяницы вывозили по проложенным деревянным дорожкам в больших тачках подсушенные торфяные брикеты на незаболоченные участки. Здесь на площадках диаметром 5-10 метров вырывали ямы глубиной 25-50 сантиметров и укладывали в них торфяные брикеты общим весов 10-25 тонн, засыпали со всех сторон землёй и обкладывали дёрном. Затем торф поджигали и поддерживали слабое горение с малым доступом воздуха в течение 5-10 суток.

Я заснял процесс работы, показал лучших работниц: П.П.Разживину за укладкой торфа, В.В.Павлинину, обкладывавшую его землёй и дёрном. Обе они выполняли по две нормы, укладывали вместо 1,5 — по 3 тонны торфа ежедневно.

Опыт горьковчан получил широкое распространение. На Чашковское болото приезжали учиться коксованию торфа со всего Советского Союза. Заснял я и одну из приехавших делегаций.

Но мне хотелось участвовать совсем в других, самых важных киносъёмках.