Источник: Как мы питались при Советской власти. Ответ Н. Ярошевич на заметку «Что мы ели при Советской Власти».
И как же? А по-разному. Помните частушку тех времен: «Народ и партия едины, но только разное едим мы»?
Но сначала о столовой ЦСДФ.
Располагалась она в подвале. И была для всех (!!!) сакральным местом. Где-то в районе 11:15 выстраивалась очередь. Даже на ступеньках стояли оголодавшие документалисты. А дело все в том, что открывалась эта самая столовая ровно в полдвенадцатого. В это же время начинался обеденный перерыв в лаборатории, в негативной монтажной, в ОТК (то есть, отдел технического контроля — страшное место для каждого уважающего себя оператора!) и в прочих цехах и отделах. Но и работницы позитивно-монтажного цеха, которые вне зависимости от того, когда приходили на работу режиссеры, вынуждены были являться на студию в 8:30 утра, тоже к полдвенадцатого начинали щелкать зубами от голода. И стройными рядами направлялись в столовую. А коль скоро такая толпа собиралась у дверей, то и редакторы и всякие прочие операторы-режиссеры спешили занять свое место в очереди. Ведь сожрут все, эти технические работники! И ничего не оставят «творцам»!
Кроме обычной столовой со стандартными прилавками, пластмассовыми, протертыми годами подносами, алюминиевыми ножами и вилками, обглоданными, далеко не всегда тщательно вымытыми тарелками и стандартным набором блюд, был еще буфет. (Говорю о тех временах, когда полутемный бар еще не был построен!) И за стойкой этого буфета много-много лет (помню ее еще с детства!) работала буфетчица Полина. Придется снова напомнить вам старый анекдот. Буфетчица считает: «Две порции сосисок – сорок и сорок рубль сорок. Да еще салат пятьдесят, с вас два пятьдесят!» Именно так считала и наша Полина. И ведь никто не сопротивлялся. Знаете почему? Однажды кто-то из операторов попробовал возмутиться полининой арифметикой. В ответ на это Полина повернулась и ушла из-за прилавка на кухню. И вернулась только после долгих, униженных просьб всей остальной очереди. Оператора этого она запомнила и отказывалась его обслуживать! Однажды мы вместе с ней ехали на троллейбусе. Я и спросила, почему она так нагло обсчитывает своих. Ведь всего-то навсего на студии работала тысяча человек. И все – десятилетиями! Все друг друга знали. На что Полина мне ответила: но вы же получаете постановочные!
Эти самые постановочные почему-то были предметом зависти и обсуждения всего «технического персонала». Так называемое «постановочное вознаграждение» - это что-то типа гонорара, выплачиваемого месяца через три-четыре после окончательной сдачи уже готового фильма начальству. (И в скобках весьма существенное дополнение. Так называемый «творец», то есть оператор, режиссер, директор картины получал зарплату ТОЛЬКО тогда, когда он находился «в производстве», то есть конкретно снимал или монтировал и озвучивал фильм. Все остальное время он находился «в простое» и не получал вообще ни копейки!). Зато весь технический персонал, редакторы, директор студии и его заместители, монтажницы, администраторы и прочие, и прочие, и прочие раз в три месяца получали «прогрессивку», то есть «квартальную премию» в размере 120 процентов от зарплаты. Так что очень часто зарплата плюс прогрессивка были побольше, чем зарплата плюс ноль плюс постановочные! Но почему-то те, кто жил от постановочных до постановочных, считались на студии чуть ли не миллионерами!
Так вот вернемся в столовую. Однажды (это было где-то во второй половине 70-х лет) у одной из раздатчиц обнаружили... спокойно! сифилис. И что? Думаете столовую закрыли? Или хотя бы дезинфицировали? Ни фига подобного. Прочитали в большом зале лекцию о сифилисе и его последствиях и все. Правда, лично я лет пять после этого случая в столовую не ходила. И именно с тех пор Марина Бабак (кинорежиссёр ЦСДФ; Заслуженный деятель искусств РФ; — прим. ред.) тайком от вездесуших пожарников завела у себя в монтажной плитку со всеми прибамбасами и готовила себе и группе свой собственный обед. А ребята-операторы ходили в кофейни на Петровке.
