«СЕГОДНЯ И ЗАВТРА ПРИДЕТСЯ РАЗДВИГАТЬ РАМКИ ДОЗВОЛЕННОГО В ИСКУССТВЕ»

Из выступления Александра Довженко на конференции, посвященной сотрудничеству кинематографистов союзных стран, 21—22 августа 1942 года.

«СЕГОДНЯ И ЗАВТРА ПРИДЕТСЯ РАЗДВИГАТЬ РАМКИ ДОЗВОЛЕННОГО В ИСКУССТВЕ»

21.08.2022

Опубликовано: «Кино на войне. Документы и свидетельства». Авт.-сост. Фомин В.И.; Федеральное агентство по культуре и кинематографии РФ, Науч.-исслед. ин-т киноискусства. (— 943 с. тираж — 1000 экз.; с. 5-8) (Изд.: — М.: Материк, 2005). Источник: www.docs.historyrussia.orgФото: Член Воронежского фронта Н. С. Хрущев (второй справа на фото) беседует на фронтовых позициях с председателем УСНК УССР генерал-лейтенантом Л. Р. Кориниецом, писателями Н. П. Бажаном, М. Ф. Рыльским и кинорежиссером А. П. Довженко (справа на фото). Действующая армия, лето 1943 года. Источник: ГОСКАТАЛОГ.РФ (13139704).

Из выступления на конференции, посвященной сотрудничеству кинематографистов союзных стран, 21—22 августа 1942 г.

<...> Земля уже промокла насквозь нашей кровью до самой поверхности Западного полушария. Кровь зовет к справедливости. <...>

Фашизм обрушился на нас с чудовищной силой, с абсолютно нечеловеческой жестокостью, которой нет ни меры, ни названия.

Но как бы нам ни было трудно, как бы ни было горько, как бы ни буйствовали фашистские орды на нашей земле, — мы верим в нашу победу, и эта вера никогда не оставит нас и ни перед чем не остановит нас. Мы верим в победу, как в победу добра над злом, как в победу справедливости и свободы народов, как в историческую неизбежность.

Мы завоюем победу, как ученики и современники Ленина, Сталина, Горького, как современники Драйзера, Шоу, Уэллса.

Как наследники Пушкина, Толстого, Шевченко, Руставели, как люди нового демократического советского общества, любящие человека, проявление человеческого гения в любой благородной области деятельности любого народа.

Сегодня и завтра придется раздвигать рамки дозволенного в искусстве.

То, что в угоду вкусу, в угоду эстетическим требованиям века считалось запретным, как слишком страшное, слишком гнусное, слишком жестокое, физиологическое, — то просится сегодня на экран.

На экран просится уже не только благородство, скорбь, любовь, храбрость и самоотверженность, и не только зло вообще и человеческие заблуждения вообще, как свойства дурных характеров или страстей или обычная борьба человеческих групп, разделенных противоречиями жизни.

Сегодня на экран просятся невиданная подлость и злодеяния, просятся садизм и издевательства, просится ненависть к человеку, ненависть к гуманизму.

Сегодня должен быть притянут на экран массовый фашистский детоубийца, вешатель, растлитель малолетних, убийца раненых, стариков и детей, разрушитель памятников культуры и душитель и убийца целых народов.

Сегодня должны быть вытащены на экраны всего мира, как на суд народов, не простые злодеяния, извращения, подлости и не простой обман и ужас, а огромные, массовые, грозные и потрясающие, каких мир еще не видел никогда и каких не представлял себе никто из нас в минуты наибольшего пессимизма.

Сегодня требуют экрана виселицы, переполненные несчастными пылающие здания, закопанные живыми в землю. Содрогается земля от стонов бесчисленных немецких жертв.

Не забудьте нас, не забудьте нас! Не гнушайтесь ужаса нашей смерти!

Не отворачивайтесь от нас, умерших неэстетичной смертью от голода, приползшего к нам из фашистской Германии!

Нас слишком много. Нас миллионы, миллионы!

Мы многочисленны, как морской песок!

Не забудьте нас, художники земли...

Расскажите о нас, покажите нас грядущим поколениям, чтобы не пропала даром ни одна наша слеза. Нас нельзя уже ни забыть, ни замолчать вам, если вы художники, а не пшюты, умывающие руки перед народом, если вы любите свои народы, если вы понимаете, что бессмертные народы состоят из смертных людей, живущих, любящих, страдающих и умирающих один лишь раз.

Сегодня требуют себе места на экране страшные и грозные вещи, как страшно и грозно переживаемое человечеством время, и было бы величайшей ошибкой обойти это в угоду чему бы то ни было и кому бы то ни было. В этом было бы неуважение к страданиям народов и непростительное извращение и нашей суровой истории. В этом была бы наша историческая ошибка.

На экране надо дать точный портрет фашизма.

Вот над какими новинками современности придется нам призадуматься, дорогие братья и коллеги.

Я совсем не собираюсь, однако, призывать товарищей по работе к заполнению экрана ужасами войны.

На экран придет много прекрасного, тоже в невиданных размерах и проявлениях. Придет новый благородный гнев, бесстрашие, ярость, ненависть к фашистам-поработителям, безграничная щедрость, самопожертвование и героизм, равного которому не знала история.

Придут на экран герои-бомбометатели, партизаны, снайперы, истребители, тараны. Появятся наши простые люди, достойные золотых памятников на вечные времена за свои боевые труды и подвиги.

Придут сюжеты, как живые легенды и любовь к отечеству, к народу, достойная, и жертвенная, и кристаллически чистая.

Габариты человеческих страстей нашего времени вырастают неизмеримо.

Не знаю, может быть, так не говорят с трибуны Америки и Англии.

Может быть, мои слова покажутся выспренными, и чувства мои покажутся слишком обостренными и напряженными, не знаю. Но одно я знаю точно и верно. То, что происходит сейчас в мире, столь громадно, столь необычайно и столь чревато неизмеримыми последствиями. Воинствующий фашизм уже принес человечеству такие разорения, повергнул его в такие страдания, опозорил человечество такими необъятными и неназываемыми злодеяниями, так унизил звание человека, что нет, очевидно, ни в одном человеческом лексиконе слов, чтобы определить и точно назвать это. Поэтому мы так напряжены в поисках названий, определений сущности происходящего в мире сегодня.

Все бледнеет перед происходящим, все сравнения, все аналогии и все известные художникам слова-гиперболы.

И пройдут, очевидно, долгие годы, пока народится новый Данте, помноженный на Микеланджело, и создаст своим гением, омытым в безбрежном людском горе, новую «Божественную комедию» для грядущих поколений, как величественное воспоминание про дорогую цену, что платит сегодня наш советский народ, решая на своих родных полях в огне и в громе и по колени в крови свою судьбу и судьбу мира.

Чтоб увидели в этой Великой книге наши потомки, как разваливался мир, как падали европейские государства, как бежсии правительства, как разрушались культуры, как погибала европейская демократия, как придушили Европу ужас и отчаяние, как повисла над Великобританией черная фашистская смирительная гитлеровская сорочка.

И как среди хаоса разрушений, среди отчаянных стонов поверженных европейских народов, среди всеобщего смятения вдруг, как чудо, стала на защиту своих прав великая советская нация. Стала на защиту мира и культуры и братства народов мужественно, гордо и щедро. Стала страна, долгие годы заподозренная в злоумышленных целях против Европы, неудобная и непонятная.

И мир понял теперь, что она-то и есть главная его защитница и надежда, как говорит Чаплин.

В Великой книге развернутся картины наших жертв и бедствий — расстрелянная Сербия, разогнанная и повешенная Польша, голодная Греция, порабощенные Украина и Белоруссия и Прибалтика.