Как же кормили в этой самой нашей столовой? Что давали? А вот что. Тефтели с синим картофельным пюре. Ромштексы (это такой кусок пресованного хлеба с крошечным кусочком полусырого мяса внутри), бефстроганов — это два — три микроскопических кусочка жилистого, не разжевать! — мяса с какой–нибудь кашей и все это обильно полито какой-то подливой. По четвергам жуткий жареный хек с тем же самым картофельным пюре... Собственно, я не могу вспомнить ни одного хотя бы приличного блюда! Но тем не менее, ели! Представьте себе, что эта столовая считалась весьма приличной! И даже «соседи», то есть менты с Петровки 38, ходили именно на студию обедать!
А теперь спросите, ну, спросите же меня, а сколько стоил этот студийный обед? А стоил он вместе с каким-нибудь безумным супом, не менее безумным салатом-винегретом и компотом рубль. Иногда рубль с чем-то.
А что же буфет? Там что? Салат из квёлой капусты, безумные сосиски, черствые булочки с повидлом и жиденький чай с сахаром.
А у меня в жизни был такой период, когда я каждый год постилась. Видимо, стремление организма к вегетарианству сказывалось уже тогда. При таком меню, которое я вам только что описала, это было весьма сложно. Да и вообще поститься было сложно. Ну не гнилой же картошкой с мокрой капустой или крохотулечными полупорченными свеколками и кривыми недоделанными морковками питаться! Но это уже совсем другая история.
Так вот. Идет Великий пост, а я еду я в газету «Правда». Ту самую, которая «орган ЦК КПСС», ту самую, которая «не только коллективный пропагандист и агитатор, но и коллективный организатор.» Зачем я туда еду? Да всего-навсего поговорить с Тимуром Гайдаром. Снимала я тогда фильм ("Фильм необычной судьбы" (1984 ); — прим. ред.) о повести Аркадия Гайдара «Тимур и его команда». Вот и надо было пообщаться хотя бы из вежливости. Посидели мы, пообщались, посплетничали, посмеялись... Тут пришло время обедать, то есть открылась их партийная столовая. Тимур предложил сходить-поесть. Ну я же не Муся Гаврилова. Меня уговаривать не надо. Иду я по бесконечным коридорам и лестницам и думаю, а что я там буду есть? Если в нашей «вольнодумской» столовой никогда ничего не бывает постного, то что можно ожидать от «партийного рупора»? (Годы-то какие? Самые-самые застойные!)
Приходим, встаем в очередь. Длинной как наша. Подходим к роскошному прилавку, заставленному всякими явствами и закусками... И я глазам своим не верю! Одно-два блюда скоромных, а все остальное — именно для меня! И чего там только не было! И блины с икрой, и тушеные овощи и жареные, пареные на любое состояние желудка! И рыбка от осетрины до севрюги! Даже пирожки были постные! Написали специально на ценнике, что без масла и прочих непригодных во время поста продуктов! Опять подтвердилось старое мнение, что самые большие антисоветчики работают в самых-самых партийных учреждениях, издательствах и ведомствах! Я набрала на очень красивый, почти жостовский поднос два этажа всяких этих вкусностей. Иду к кассе и судорожно мысленно считаю деньги в кошельке — хватит или не хватит расплатиться?
А теперь спросите, спросите меня, сколько же это все стоило? А стоило это пиршество из шести блюд, включая заливную осетрину, горку блинов с красной икрой, жареную стерлядь, ну и так, по мелочи огурчики там всякие, помидорчики, тушеные баклажаны... 50 копеек! То есть полрубля!
Вот уж воистину «народ и партия едины»!