Наши сожженные города и села, замученные отцы и дети, и увезенные в рабство жены и сестры, и развороченная, попранная, растленная земля.

Киноработники! Не отстраняйте себя от реального целого мира. В этом наше сотрудничество перед миром. Не приглаживайте и не причесывайте мира.

Он очень болен сегодня, очень плох. Не уводите свое искусство, свои сюжеты в более или менее интересные, увлекательные частные житейские случаи.

Сегодня кино вышло из мягких юношеских лет в суровое зрелое мужество. Многие его произведения стали могучими, величественными и прочными, подобно искусству древних, если бы недолговечность пленки не обрекала их на скорую гибель.

Кино сегодня может и должно ставить себе большие цели. Время большое и грозное.

Кино должно ответить на самые острые вопросы современности и честно сориентировать страдающие человеческие группы, если уж не все человечество.

Сегодня мир болен. Больна вся наша планета, Она словно влетела в какую-то кровавую туманность и потускнела, и потеряла блеск и радость.

Много еще прольется слез и много крови. Не забудет земля их долгие столетия. Ужасы содеянного долго будут потрясать людское воображение, передадутся в поколения и будут вырываться тяжелыми стонами в снах наших правнуков и праправнуков.

В это кровавое грозное время каждый творец должен особенно глубоко подумать — для чего же он живет в это время. Подумать и осознать свою ответственность за свою эпоху.

Живет ли он для денег, для роскоши, для славы и наслаждений среди океана бедствий или для чего-то большего, чем деньги и слава — для блага своего народа, для создания подлинной нелицемерной дружбы народов, для победы над фашизмом, для торжества демократии.

Победить надо во что бы то ни стало.

И нужно еще подумать, чтоб победивший мир не покатился по инерции злобы, жестокости войн и разрушений.

Чтоб чрезмерная тяжесть потерь и неслыханные кровавые испытания не повергли мир в тяжелый пессимизм, не задушили, не ожесточили массовую психику.

Чтобы мир не впал в алчность, стяжательство, бессердечие и жажду наживы.

Чтобы не откатился мир назад на целые столетия, впавши в националистические обособления после угрозы смерти наций от воинствующего гитлеризма.

Вот какие вопросы должны стать перед учителями миллиарда людей — перед киноработниками земли.

Что ожидает мир?

Задушат ли его немецкие фашистские палачи?

Отравят ли его смертельным газом?

Взорвется ли мир от нового какого-либо изобретенного снаряда и разлетится в прах со всеми нами, со всей Америкой и Англией, так и не успевших пустить в ход свою накопленную боевую силу?

Или в ближайшее, быть может, время где-то в предгорьях Кавказа сломает себе Гитлер шею?

Как ожидает нас зима? Какая ожидает нас? Кто знает? Одно лишь мы знаем твердо — оружия не сложим никогда.

Пусть мы будем бедные.

Пусть мы будем черные, оборванные и измученные.

Пусть побелеют наши волосы.

Пусть не наживем мы ни золота, ни драгоценных камней.

Мы существуем уже как моральные победители в этой гигантской борьбе и такими останемся в истории — братья народов и защитники.

И никогда никому уже не затушевать этой победы.

Мы стоим с оружием, с наукой, с искусством против чудовищной силы всей европейской техники в руках квалифицированных убийц.

Стоим пятнадцать месяцев. 

Не пожалели. Не пожалели ни отцов, ни детей своих, ни жен, ни невест, ни заводов, ни полей своих — ничего! Все отдаем! Во имя свободы и бессмертия советского народа!

Это наша история. Это труднейшая в мире равнодействующая всех творческих сил нашей советской многострадальной нации.

Это наша жизнь и бессмертие.

Да здравствует народ!

Да здравствует победа!

Александр ДОВЖЕНКО

(«Живые голоса кино». — М., 1999. С. 204 — 215)